Спасти дракона - Кирилл Кащеев

– Я еще и виноват? Я думал, тебя надо спасать! Думал, тебя тут серокожий убивает!

– Он меня ловил, а на самом деле я его поймала! А тебя действительно убью!

– Надо же, какая у них любовь! – Справившаяся с непокорной метлой Катерина зависла над головой у бушующей Таньки.

– Гораздо больше мне нравится ее платье. – откликнулась Маринка, внимательно оглядывая Танькин изодранный лиф, распоротый рукав, висящую клочьями и заляпанную землей и какой-то слизью юбку. – Надеюсь, оно дорогое.

Каблуки застучали по ступенькам, и из гардеробной медленно и величественно поднялась Оксана Тарасовна.

– Я могла бы сказать, что заклятие зеркальных кавалеров – мастерский образец чаклунства. Простота, четкость исполнения, элементарная легкость ликвидации… я просто задула свечу – и они исчезли… – Оксана Тарасовна ткнула пальцем через плечо на оставшееся у нее за спиной зеркало и погасшую свечу.

Танька прекратила орать на Богдана и огляделась. На полу оказалось еще много народу. Ученицы бальной студии лежали рядком и сладко посапывали. Голова преподавательницы примостилась на подоле циркониевой блондинки, лысый кавалер свернулся клубочком у нее под мышкой. За столом, щекой на вязанье, уютно спала вахтерша. Только бальный зал с разросшимися по стенам побегами разрыв-травы напоминал о недавнем безумии. Серокожего, конечно же, не было. Нигде.

– К счастью, кроме отличных заклятий у вас в голове еще глупейшие идеи, вроде сунуться самой в ловушку! – продолжала Оксана Тарасовна. – Это меня чрезвычайно утешает: как не были вы настоящей ведьмой, милочка, так и сейчас не стали – остались сопливой школьницей!

Ее ро́бленные захихикали.

– Правда, чего тебя в одиночку понесло? Ну хотела ты серокожего надурить – так мы бы снаружи покараулили. – Ментовский Вовкулака встал над Танькой, глядя на нее сверху вниз. На морде у него… нет, уже на лице было написано крайнее подозрение.

Танька окинула Богдана презрительным взглядом – теперь придумывать что-то придется, и все из-за него! – поднялась и, яростно сопя, принялась оправлять остатки платья.

– Я уже один раз не рассчитала свои планы, и Лику уволокли, – наконец пробормотала она. Не совсем правда… но все же изрядная ее часть. Она чувствовала себя виноватой перед Ликой. И где ее теперь искать, если серокожего нет?

– Вы беспокоились о моих ро́бленных? – подняла брови Оксана Тарасовна. – Очень мило… для сопливой школьницы. Ро́бленные для того и существуют, чтобы отправляться в самые опасные места и выполнять самую мерзкую работу… вроде как вытаскивать вас из грязного туннеля, – насмешливо сказала она. – А иначе зачем на них тратить свои Силы и Дар?

Хихиканье ро́бленных сменилось мрачным молчанием. Танька вдруг изменилась в лице, хотела, кажется, что-то крикнуть… но лишь зашлась кашлем, выперхивая из легких пыль и мраморную крошку.

– Вас возмущает, милочка, что для меня ро́бленные – всего лишь «колдовское мясо»? Чувствуете с ними определенное родство, не так ли? Вы ведь тоже не настоящая ведьма… – продолжала Оксана Тарасовна.

Танька мучительно прохрипела сквозь кашель:

– Отойди… от зеркала…

Оксана Тарасовна стремительно обернулась. Ро́бленные сгрудились за ее спиной. Обиженно закусив губу, Вика мрачно уставилась в стекло – то самое, из которого совсем недавно выходили зазеркальные кавалеры. Темные волосы ведьмочки, делавшие ее издалека похожей на Ирку, рассыпались по плечам, а пальцем с ярко сияющим изумрудным огоньком она медленно вела по стеклу. Лицо в стекле становилось все обиженней и обиженней…

Сама собой вспыхнула забытая перед зеркалом свеча. Прикушенная губа отражения отвисла как тряпка, обнажая редкие желтые зубы. Морщины, отвратительные, как складки на жабьей коже, разбежались вокруг глаз, по-бульдожьи отвисли щеки, рот запал, провалившись внутрь, а выражение обиды сменилось жуткой, какой-то… хитренькой злобой.

– Вика, падай! Падай! – Оксана Тарасовна рванулась к своей ро́бленной, пытаясь опрокинуть ее на пол, оттащить прочь от стекла…

– Разрешшшите пригласить вас на мазурку! – седая, всклокоченная, как воронье гнездо, голова отражения высунулась из стекла. Похожие на скрюченные куриные лапки пальцы вцепились Вике в плечи… Кольцо на пальце Вики сверкнуло…

– Аа-а-а! – ведьмочка пронзительно закричала… ее кроссовки мелькнули у самого лица Оксаны Тарасовны, и Вика канула в зеркальное стекло, как в омут. По стеклу разбежались серебристые блики. Оксана Тарасовна с размаху ударилась о зеркало, стекло задрожало, и старшая ведьма, не удержавшись, плюхнулась на пол.

Таньке в плечо вдруг сильно и больно вцепилась лапища Ментовского Вовкулаки:

– Этот серокожий что, ведьм коллекционирует? Одной Ирки ему мало? Или Ирки у него нет? Где твоя подружка на самом деле?

Ирка

Глава 14. Возвращение блудного кота

А-шш! А-шш! – шаги были совершенны в своем беззвучии. Абсолютная, нерушимая тишина. Не всхлипнет влажная земля, не скрипнет ветка, трава не прошуршит. Но шаги были! Крались вдоль лесной тропы, неслышно ступая по обочине, таились среди стволов, шелестели в ветвях терпеливым голодным ожиданием. А-шш! А-шш! – казалось, сам воздух расступался, позволяя просочиться сквозь него и смыкаясь за спинами ночных охотников.

Спешащая по тропе молоденькая селяночка опасливо оглянулась – аж на месте прокрутилась, пытаясь понять, почему же так страшно вдруг стало в ночном лесу, будто сама смерть крадется по пятам, растворяясь в лунных бликах пятнами мрака. Окошко лунного света на тропе перемахнула черная тень. Селянка встала как вкопанная. Мгновенный, почти незаметный, словно почудившийся всплеск движения, клубок тьмы на голубовато-фиолетовом фоне – и снова тишь! А-шш! Невозмутимая луна переливчатым диском плывет в черном небе, все исполнено мира и спокойствия.

Настороженно оглядываясь, селяночка двинулась дальше. Лунный свет стлался ей под ноги, оставляя обочины в глубоком мраке. Высокие деревья выстроились непроницаемыми стенами и тихо, вкрадчиво шелестели. Селянку словно что-то в спину толкнуло – шевеление воздуха, неслышимый, но лишь ощутимый шорох. Она стремительно обернулась… На тропе никого не было. Никого, совсем никого, спасительный лунный свет озарял каждую ямку, каждую выбоину, кусты у обочины… Кусты у обочины чуть заметно подрагивали. Качались резные листики.

Хорош-шая девочка! Чувствительная, приметливая. Таких особенно-о-о с-сладко…