Пепел между нами - Маргарита Дюжева

всех у огромной комнатной пальмы. Его встретил целый спектр эмоций. Непонимание и удивление у Марины Владимировны, которая, по-видимому, была не в курсе, как все произошло на самом деле. Откровенно агрессивный взгляд от Анечки, под которым почувствовал себя последним козлом, ободряющая улыбка от Измайлова.

— Всем добрый день, — пожал руку Жене и сдержанно поздоровался с остальными.

— Здравствуй, — растерянно произнесла мама Златы, а Измайлова лишь фыркнула и отвернулась.

Все разговоры с его появлением затихли, уступив место скованной тишине.

Спустя двадцать минут, показавшихся вечностью, начали выписывать счастливый мам с малышами. Злата появилась пятой по счету. Взгляд веселый, счастливый, но… он знал эти глаза. Она плакала, ночью, уткнувшись в подушку. Из-за него. Как всегда, только из-за него.

Все бросились к ней, поздравляли наперебой, дарили цветы и миллион комплиментов, заставляя смущаться и краснеть. А он стоял чуть позади, любуясь и чувствуя, как сдавливают тиски от того, что просто смотрит не нее, не имея возможности подойти, обнять, прижать к себе и не отпускать. Она не позволит, ей это больше не надо.

Следом за ней вышла медсестра с белым свертком, перетянутым голубой ленточкой:

— Кто счастливый отец? — беззлобно убила простым вопросом.

Злата замерла, беспомощно замялась, а потом смущенно сделала шаг к медсестре:

— Он…

— Я отец, — произнес Миша так невозмутимо, словно внутри и не разлеталось все на миллион острых осколков.

Златка вздрогнула и испуганно замерла, только сейчас заметив его присутствие. В карих глазах, огромных, влажных как у олененка, клубился вихрь из эмоций. Там был и гнев, и раздражение, и страх, и еще что-то от чего сердце пропустило удар.

— Поздравляю, с сыном! Счастья вашей семье.

Нет никакой семьи. Они на разных берегах, а между ними бушующий океан.

Забыв как дышать, он бережно забрал сверток, с жадностью вглядываясь в крошечное, скукоженное личико. Его сын.

Вокруг что-то говорили, суетились, умилялись и восхищались, но он ничего не слышал. Не понимал ни слова, только смотрел, боясь лишний раз моргнуть. Вдруг только прикроешь глаза и все исчезнет.

— Идемте, — подала голос Злата, — он скоро проснется и потребует есть. Вот тогда и узнаете, насколько он миленький.

Их маленькая процессия направилась к выходу. Уже на ступенях, Аня поймала какого-то бедолагу, слоняющегося без дела, и всучила ему свой телефон.

— Фотографию на память, пожалуйста!

Она быстро расставила всех на крыльце. На Краева посмотрела сурово, как бы говоря: «ты здесь лишний», но у него на руках был виновник торжества, поэтому пришлось смириться. Сам Миша сделал вид, что не понимает ее пламенных посылов и только поудобнее перехватил кулек, перетянутый голубой ленточкой.

Смотрел и не мог насмотреться, а руки свело от напряжения: боялся уронить или слишком крепко к себе прижать. И эмоции такие, что через край захлестывали, выбивая все остальное на задний план.

Златка стояла рядом и старательно улыбалась на камеру, но он чувствовал, как ее потряхивало. Обнять бы, утешить, прижать к себе и никогда не отпускать. Но она не позволит к себе прикоснуться, да и посторонние взгляды не к месту. Все что он хочет ей сказать — скажет наедине. Это только их война, и другим рядом места нет.

***

— Все, поехали, а то гнома заморозим!

Они направились к машинам. И так получилось, что Измайлов оттеснил Аню с Мариной Владимировной к своей машине, а Злата с Мишей остались по другую сторону.

— Женя! — зашипела Анечка, слишком поздно сообразив, что он пытается сделать, — я тебя….

— Садись, — он распахнул ей дверь и взглядом указал в салон.

— Нет, подожди!

— Садись, — с нажимом, пресекая любые споры и возражения.

— Я должна…

— Не суйся, — надвинулся на ее, вынуждая опуститься на сиденье.

— Дома поговорим, — прошипела Измайлова.

— Непременно, — Женя захлопнул дверцу и обратился к Златиной маме, которая в недоумении переводила взгляд то на одного, то на другого, — садимся Марина Владимировна. Сейчас отправимся в путь.

Обернувшись, он подмигнул Мише, и одними губами беззвучно произнес:

— Удачи.

Злата растеряно наблюдала за тем, как ее сестра и мать садятся в машину, и уезжают, а она сама остается рядом с Мишей, на руках у которого мерно посапывал сын.

— И зачем все это? — в голосе нотки паники, и глаза снова на мокром месте.

— Просто отвезу вас…куда скажешь.

— За ними давай, — устало согласилась Русина

А чего он ждал? Что скажет поехали к тебе? К нам? Дурак.

— Садись.

Чуть поморщившись, Злата забралась на заднее сиденье и приняла к себе ребенка.

Краев как-то запоздало хватился, что нужна переноска или детское кресло, для безопасных перевоза младенца. Завтра он непременно купит все необходимое, но сейчас уже было поздно метаться.

— Веди аккуратно, — хмуро произнесла Злата и подняла уголок, открывая лицо малыша.

И тут же исчезла горькая складка между бровей и взгляд наполнился безграничной любовью, делая ее еще красивее.

Так бы и любовался.

— Миш? Ты заснул?

Завис. Захлебнулся в том водопаде нежности, который обрушился на него при взгляде на эту женщину.

— Прости, — он аккуратно прикрыл дверь и, бегом обогнув капот, заскочил на водительское сиденье.

Впервые в жизни он ехал так медленно. Заранее притормаживая на светофорах, моргая поворотника на любое перестроение и придерживаясь строго в рамках установленного скоростного режима.

Злата сидела позади него, и с улыбкой гладила Артема по крошечному розовому носику. Шмыгала носом и закусывала губы, чтобы не разреветься.

— Злат, все в порядке?

— Да, — вытерла рукавом слезы, — просто растрогалась. Гормоны беснуются.

На него она так и не взглянула, но реветь перестала, и до самого дома не обронила ни слова. Миша тоже не навязывался с разговорами, радуясь уже тому, что просто оказался рядом.

Во дворе припарковался, выбрав привычное место. То самое, на котором провел не один унылый вечер, вглядываясь в ее окна.

— Идем, — забрал ребенка и отступил, чтобы не мешать ей.

Она сморщилась и, стиснув зубы, выбралась наружу.

— Что случилось? Что-то болит? — тут же встревожился Краев.

— Все болит, — отмахнулась Злата, — из меня, знаешь ли, целый человек вылез, так что хочешь не хочешь, а болеть будет. Давай.

Она протянула руки за кульком, но Михаил отступил.

— Я донесу.

— Миш…

— Сама сказала, что человек вылез. Так что с тебя хватит. Я помогу.

Было видно, что Русина собралась спорить, но в последний момент передумала и тяжко вздохнула.

— Ладно идем.

Дверь им открыли сразу, стоило только набрать номер на домофоне. Будто кто-то стоял с той стороны и специально их поджидал.

— Он кряхтит, — ошалело произнес Миша, почувствовав, как кулек в его руках начал шевелиться.

— Проголодался, — Злата обеспокоенно посмотрела на часы, — сейчас заплачет.