Гордость Павлина - Виктория Холт

В комнате дедушки со стен смотрели картежники. Это была веселая толпа — расточители и гуляки. Они скорее привлекали, а не отпугивали. Во всяком случае, выглядели привлекательнее, чем тот добродетельный спаситель нашего состояния из восемнадцатого века, который одобрительно взирал только на бабушку.

Кровать была немного громоздкой для моей маленькой комнаты. На полу прекрасный ковер, — еще одна реликвия из Оукланда. Я рассматривала эти атрибуты прошлого и вспоминала слова Бена о том, что если я поступлю мудро, то скоро все это оставлю, а если нет, то останусь в этих стенах до конца своих дней.

Я не могла больше оставаться в своей комнате. Единственным человеком, с которым я могла поговорить, была Мириам, хотя несколько месяцев тому назад такая идея не пришла бы мне в голову.

Я выбежала из дома и направилась к церковному коттеджу, как называли этот крошечный домик. Он выглядел очень привлекательно с цветущими кустами по обеим сторонам дорожки, ведущей к входным дверям.

Мириам была дома. Как она изменилась! Она казалась гораздо моложе, и в ней появилось какое-то новое достоинство. Не нужно было и спрашивать, счастлива ли она. Я вошла в комнату. Всюду было очень чисто. На столе стояла ваза с азалиями и зелеными листьями. На окне красивые ситцевые занавеси, а на камине еще одна ваза с цветами и медные канделябры с серебряным орнаментом.

Волосы Мириам были уложены в прическу, менее строгую, чем раньше, и она выглядела очень домашней в платье из набивного ситца.

— О Мириам, — сказала я. — Я должна была повидать тебя. Нам нужно поговорить.

Она была рада видеть меня.

— Я приготовлю чай. Эрнста нет дома. Викарий поручает ему много работы.

Я посмотрела на нее.

— Ты просто картинка. Ходячий призыв к замужеству, — сказала я.

И это была правда. Она очень изменилась. Она была довольна своей любовью и своей жизнью, и долгий путь к этому счастью помог ей оценить то, чего она достигла.

— Мне сделали предложение, — выпалила я. — Что-то похожее на предложение.

Огоньки испуга показались в ее глазах.

— Кто-нибудь… из Оукланда?

— Да.

— О Джессика! — теперь она напоминала прежнюю Мириам, потому что мои слова перенесли ее в прошлое, когда гость Оукланда сделал предложение другой Джессике.

— Ты уверена…

— Нет, — сказала я, — я не уверена.

Она с облегчением вздохнула.

— Ты должна быть очень осторожна.

— Конечно. Но представь, Мириам, что ты не вышла бы замуж за Эрнста и жила бы как прежде…

Я увидела ужас в ее глазах.

— Мне даже страшно подумать об этом, — сказала она.

— И все же ты так долго раздумывала.

— У меня не доставало мужества.

— Почему же?

— Я боялась насмешек и пророчеств мамы. Теперь это меня не волнует. Не страшно, что мы бедны. Я оказалась неплохой хозяйкой. И Эрнст тоже так считает. И даже если бы я не была так счастлива, то скажу тебе правду, Джессика, я все равно радовалась бы тому, что ушла из Дауэр Хауза.

Я подумала, что мне придется жить там долгие годы без единой радостной минуты. Я потеряю Бена и не смогу даже бывать в Оукланде. Я знала, что не смогу выдержать этого. Но… только не замужество с этим человеком. Однако я продолжала обдумывать эту возможность.

Что же будет? Если это произойдет, то это будет замужество по расчету. Пожалуй, мы могли бы договориться. Может быть, мы могли бы сделать это ради Бена и жить каждый собственной жизнью.

Я начала дрожать от возбуждения. Я знала, что не смогу вытерпеть эти мрачные годы в Дауэр Хаузе.

— Но давай поговорим о тебе. Кто этот человек? — спросила Мириам.

— Это сын Бена Хенникера, он приехал из Австралии.

— Ты его совсем мало знаешь.

— Не все могут знать друг друга всю жизнь, как ты и Эрнст.

— Значит, ты можешь лучше узнать его.

— Может быть, интереснее ничего не знать.

— Что ты говоришь? О Джессика, горячая голова. Ты похожа на свою мать, только она была нежнее и мягче.

— Мириам, я не могу остаться навсегда в этом несчастном Дауэр Хаузе и выслушивать бабушкины литании по десять раз в день: «Мы видели лучшие дни, Господи. Не забывай об этом. Посмотри на моего мужа, который довел нас до этого, и никогда не прощай его, потому что я не прощу».

— Ты бываешь очень непочтительна, Джессика.

— Вероятно, но я говорю правду. Я не хочу быть пленницей всю свою жизнь, как ты была столько лет. Но это предложение пока тайна. Никому ничего не говори.

— Я должна рассказать Эрнсту. У нас нет секретов друг от друга. Может быть, он сочтет своим долгом…

— Напомни ему, как все эти годы бабушка разлучала вас. Это мой секрет, ты должна понять. Я еще ничего не решила и рассказала тебе только потому, что хотела поговорить о замужестве.

— Я понимаю и думаю, что если вы на самом деле любите друг друга, то ты не должна раздумывать. Интересно, что скажет мама.

— Меньше всего я думаю об этом. Все эти годы вы жили в страхе перед ней. Я не буду. Ты тоже решилась в конце концов. Теперь ты рада?

— О да, — горячо сказала Мириам. Она задумалась, не зная, на каком решении остановиться. Та же самая Мириам! Теперь все будет так, как считает Эрнст. Он — скала, на которую она опирается. Она подошла к буфету и достала бутылочку вина своего изготовления, которое принесла из Дауэр Хауза. Она всегда гордилась своим умением изготовлять вина. Бабушка ей говорила: «Ты бы лучше училась быть полезной по дому, скоро у нас не будет слуг». Мириам много работала по дому и теперь была этому рада.

— Выпьем за будущее. Это больше подходит, чем чай, — с улыбкой произнесла она.

Итак, мы сидели за столом, пили за наше будущее, а я с удивлением думала, что разговариваю с Мириам, как будто действительно думаю о замужестве.

Я почти не спала этой ночью. Утром я не слышала бабушкиного голоса, а молилась сама, умоляя о помощи, и думала о том, что никогда так горячо не взывала к Небесам.

После завтрака я выполнила все, что бабушка поручила мне. Она теперь настаивала на том, чтобы я училась хозяйничать и готовить. Я помогала Мадди собирать овощи в огороде и готовить их.

Острый взгляд Мадди заприметил что-то необычное.

— Что случилось? — спросила она. — Вас, мисс, как будто нет здесь. Вы где-то далеко. Что вы замышляете?

— Я уже не дитя, — возразила я. — Ты иногда забываешь об этом. У меня есть полное право думать не только о том, как варить овощи.

— Не горячитесь так, — ответила она. — Вы такой не были до походов в Оукланд Холл. Удивляюсь, что вам разрешают бывать в этом доме.

— Можешь оставить свое мнение при себе, Мадди, довольно с меня на сегодня, — сказала я с гордым видом.