Записки разведчика - Иван Бережной

Когда пар немного остыл, мы вновь принялись за прерванное дело. Завязался разговор. Сибиряк был доволен произведенным впечатлением… – Это что! — сказал он возбужденно. — Когда нас мобилизовали и перед отправкой на фронт повели в баню, мы решили всех выкурить из парной. Начали поддавать пару. Скоро полки были свободны. Заговорили о сорок первом годе. И чем больше говорил сибиряк, тем беспокойней становилось у меня на душе. Места, где он участвовал в боях, были теми же, где воевал и наш полк. Но больше всего меня поражал его голос и манера говорить – властно, в приподнятом духе, с достоинством. Что-то в нем было знакомое. И когда он заговорил о выходе из окружения из Брянских лесов, я понял, что перед мною один из сибиряков, которые в августе сорок первого года прибыли на пополнение нашей дивизии, оборонявшейся тогда под Новгород-Северским. Но кто именно - при-помнить не мог. Потому ли, что из-за густого пара не мог разглядеть своего собеседника, или же год войны притупил память, или он сильно изменился.

– Вот у нас командир дивизии был герой, — продолжал он. — Сам в атаку водил солдат. Жаль только, что при выходе из окружения его ранило в ноги и спину…

– Ты говоришь о генерале Бирюзове? — не дал я ему договорить.

– Да, о нем! А ты, паря, откуда знаешь? — удивился сибиряк.

– Это же наш комдив. Я был возле него во время ранения.

– Я тоже, даже помогал укладывать его на повозку, а потом прикрывал его вывоз с поля боя в лес, — доказывал партизан.

– Там были дивизионные разведчики во главе с Сашей Тютеревым и адъютант комдива, а тебя что-то не припомню…

– Так я же Тютерев и есть, — крикнул радостно сибиряк. Куда делась его важность, он подбежал ко мне, присмотрелся и, как был в мыльной пене, так и кинулся в мои объятия с криком:

– Да это ты, лейтенант?!

Теперь и я убедился, что передо мною Саша Тютерев.

…Август сорок первого года. Тяжелые бои под Новгород-Северским. Большие потери. Дивизия получает пополнение. Прибыли сибиряки. Среди них двадцатидевятилетний боец, с маленькими внимательными глазами и чуть заметными оспинками на лице, Александр Филиппович Тютерев, страстный любитель спорта и острых ощущений.

Кадровую службу омич Саша проходил в артиллерийской части. Перед войной работал шофером – в Омске. Быть бы и сейчас ему артиллеристом или шофером, но начальник разведки дивизии капитан Магнитов забрал его в дивизионную разведку. И не ошибся.

Отделению, в которое попал Саша, приходилось выполнять различные задачи. В сентябре около десяти раз ходили разведчики за реку Десну в тыл врага. Ходил и Саша. Он был пытливым разведчиком, внимательно присматривался к действиям своего командира. Это помогло быстро освоиться с обстановкой. А когда был ранен сержант, Саша возглавил отделение. Это он с отделением пробрался в тыл врага западнее Новгород-Северского, устроил заоаду и связками гранат подбил, бутылками с горючей смесью поджег два немецких танка и бронемашину. На обратном пути разведчики захватили в плен двух гитлеровцев…

…Октябрь сорок первого года. Фашистские войска захватили Орел и Брянск. Дивизия попала в окружение в районе Брянских лесов. Прорвав кольцо окружения и опрокидывая на своем пути многочисленные вражеские заслоны, части дивизии достигли лесного массива недалеко от Севска, где был назначен район сбора. А наутро стало известно, что противник подбросил войска с другого участка и снова перекрыл все дороги. На пути полка ощетинилась орудиями и пулеметами деревня Веселая Калина. Роты вступают в бой. Несут большие потери. Деревню взять не удается.

Разведчики шныряют в окрестности, пытаясь найти объезды. Тщетно.

Командир полка обращается ко мне:

– Генерала не видел?

– Нет.

– Немедленно разыщи, — с тревогой сказал он. — Ушел в голову колонны, там начался бой. С тех пор не появлялся…

Для поисков командира дивизии выделили четыре группы.

Наш комдив, генерал Бирюзов, — человек особый. Высокий, подтянутый, с прямым, чуть горбатым носом, упрямым лбом, строгим и внимательным взглядом, он отличался чрезмерной храбростью и подчас появлялся там, где ему и не следовало быть. Он уже успел за три месяца войны получить контузию, ранение и даже с машиной подорвался на мине. Но все проходило пока благополучно, комдив из строя не выходил. По этому случаю командир полка Валютин говорил: «Вы, Сергей Семенович, родились под счастливой звездой…»

Зная характер генерала, я решил искать его там, где залегли солдатские цепи. И не ошибся. Скоро мне удалось узнать, что он находится в одной из атакующих рот. Наша пехота несла большие потери. Стоило кому-нибудь подняться, как его сразу же скашивали фашистские пули.

Я с разведчиками пополз к месту, где находился генерал. Вдруг слышу громкий призыв: «Товарищи! За Родину! За партию! За мной, в атаку, ура-а-а!»

Взметнулась высокая фигура в кожаном пальто, сверкнули генеральские лампасы: комдив поднялся во весь свой богатырский рост и с винтовкой наперевес устремился на врага. Громовое «ура» заглушило пулеметные выстрелы. Справа и слева от командира выросла цепь солдат. Десятки воинов обогнали генерала и неудержимым потоком устремились на врага.

Захлебываясь» строчили фашистские пулеметы, вырывая из цепи одного за другим наших товарищей. Атака нарастала. Генерал старался не отстать от молодежи, но вдруг споткнулся и упал, вновь поднялся, сделал несколько шагов вперед и упал с зажатой в руке винтовкой. Он был ранен.

Когда я подбежал к генералу, над ним уже склонился адъютант и дивизионные разведчики во главе с сибиряком Сашей Тютеревым. У комдива были прострелены ноги. Саша расстелил плащ-палатку, и на нее уложили раненого. Кто-то из солдат подъехал на трофейной повозке, в которую был впряжен серый конь. Раненого положили на повозку и под пулеметным огнем противника повезли в лес.

А бой, между тем, шел уже в деревне. Там завязывались короткие рукопашные схватки. Но в это время справа из-за рощи показалась цепь немцев, стреляющих на ходу. Гитлеровцы хотели отрезать от леса роту, которая ворвалась в деревню. Того не подозревая, они угрожали раненому комдиву. Если бы они знали, кого мы сопровождали, вряд ли нам удалось бы вывезти генерала и самим уйти. Но так как они нацеливались на роту, то нам, хотя и с большим трудом, все же удалось пробиться в лес.

На опушке леса нас встретил командир полка с батальоном. Контратакующие немцы оказались между двух огней.

Короткий бой открыл путь для дивизии.

При спасении комдива Саша проявил присущие ему мужество, отвагу и спокойствие. В этом бою он сам был ранен в голову и ногу. Тютерева уложили на повозку рядом с генералом.

Движение колонны возобновилось.

После трудного перехода остановились в селе. К генералу, который и после ранения продолжал командовать дивизией, пришел врач. Он доложил, что имеется восемь человек тяжелораненых, жизнь которых висит на волоске. Только абсолютный покой мог спасти их от смерти. Саша Тютерев считался безнадежным. Он почти все время находился в обморочном состоянии.

Тяжелораненых оставили в поселке Жеденовке Хомутовского района Курской области…

Это произошло в октябре сорок первого года. А сейчас, почти год спустя, в сентябре сорок второго года, мы сидим в бане, и мне не верится, что я вновь вижу боевого разведчика Сашу Тютерева.

– Как же тебе удалось выкарабкаться? Ведь врач тогда сказал, что ты безнадежный, больше не жилец, — сказал я, не скрывая своей радости.

– Значит, долго буду жить. Наши советские люди помогли. Лечил нас ветеринарный фельдшер Михаил Никитич Талдыкин, — сказал Саша. Он помолчал и добавил: — Двух товарищей не удалось спасти - умерли.

Закончили мыться, оделись и вышли на улицу. Передо мной стоял бравый партизан в защитной гимнастерке и добротных немецких сапогах. Теперь я без труда узнал отважного разведчика.

– Рана сейчас не беспокоит? — спросил я, закуривая предложенный Сашей самосад.

– Можно сказать, что все в порядке, но память на всю жизнь. Посмотри, — сказал он, развернул волосы на затылке и, вставил карандаш в рану.

…Пулевое ранение оставило на черепе щель глубиной в два сантиметра. При виде этого меня покоробило.

Из дальнейшего разговора я узнал обо всем перевитом Сашей. К концу декабря Саша окреп и сразу же, как встал на ноги, разыскал партизанский отряд. Его зачислили в ряды народных мстителей.

Не прошло и двух недель со дня прибытия в отряд, а он успел принять участие в нескольких боях. В январе сорок, второго года во время боя в селе Варгол, в Сашу метров с трех выстрелил полицай, и лишь случайность спасла сибиряка от смерти. Пуля попала в винтовку и отлетела в сторону. С особой гордостью Саша вспоминает веселовский бой – бой в селе Веселое, — где особенно проявились героизм и отвага его товарищей Степы Ефремова, Феди Горкунова и других. О своих подвигах он не любит говорить. Из его рассказа выходит, будто товарищи вели бой, а он только присутствовал при этом.