Кровь эльфов (СИ) - Краулет Эб

— Эй! — выбил его из раздумий знакомый голос. По ступеням поднимался Чизман. На его плече болтался большой кожаный рюкзак. Видимо, только что добыл. Внутри ещё ничего нет, — привет, чего тут делаешь? Тоже посмотрел на предательство королевы?

— Предательство?

— Ну да! Зелёному ручью и всем его братьям обещали свободу, а в итоге забрали обратно в кандалы.

— Не знаю, — поморщился парень, — может быть, это просто часть их культуры? Ну, как ты говорил, что бывает разная мораль….

— Думаю, что обещать одно — а делать другое, плохо при любой морали, — криво поморщился программист, — хотя кто их знает.

— Лориэн, говорит, что все эти здания — бывшие живые деревья. Древа и древни. Просто их заставили стать такими.

— Ну, так-то хорошо. Строить ничего не надо. Круто они тут устроились, — хмыкнул тот, — что ещё он сказал? Полезное что-нибудь было?

— Полезное? — Валера замялся, — ну, похоже, он сказал, что король не причём.

— Что значит не причём? — сразу прищурился Чизман.

— Он так мутно рассказывал…. Будто мир меняется, становиться другим. И эльфам нет места в нём, — начал вспоминать парень, — и король хотел спасти всех, изменив под новые условия. Вот. Если, конечно, я всё правильно понял.

— А он не сказал, почему мир меняется?

— Говорит, это что-то на севере….

— Да? И где именно? — как-то оживился программист.

— Не знаю. Я не спрашивал, — нервно махнул рукой Валера, — блин, хочешь — сам с ним поговори!

— А куда он делся?

— Туда пошёл, внутрь! — указал ему.

— Понял, — тот сразу бросился вверх по ступеням, — молодец! Похоже, что-то нарыл!

Парень поморщился. Ага, нарыл. Только себе хуже сделал. Как теперь вообще жить-то? Он поглядел на эльфийский город. Уже опускалась темнота. Зажигались огни в домах. Костры на улицах стали ещё ярче. Тоже вот — другим нельзя, а сами жгут. Всё-таки эти эльфы слишком самовлюбленные. Но, опять же, не стоит их осуждать. Если долгое время люди притесняли их…. Валера ухмыльнулся. Странно. Даже в этом мире люди во всем виноваты.

Впрочем, долго смотреть на этот вид он не стал. Стало как-то не уютно. Там чужие эльфы, а он совсем один. Был бы спутник какой или проводник — можно было бы побродить по этим улочкам. Но так туда лучше не соваться. Если уж оказалось, что эльфы не такие возвышенные, то среди них явно есть личности похуже людских головорезов. Сразу подумалось, что даже низов этого общества они с Чизманом не видели. Общаются тут только с лордами и королевами. И сидят в комнатах.

Поток эльфов поднимающихся по крыльцу иссяк. Внутри тоже перестало быть шумно. Хоть в коридорах посвободнее будет. Задержаться на улице нужно было ещё для того, чтобы не лезть вверх по забитой местными спирали. Там и так рядом открытые балконы, да обрыв вниз до самого пола тронного зала.

Зато сейчас было хорошо. Одинокий парень поднялся по крыльцу. Вошёл в большие двери. Свернул на подъём. Никого. Пустота. Шаги гулко отзываются эхом от стен. Лишь редкие прохожие спускаются или поднимаются мимо него. Совсем не обращая внимания на человека.

Кое-как отыскал знакомый коридор. Прошёл по нему. Хорошо тут на стенах какие-то светлячки светятся. Видно всё, понятно куда идти. Тоже вот — по доброй воле ли они сидят тут в качестве лампочек? Хороший вопрос, чтобы задуматься над ним.

Дёрнул ручку двери. Вошёл внутрь. Весь в этих раздумьях.

— А я тебя тут жду, — раздался милый звонкий голос. Парень огляделся — в комнате пусто. Но потом, отдернув занавеску из лиан, с балкона вышла Лиландель. На ней всё то же белое платье с узорами. Распущенные длинные волосы сбегают по её плечам тёмным водопадом. Две косички перед ушами. Прекрасные глаза пристально смотрят на него в полумраке комнаты, — разве можно заставлять ждать свою королеву? — слегка игриво спросила она.

— Ты что-то хочешь от меня? — устало спросил Валера. Прошёл через комнату к кровати. Сел на неё, уставился в пол.

— Я хочу поговорить, — мягко заявила та, подходя поближе, — знаешь, я ведь так и не поблагодарила тебя за спасение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, ладно, — вяло махнул рукой парень, — прыгнуть в ледяную воду, рискуя замёрзнуть насмерть — было просто глупо.

— Но, мы справились, — с улыбкой сказала та, — а то, как ты отважно ринулся помогать мне при первой встрече? И как смело отправился за древом в чужой домен?

— Ну, — выдохнул Валера, — я просто пытался помочь.

Странно, что девушка помнит, как он пытался спасти её в их первую встречу. Она ведь была без сознания. Даже не знала, что там задумал Чизман.

— Верно. Ты пытался помочь мне. И до сих пор помогаешь, — та подошла еще ближе. Встала рядом с ним. Парень поднял голову. Взглянул на неё. Величественная и красивая. Руки сложила в замок. Эти синие глаза с лёгким фиолетовым оттенком игриво смотрят из-под длинных чёрных бровей. Кажется, кончики их нервно дрожат.

— Знаешь, мне прямо сейчас нужна твоя помощь, — вдруг сказала королева. Это было просто неожиданно. Валера напрягся, подумал, что опять куда-то надо идти. Даже придумал, что ответить. Но она просто обезоружила его, — скажи, что думаешь обо мне? Я хорошая королева? — спросила, взглянув ему прямо в глаза.

— Ух, — судорожно вздохнул Валера. Замолк. Облизнул губы. Что ей сказать? Он и сам-то не знал. Запутался во всем этом, — думаю, для эльфов хорошая, — подумал, что выкрутился. Ага. Прям вот так.

— А для тебя? — сразу же спросила Лиландель. Вот вечно так. Казалось, это был вопрос с подвохом. У него внутри всё сжалось. Блин.

— Для меня, — замялся, попытался сообразить, — думаю, тоже хорошая, — нервно сглотнул, посмотрел на неё.

— Только жестокая, — добавил он, так и не сумев сдержать этот порыв. Милые чёрные бровки с длинными кончиками изумленно взметнулись вверх. Большие глаза, стали ещё больше. И будто бы слезки в них заблестели. Обиделась?

— Жестокая? — как-то севшим голосом спросила она.

— Ну, я не знаю, может совсем чуть-чуть, — судорожно начал юлить Валера, — просто вот Зелёный ручей…

— Но Зелёный ручей глуп, — покачала головой та, развела руками, — ни древа, ни древни, не могут жить без контроля. Ты видел, во что превратился лес без камня? То же самое случилось бы и с ними. Они сходят с ума. Начинают крушить всё вокруг, — девушка поправила косичку, наклонилась к нему, заглядывая в глаза, — если одно древо чудом смогло сохранить рассудок — это не значит, что всё они будут жить рядом в мире и спокойствие. Такова природа. Она не знает жалости.

— Я… — поморщился Валера, — а те эльфы из Горного домена?

— Но разве твой спутник был дружелюбнее? Там, во дворце, мы могли договориться. Но он первым начал убивать. Скольких он прикончил? — в глазах её что-то промелькнуло. Восхищение или злость? Он так и не понял. Эльфийка наклонилась к нему, — а скольких оставил умирать на холодных каменных плитах? Но знаешь, — прошептала она, — всё они были предателями. Вспомни, как они выкрикивали насмешки в мою сторону, как издевались надо мной. И над нами, — добавила это особо нежным голосом, — если бы я могла заточить их, запереть в темницах — то так бы и поступила, поверь мне. Но у меня нет такой возможности. Я не правлю всем лесом. И не могу оставлять предателей у себя за спиной. Орлы и корни даровали им легкую смерть, пускай и немного кровавую. При этом многие из выживших присоединились ко мне, — королева положила руку ему на плечо, — а что бы сделал ты? Оставил всех в живых? Даже лорда Тирэля? Самовлюбленного, жалкого и озлобленного. Верного только королю. Позволил бы ему и дальше угрожать нам?

— Я не знаю, — Валера нерешительно покачал головой, — слушай, я не осуждаю. Просто это всё было так внезапно. И так кроваво. Для меня тяжело такое принять, — он неловко улыбнулся. Да уж. Тяжело. Даже Чизман, вон, издевался над его миролюбивостью. А тут, когда сам программист был в шоке от увиденного, уж тем более.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это война, — её рука скользнула по его шее, — она жестокая и ужасная. И будет еще хуже, — эльфийка подняла его голову, взглянула в глаза, — поверь, мне больно, так же как и остальным. Больно видеть, как всё рушится и как гибнут эльфы. Это ведь мой народ, — она с тоской посмотрела на него, — но выбора нет.