Наступление Тьмы. Книга 1 - Анд Корд

— Жесть, — прокомментировал Слесарь, — тут весь ливер нараспашку! Петрович, извиняй, но я не лепила.

Лена встала на коленях перед раненым и не знала за что браться, беспомощно на меня посмотрела.

— Давай его развяжем хотя бы, — я решил помочь хоть чем-то.

— Нет, — сказала Лена, — чем меньше он двигается, тем лучше.

— Прижмём?

— Щас, надо кровь остановить, — Лена вытащила из карманов бинты, тряпки, сноровисто перетянула грудь и шею мужчине, откуда текла кровь.

— Вот так хотя бы, мальчики, теперь держите его, я пока ополосну руки и поищу чем его заштопать… хотя толку…

Мы втроём одновременно шагнули к Петровичу, посмотрели друг на друга.

— Слесарь, ты с ружьём. Следи, чтобы этот не вернулся. Ну или ещё кто на шум придёт, — велел я.

Уголовник скорчил рожу, но послушался. Мимолётно почувствовал удовлетворение. Кто быстрее соображает, тот и командует. Это тебе не морды бить.

Я взялся прижимать раненому плечи и корпус, а Семён зажал ноги.

— Она лепила? — кивнул Слесарь вслед девушки.

— Ёб твою, Слесарь, говори по-русски, заебал! — рявкнул я с натугой, держать бьющегося в агонии мужика совсем не легко.

Петрович потерял сознание и обмяк. Мы выдохнули.

— Базар фильтруй, малой, — зло протянул уголовник, — сам где был?

— Вырубил он меня нах, всех связали.

Слесарь сплюнул и вышел, но вернулся, услышав вопрос Семёна.

— Что за дичь, бля, тут творится? Если она меня укусит, я таким не стану?

— Не знаю.

— Эта парочка откуда, бля?

— Встретили вот как вас недавно на улице этого мужика, Стефана, и девку эту Марину. Когда я сюда пришел, они уже убили бабушку. Горло ей перерезали, — оба мужика синхронно выматерились. — Просто так, сказали не выживет, старая. Хотя с ней всё было в порядке, сама дошла. Со слов Лены. Пацан, так было?

Я посмотрел на паренька. Тот стоял в стороне тихий как мышь. Он судорожно кивнул сглотнув.

— Тебя как звать?

— Егорка… Егор!

— Егор, хватит тут зеленеть, иди освободи всех, ножи на стене висят во второй комнате.

Паренек подорвался, а я продолжил.

— Мы когда там в подъезде рубились в обороне, я поднялся и с балкона увидел что часть оставшейся толпы ушла вдогонку группе. Спустился и догнал их уже здесь… но к такому я готов не был, ублюдок меня отпинал, а после всех связал. Тут одни женщины ведь по сути. Китаец ранен был, на ногах не стоял, Петрович ваш старенький его держал. И вот итог. И да, Лена — медсестра, но что тут можно сделать, не знаю.

Я смотрел на труп Галины, на снова начавшего дёргаться Петровича и у меня мозги не хотели осознавать что я вижу.

Да, я уже третий день в этом аду. Навострился валить зомби, разбивать им черепа, резать шеи, бить в глаза, протыкать копьём, бить им по ногам, привык к черной крови, привык к вони от развороченных животов, к оторванным и отрезанным ногам и рукам, этим их мерзким черным точкам-нарывам-язвам, к зубам, которые тянутся в тебя вцепиться… Но сейчас передо мной лежали два нормальных человека, у них была привычная красная-красная кровь, привычная белая кожа, привычная одежда. Они разговаривали на русском, жили где-то в России…

И их распотрошили, как животных на скотобойне. У Петровича была сорвана одежда по пояс, срезана вся кожа с сосками до костей от шеи и до живота, который был распорот, торчали кишки, какие-то внутренние органы, проглядывали ребра. Отовсюду сочилась кровь, бесполезные повязки намокли… Мы барахтались в этой густой липкой луже. На языке был металлический привкус крови.

Как он при этом был ещё жив? Галина, та женщина-мусульманка в длинном до пят платье, с длинной косой, вторая женщина, которая помогала вести бабушку… она выглядела ещё хуже. Всё тело у неё было обнажено, изрезано, искромсано, вскрыта брюшина и грудная клетка и там было пусто. И судя по всем, делали это всё пока они были в сознании.

Смотреть на это долго не мог. Очень хочется домой, поиграть с сыном, поругаться с Ксюшей, что я опять наобещал Антошке конфет… Вот зачем запрещать ребенку есть конфеты? Дома запрещаешь, а в саду приходит кто-то и раздаёт всякие вредные сладости в честь своего дня рождения и они все объедаются. Мало кто до дома может донести мишку Барни, а если дали два и смог один донести, то ведь весь в слюнях от желания его съесть. А состав там такой, что лучше не читать. Хочет ребенок, значит для мозга нужно, надо не запрещать, а ограничивать…

— Надо узнать у этой суки, что они делали и зачем, — сказал рядом женский голос. Приятный туман перед глазами разошёлся и всё опять окрасилось красным цветом.

— И так понятно, бля! Вон, сердца нет, сисек нет, все лицо ей срезали, твари, бля! Они их жрали! Ты что, не насмотрелась на улицах? Всё то же самое, бля!

Прибежала Лена, услышала последнюю фразу Семёна и её начало тошнить.

Ненавижу это всё, ненавижу.

В этот момент, дед в наших руках по-особому изогнулся и открыл глаза. Через кляп вместо стонов начал что-то мычать, я поспешно освободил ему рот.

— Яяяя умираю, убейте, бооольнооо, пожалуйста, пожалуйста, люди добрые, убейте меняяя!!

Я посмотрел на Лену.

— Он может выжить?

— Неееет, только в реанимации, да и то вряд ли. Столько крови потеряно, он дышит только из-за этой чудо-праны, не знаю что его держит, с такими ранами не живут! Могу заштопать, но части печени у него нет, внутренние органы повреждены, насколько серьёзно сложно сказать… Там ножом кромсали… жуть… подключичные артерии были срезаны с мышцами, межреберные повреждены, повязки кровь не останавливают… хотя кровотечение не такое сильное, как должно быть, но все равно это нереально.

— Убейте, прошууу, аааа…

— Я сделаю, бля, — сказал Семён и потянул из ножен широкий клинок, — Петрович, прости что поздно успели, бля, знакомы недолго, но ты мужик достойный, бля, земля тебе пухом!

— Стой! — рявкнул я.

— Чего, бля?

— Лена, качай прану от меня в него.

— Что⁈ — изумилась девушка.

— Качай, у тебя навык на это, используй!

— Белены, бля, объелись?

— Держи ноги, бля, и не мешай!

Семён так изумился, что замолчал.

— У Леночки специальный навык на работу с праной, — пояснила со спины Алиса, — вдруг поможет.

— Гомеру гоните, — пробормотал от двери зек с недоверчивой рожей.

— А ты, бля, не обратишься? Может, он тоже теперь такой?

Лена Семёна проигнорировала, конечно, какой смысл, когда делала первую перевязку вся перепачкалась. Положила руку на живот раненого деда, второй взяла меня за ладонь и зажмурилась. Сильно сжала мне пальцы.

Я быстро вызвал свой интерфейс.

*** Прана: 24442.

Ещё раз.

*** Прана: 24441.

Ещё.

*** Прана: 24440.

Единичка снималась из-за вызова.

У Лены не получалось.

Ну, идея показалась мне стоящей. Она ведь могла из кадавров тянуть прану. Значит и передавать могла в теории. У земляной твари она как-то вытянула остатки праны молниями и в себя и в нас. Наверное, надо поднимать уровни, прокачивать навык какими-то способами, так просто это не работает. Хотя никто не знает как тут эта фигня работает.

*** Прана: 24439.

Дед корчился и стонал, изо рта текла пена с кровью, из глаз лились слёзы с кровью. Пиздец. Ненавижу. Твари.

— Сергей! Не работает, мучаем только зря!

— Делай. Как с сердечно-легочной реанимацией, делай, пока есть силы. Все получится.

Лена всхлипнула, вся сморщилась от новых усилий.

Рядом столпились Слесарь, Егор, Алиса, женщина в рубашке. Как и Семён сначала не верили, теперь как дети, ждут чуда.

Траханная Система, а ведь Минхо тоже ранен в плечо, да и нога у него сломана. Вот кого надо лечить, а не безнадежного деда. Хотя этот дед боевой, дорогу пробивал сюда с моим мечом и тут не прятался, бился, жизнь мне спасал. Траханный мир! Один я тут хочу разнести на шестерёнки эту железную тварь, что нас закинула в этот говённый тест?

Тут я почувствовал какое-то новое чувство. Резко накатила слабость, неприятно закололо в сердце, заболела голова, проснулся правый пустой глаз, там началась сильная резь.

*** Прана: 23072.

*** Внимание! Матрица нестабильна!

Уменьшилась. И опять выскочило красное мигающее