Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры - Василий Анатольевич Криптонов

Вряд ли приходил, как нормальный пацан, за учительницей в окно подглядывать. Значит, шёл либо к Робин, либо от неё — а мы спугнули.

— Знаешь, — задумчиво глядя на меня, сказала Диана. — А ты иногда не такой дурак, каким прикидываешься.

Глава 21

Внимательно осмотрев дом Робин, мы убедились, что, помимо парадного крыльца, у него есть ещё и чёрный ход — неприметную дверь в стене, если бы не приглядывались специально, фиг бы вообще нашли. Затаились в тени соседнего дома — где, по моим предположениям, обитала вредная тётка, которая перемывала кости Робин. Рядом с домом было устроено что-то вроде поленницы — центральным отоплением Творец этого мира, очевидно, не заморачивался. А может, тупо не знал, что такое бывает — он, судя по состоянию транспорта, вообще был парень не сильно прошаренный.

Дрова из поленницы частично разобрали. Сидеть на них оказалось неудобно — ноги свисали, не доставая до земли с полметра, и быстро затекли, — а больше присесть было не на что. Я, подумав, забрался на дрова с ногами, попробовал привалиться к стене. Сказал Диане:

— Норм. Залезай, — свесился и протянул ей руку.

Диана тоже взобралась на дрова и плюхнулась рядом со мной.

Оба входа в дом Робин с поленницы отлично просматривались. В небе горели незнакомые звёзды. А луны не было — ещё один косяк Творца.

Под задницей сырели дрова. То ли дождь недавно прошёл, то ли в этом мире всё такое, максимально неуютное. Если ещё с полчасика полежим, штаны совсем мокрые будут. Потом болты в спине заржавеют и отвалятся… Романтика, блин.

Я покосился на Диану. Красивая она, всё-таки. Особенно когда лежит вот так, задумчиво, и любуется незнакомыми созвездиями в небе… То есть, на самом деле, конечно, с дома Робин глаз не спускает, но помечтать-то можно?

Я придвинулся поближе к Диане. Она с подозрением покосилась, но ничего не сказала. Я, ободрённый, положил руку ей на плечи.

— Дальше что? — не оборачиваясь, заинтересовалась Диана.

— Ночь, — объяснил я. — Звёзды. Луна. Романтика…

— Во-первых, ещё вечер. Во-вторых, где ты тут увидел луну? А в-третьих, вертела я такую романтику — знаешь, на чём?.. — Диана резко повернулась ко мне.

Но почему-то не договорила. Осеклась — как будто споткнулась. Может быть, потому, что наши лица оказались вдруг близко-близко друг к другу.

Глаза совсем рядом, губы — я даже дыхание Дианы почувствовал. Ещё чуть-чуть, ещё одно движение… Я вдруг ясно понял, что могу сейчас поцеловать Диану. И мне за это ничего не будет. В смысле, пинка по яйцам — точно.

Положил ладонь Диане на затылок, подался к ней, она подалась ко мне. Сердце колотилось, как припадочное. Вот сейчас, сейчас…

— Есть, — сказала Диана, — выходит, — и отпрянула от меня.

Одним движением соскользнула с поленницы. Замерла, прижавшись к ней спиной.

Я увидел, что в доме Робин приоткрылась и быстро закрылась дверь чёрного хода. Из неё выскользнула едва заметная тень и двигаясь осторожно, вдоль стены, скрылась за домом.

— Зараза ты, Робин, — вздохнул я. — Вот, так и знай: не видать тебе Бэтмена!

* * *

Я почему-то думал, что Робин сразу скроется в тёмных дворах. Но она, держась возле стен и настороженно оглядываясь, вышла на улицу. А там вскинула подбородок, поправила косынку и зацокала каблучками по тротуару — горделивой походкой порядочной деловитой девушки.

Мы с Дианой следовали за ней на почтительном расстоянии, готовые, чуть что, скрыться с глаз — но Робин не оборачивалась. Ей, видимо, не пришло в голову, что может обзавестись соглядатаями. Самый сложный этап квеста — выбраться с родного двора не замеченной соседями — уже одолела, а дальше не парилась.

— Заметил, как она по двору пробиралась? — шепнула мне Диана. — Тропинки-то протоптаны! Не первый день по ним ходит.

Я, подумав, кивнул. По двору Робин скользила уверенно — я, когда с родителями жил, так ночью после гулянок домой возвращался. Точно знал, куда наступать, чтобы, не зажигая света, добраться до своей комнаты и не разбудить никого. Если не очень пьяный, конечно. Если очень, тогда вдвойне осторожнее наступал.

— Далеко она идёт-то?

— Да чёрт её знает… О! Свернула.

Рядом с одним из переливающихся разноцветными огнями «клубов» — этот назывался «Восточный клуб», буквы на вывеске сплетались в псевдоарабскую вязь — Робин вдруг резко, не доходя до кучкующегося у дверей народа, свернула в переулок направо. Мы с Дианой, выждав, чтобы не заметила, свернули вслед за ней.

И… никакой Робин не увидели. В переулке её не оказалось, как сквозь землю провалилась.

— Что за хрень? — пробормотала Диана.

— Портал? — предположил я.

— Окстись! Откуда в этой мухосрани порталы? Во-первых, а во-вторых, портал не только мы бы увидели.

— Тогда вариантов три, — сказал я. — Она либо взлетела, — и посмотрел в небо. Диана машинально посмотрела туда же и фыркнула. — Либо в канализационный люк сиганула, — тут я посмотрел под ноги, но в этот раз Диана не повелась. — Либо… — и замолчал в задумчивости.

— Ну? — поторопила Диана.

— Ну, либо вон в ту дверь зашла, — кивнул я на неприметную дверь в стене «клуба».

— Блин, — пробормотала Диана. — А зачем?

Я пожал плечами:

— Не зайдём — не узнаем.

Подошёл и осторожно надавил на дверную ручку. Дверь не открылась — заперто.

— Стой! — Я перехватил Дианину руку — она явно собралась стучать. — Куда ты ломишься?

— А что?

— То! Совсем, видать, в своём Альянсе расслабилась. Этот вход явно не для посетителей. Если нам тут и откроют, в лучшем случае пошлют подальше. И с боем пробираться — фигня. Если шухер поднимем, Робин, небось, не дура — ждать, пока до неё доберёмся. Смоется быстрее, чем оглянуться успеем, и второй раз мы её хрен выследим. С парадного входа надо. Попадём внутрь, смешаемся с толпой, а там уж разбираться будем.

Диана, подумав, кивнула.

Мы вышли из переулка. Сопровождаемые заинтересованными взглядами местных тусовщиков, поднялись на широкое крыльцо.

Я потянул на себя обитую кожей и украшенную золотыми заклёпками дверь. Открылась она на удивление легко.

Навстречу зазвучала музыка. Не громко, но уверенно.

Я таких мотивов лет пятнадцать не слышал — с тех пор, как родители отправляли на лето к бабушке. Бабуля загоняла меня обедать,