Любимая, останься - Ольга Обская

этикета не прошли даром – Марта знала, что этот жест означает приглашение на танец. Она должна ответить легким реверансом. Движение уже было отточено и далось легко. Улыбка Генриха стала еще шире. Красив, дьявол. Вот только чему улыбается? Сейчас его ноги окажутся под угрозой получить травмы разной степени тяжести.

– Позиция номер пять, прекрасная Марта, – подсказал Диглан.

Да Марта и так помнила, что должна сделать шаг навстречу Генриху и положить руку ему на плечо. По местным правилам начинает именно девушка. И только когда ее рука коснется плеча мужчины, он может притянуть ее к себе за талию.

– Каррас, кыш, – Генрих решил, что все дело в птице. Что это она мешает Марте начать.

Но дело было не в Каррасе. Марту смущал сам Генрих. С недавних пор он начал ее волновать. Глупость какая-то.

– Каррас, поди прочь, – снова цыкнул герцог на какаду.

Тот слетел с плеча Марты и примостился на подоконнике. У птиц, как известно, нет мимики, но Марта готова была поклясться, что Каррас взирает на Генриха обиженно.

Итак, все преграды были устранены и, чтобы не выглядеть глупо, надо было начинать. Марта сделала положенные этикетом движения. Шагнула навстречу Генриху и положила руку на его плечо. Ладонь ощутила нежный шелк рубашки, а под ним стальная крепость мышц – будоражащий контраст.

Генрих притянул ее к себе собственническим движением. Марту окутал едва уловимый аромат. Очень мужской. Свежесть мяты, пряная острота тимьяна и легкая горчинка неопознанных степных трав. Они оказались так близко, что почти касались друг друга. И как в такой близости еще и сложные пируэты проделывать? Марта поняла, что рискует запутаться не только в своих, но и в его ногах.

Профессор обошел подопечных по кругу, придирчиво изучая правильность стойки, дал последние наставления:

– Главное в танце, чтобы партнеры чувствовали друг друга.

И сел за клавишный инструмент, напоминавший рояль.

– Я вам подыграю.

Зал заполнила довольно резвая музыка, и Марту начали вести и кружить. Первые несколько минут она все внимание сосредоточила на ногах, но все равно умудрялась сбиваться. Видит бог, это было не специально, но партнеру доставалось то по лодыжке, то по голени. Он мужественно сносил танцевальные побои и, кажется даже, его это забавляло. А когда во время очередного па ступня Марты прочно застряла между его ступней, он и вовсе совершенно откровенно рассмеялся. Смешно ему. Марта же не виновата, что тут такие изощренные танцы. Впрочем, несмотря на не совсем джентльменское поведение партнера, злиться на него Марта не могла. Не под такую же веселую музыку? Она и не заметила, как тоже начала улыбаться и хихикать.

Профессор между тем все ускорял и ускорял темп. Марта поняла, что бесполезно пытаться контролировать каждое движение и расслабилась. И как только расслабилась, у нее стало получаться.

Сердце разгонялось вместе с музыкой. Колотилось бешено и радостно. Генрих кружил и кружил. Ей нравилось ощущать себя в кольце его рук. Тут было надежно, но не тесно. Тело будто стало невесомым. Казалось, ноги даже не касаются паркета – словно паришь. И в голове тоже сделалось легко. Марта смотрела в синие глаза Генриха и наслаждалась тем, как волнение приятно щекочет грудь. Еще никогда ни с одним партнером Марта не испытывала таких ощущений. И захотелось, чтобы Диглан еще ускорил темп. Чтобы уж точно оторваться от пола и взлететь. И Диглан будто услышал мысли – разогнал мелодию до сверхсветовой скорости.

Танцевальный вихрь накрыл Марту с головой... Наваждение какое-то...

Наваждение прошло, только когда закончился урок. Генрих взялся проводить Марту до ее покоев. Головокружение, которое не отпускало все занятие, улеглось. И теперь Марта могла мыслить трезво. И первая пришедшая в голову трезвая мысль была о том, что мужчина, который шагает рядом, вежливо поддерживая за локоток, Марте нравится. Она осознала это внезапно. Хотя, конечно, чувства родились уже давно. Просто столько было проблем, что Марта не отдавала себе отчет. Однако факт остается фактом. Генрих интересен ей как мужчина. Он ее волнует и влечет. Ну вот, приплыли... Только этих чувств Марте сейчас не хватало. Генрих – не тот человек, которому можно доверять. У них в прошлом был какой-то эпизод, который явно имел негативный окрас. Ей бы следовало уже давно выяснить, что это было. Генрих, конечно, ничего рассказывать бы не стал, но нужно было искать другие источники информации.

А может, все-таки рискнуть потребовать от него правдивого рассказа? Она имеет право знать. Марта почувствовала неожиданную решимость. Она даже заготовила фразу, которую собиралась произнести, как только они подойдут к дверям ее покоев: «Ваша Светлость, не могли бы вы выделить мне немного времени? Нам нужно поговорить». Однако ничего сказать она не успела. Генрих ее опередил:

– Марта, позволь выпить с тобой чашку чая. Нам нужно поговорить.

О чем это, интересно? Впрочем, неважно. Это подходящий момент, чтобы задать и свои вопросы. Марта открыла дверь и сделала приглашающий жест.

Глава 32. Я уже спрашивал

Марта и Генрих расположились в креслах у камина напротив небольшого столика. Герцог позвал прислугу и попросил приготовить чай. К чаю велел подать сладости и фрукты. Он долго перечислял, какие именно – получился внушительный список. И Марта почуяла неладное. Ой, неспроста ее решили задобрить килограммами лакомств. Видимо, разговор намечается нелегкий. Но о чем?

Хлопотливое снование прислуги не осталось незамеченным второй обитательницей покоев – Бадди. Она вышла из своей спальной и с довольной физиономией начала подтягивать к столику третье кресло.

– М-м-м... профитроли. А крем какой? Базанский? Сто лет не ела базанских сладостей, – она умудрилась протиснуться со своим креслом ровно между кресел Марты и Генриха и потребовала от прислуги, чтобы принесли еще один набор столовых приборов.

Марта полагала, что Генрих тут же отправит Бадди с ее бесцеремонной непосредственностью восвояси. Но он проявил подозрительное великодушие. Позволил атильде присоединиться к чаепитию и снисходительно терпел ее болтовню. Это насторожило Марту еще больше. Ох, не к добру он такой обходительный.

Хватило Генриха минут на пятнадцать. Когда Бадди прикончила вторую чашку чая, он все же намекнул ей, чтобы оставила его наедине с Мартой.

– В твоем возрасте, Бадди, как советуют лекари, полезно почаще отдыхать.

Бадди, разумеется, намек поняла. Она проворчала что-то нелицеприятное в адрес лекарей с их советами. Собрала себе на тарелку разных видов сладостей, которые еще не успела попробовать, и удалилась в свою спальную, зыркая на Генриха примерно так же, как смотрел на