Сам себе князь - Сергей Сергеевич Мусаниф

Из-под мертвого тела, сейчас уже сложно было определить, кому оно принадлежало, торчала маленькая рука. Ник застыл на месте и никак не мог отвести от нее взгляда.

— А я говорил, что нам стоит поторопиться? — спросил Кларк. Потом он проследил направление его взгляда, вернулся на пару шагов и положил руку Нику на плечо. — Пойдем. Здесь уже никому нельзя помочь.

Ник согнулся и его стошнило прямо на дорогу. Кларк так и не убрал руки.

— Пойдем, — повторил он.

— Это… — Ник затруднился подобрать правильное слово. — Ужасно.

— Это трагедия, — сказал Ломтев. — А война — это такая штука, когда много маленьких и больших трагедий складываются в статистику. Пойдем, если ты не хочешь пополнить ее собой.

Ник позволил себя увести.

У причала стояло целых три лодки. Все они в разной степени были повреждены от прошедших здесь боев, но все три сохраняли плавучесть, и Кларк выбрал самую неказистую на вид.

— Не самая быстрая, не самый презентабельный внешний вид, — пояснил он. — Зато у нее полный бак горючего, и нам не придется тратить время на поиск канистр.

Он завел двигатель, умело отвязал крепящие судно к причалу веревку — отдал концы, вот как это правильно называется, вспомнил Ник — и прыгнул за место у штурвала.

Поскольку никакой помощи ему явно не требовалось, Ник попытался сунуться в каюту, но там было слишком душно, а головокружение с тошнотой еще не прошли, и он устроился на корме.

Мотор не рычал, как у дорогой и породистой машины, он скорее тарахтел, но это не мешало катеру довольно резво отплыть от причала и двинуться вдоль берегового изгиба. Ник подумал, что для такого выбора курса у Кларка наверняка есть причина, и предпочел не забивать себе голову.

Он смотрел на берег, и внутри него зрело ощущение, что он видит этот континент в последний раз и покидает его навсегда.

Видимо, он задремал, сам того не заметив, и в следующий раз, когда он моргнул и открыл глаза, берег был уже туманной линией на горизонте, а их утлый кораблик держал курс в открытое море, а Кларк приглушенно ругался за штурвалом.

Ник огляделся по сторонам, было установил причину словоизвержения и констатировал, что им опять не повезло. По левому борту им на перехват шло военное, судя по силуэту, судно, и было оно раз в десять больше их катера. Судно было еще довольно далеко, но очертания пушек и ракетных установок на его борту уже вполне просматривались.

Ник прикинул расстояние до берега.

— А мы разве уже не вышли из территориальных вод? — спросил он.

— Тут война, парень, — сказал Кларк. — Нейтральных вод больше не осталось.

— И что делать?

— Нам не хватит скорости, чтобы уйти от корабля береговой охраны, — сказал Кларк. — А драться с этой штукой я, к сожалению, не могу.

При этом Кларк ожидающе смотрел на Ника, и не надо было объяснять, чего именно он ждет.

— Я могу, — подтвердил Ломтев.

— А это не вызовет новых проблем? — поинтересовался Ник, даже точно не зная, кому он адресует вопрос.

— Наверняка вызовет, — сказал Кларк. — Но новые проблемы потом не так страшны, как старая проблема прямо сейчас.

От страха, отчаяния и собственного бессилия, которое не позволяло ему остановить этот марафон насилия, Ник обхватил голову руками.

— Нет, — пробормотал он. — Нет, нет…

Военный корабль дал предупредительный выстрел. Громыхнуло, столб воды взялся метрах в двадцати по курсу катера, отдельные брызги долетели до палубы.

Кларк заглушил двигатель и катер лег в дрейф.

— Да, — сказал Ломтев, убирая руки от лица.

Глава 16

На этот раз император принимал доклад на свежем воздухе, на территории своего летнего дворца. Он ждал князя Белозерского в беседке, стол с чайными принадлежностями был накрыт на одного. Никаких документов, никаких компьютеров, никаких адъютантов. Монарх просто отдыхал на природе, наслаждаясь теплыми летними деньками.

Выделив на это пару часов из своего, вне всякого сомнения, напряженного рабочего графика.

Империя готовилась к войне.

— Знаете, князь, в последнее время я полюбил находиться снаружи, — сказал император, после того, как они приветствовали друг друга, и, по обыкновению, перешли на разговор «без чинов». — Все эти кабинеты, бункеры, залы совещаний… Это все ненастоящее, и воздух там какой-то искусственный. А здесь хорошо, нес па? Солнышко, тепло, легкий ветерок… Хотите чаю, князь? Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам принесли приборы.

— Нет, спасибо, сир, — сказал Белозерский. Вызов прислуги, кое в пределах видимости не наблюдалось, и само чаепитие заняли бы какое-то время, а князь хотел закончить с делами как можно быстрее. Подолгу находится рядом с императором было… чревато, особенно если он в плохом настроении.

Сейчас он вроде бы казался благодушным, но Белозерский подозревал, что это ненадолго, и после доклада все может стать гораздо хуже.

— Дела в столице?

— Дела в столице, дела в северной столице, дела на границах… Так много дел, сир, и многие из них требуют моего непосредственного участия.

— Что ж, понимаю. Молодость, стремление везде успеть, да и империя сама себя не сбережет, — сказал император. — Так вижу, что у тебя есть новости про нашего колебаться тверди?

— Да, сир.

— Хорошие новости?

— Боюсь, что пока просто новости, сир, — сказал Белозерский, чувствуя, как он ступает на очень тонкий лед.

— Вы не смогли его ликвидировать?

— Пока нет, — сказал князь. — Но мы сумели его идентифицировать.

— Уже что-то, — сказал император. Пока он еще не хмурился, но блуждающая улыбка уже пропала с его лица. — И кто же он?

— С очень большой долей вероятности, этим колебателем тверди является некий Николас Пулос, — князь тапнул по планшету и вывел картинку на экран. — Вот как он выглядит.

Император вгляделся в фотографию.

— Довольно смуглый, — сказал он. — Можно убрать загар?

— Конечно, сир, — князь проделал нехитрую манипуляцию, и император неудовлетворенно крякнул.

— Вижу определенное фамильное сходство, — сказал он. — Кто его отец?

— По документам — некий Аминтас Пулос, грек, переселенец из Старого Света, осел на острове двадцать лет назад, — сказал Белозерский. — Занимался фермерством, достаточно зажиточен по их захолустным меркам. Женат на Марии Пулос, в истории семьи которой есть и русские корни.