Совок 7 (СИ) - Агарев Вадим

— Товарищ Зуева, поверьте мне, я лучше знаю, как лучше! — вместе с тавтологией добавила металла в голос почти замполит Капитонова, — И потому, я вас попрошу безотлагательно передать мне письмо относительно продуктовых заказов! В конце концов, это моя подпись стоит под этим документом!

Квартира, женщины и курицы.

Лида молча встала из-за стола и вышла в приёмную. А ведь Сергей её предупреждал, что примерно так и будет. Он именно так и сказал — «Дунька у тебя это письмо отберёт, но ты с ней не спорь!». И потому, в принципе, она была готова к такому результату общения с товарищем Капитоновой. Однако неприятный осадок от нехорошего разговора с политической начальницей у неё остался. И, несмотря на хорошее воспитание, и неприятие нецензурной лексики, материться ей, почему-то хотелось еще сильнее, чем прежде.

Перед тем, как зайти в свой кабинет за продуктовым прошением, неспокойная Зуева ворвалась в кабинет своего будущего супруга. Супруга будущего, но уже сегодняшнего манипулятора её чувствами и поведением.

— Знаешь, что, Корнеев⁈ — с порога и, совсем не сдерживаясь, возопила она, — Не смей меня больше использовать в своих мерзких интригах! У меня и без того нервы не железные! Эта твоя Капитонова и вправду форменная нахалка! Надо же! Она, гадина такая, пальцем не шевельнула, а почему-то решила снять все пенки! Требует, чтобы я подписанное письмо, которое ты из ТОРГа привёз, ей отдала! Вот скажи, зачем ты меня к ней посылал за подписью? Там бы одной дергачевской хватило!

Я с облегчением разогнулся и откинулся от стола с бумагами на спинку стула. От пыльной следственной «бухгалтерии» уже давно тошнило, а тут такой, вполне себе легитимный повод отвлечься.

— Ты о чем так переживаешь, душа моя? — я с удовольствием рассматривал возмущенную фурию, втиснутую в мундир милицейской капитанши, — Надо полагать, это ты с Дуняшей Капитоновой конструктивно пообщалась? Я правильно понимаю?

— Да пошел ты! Вместе со своей Дуняшей! — Зуева по-собачьи оскалилась и не дойдя до моего стола, дёрнулась на выход, — Зайди и забери два дела! Данилин тебе отписал! — не оборачиваясь, со злорадством выкрикнула она.

Память услужливо достала из информационного чулана прошлой жизни понимание ситуации. Так было всегда в эпоху чрезвычайно развитого, но такого, сука, голодного социализма. Тот, кто занимается в РОВД распределением продуктовых заказов, почти всегда имеет возможность дополнительно обогреть сослуживцев своего подразделения. Или тех, у кого спиногрызов в семье было с избытком.

Вот и вскипел зуевский разум возмущенный. Правильно оценивший морально-деловые качества мадам Капитоновой. Видимо, что-то Лида разглядела в Дуньке-комиссарше, чтобы разувериться в том, что та что-то выпустит из своих загребущих лап. Из того, что останется после справедливого дележа харчей среди районных ментов голодного Поволжья. Если по-хорошему, то надо бы, конечно, Зуеву успокоить. Чтобы сердце не рвала за обделённых доппайком подруг. Но никак нельзя. Лишняя информация для женщины, это всегда риск срыва комбинации. И её дополнительные умственно-душевные метания. Что, в свою очередь, никак с моим представлением о гуманности не согласуется. А потому, исходя из принципов человеколюбия и гуманизма, я встал из-за стола, с хрустом потянулся и пошел к Зуевой за двойной порцией макулатуры. И за тем, чтобы погладить её по голове. Или по заднице. Тут уж как фишка ляжет.

Фишка не легла никак, кабинет начальницы встретил меня закрытым замком двери и безответной тишиной.

Посмотрев на наручные часы, я двинулся в сторону кормораздачи. В столовой мне удалось присоседиться к Гусарову и Гриненко, стоявшими в посредине голодной очереди. В последнее время мы частенько вкушали обеденных яств за одним столом, может, поэтому народ поверил, что я изначально был с ними и сегодня.

— Вы в своём «углу» деньги уже сдали? — безмятежно поинтересовался я, двигаясь с подносом вдоль раздачи.

— Какие деньги? — подозрительно и по-семитски ответствовал мне Гусаров вопросом на вопрос.

— Деньги на продуктовые наборы, — без выражения произнёс я и поставил на поднос салат, а затем скромно умолк.

Очередь спереди и сзади заволновалась. Всем захотелось знать, что в этих наборах и когда состоится выдача. Про стоимость не спросил ни один. Даже женщины.

Чувствуя себя чтецом сводки Совинформбюро, я начал голосом почти Левитана выдавать на гора информацию.

— Палка полукопченой колбасы, большая бройлерная курица, банка майонеза, банка зеленого горошка и что-то еще! — продекламировал я то, что помнил из списка, забыв всего один или два пункта.

Курицу я в этот перечень включил умышленно и еще на стадии планирования данного активного мероприятия. Чтобы как можно жестче сократить время раздачи гастрономических благ. Куриный скоропорт не позволит Дуне погрязнуть в осторожных сомнениях. Равно, как и её психология гиены-сквалыжницы не позволит ей отказаться от столь жирной приманки. Я не поленился и навел некоторые справки в бухгалтерии и в кадрах. Разница между находящимся в строю личным составом и запрошенным мной у Шевцовой провиантом, составляла по моим грубым прикидкам более тридцати заказов. По нынешним скудным диетическим временам, это неплохой продовольственный актив. Почти золотой запас.

Услышав оглашенный список, народ в очереди заволновался и взроптал. Всё громче и громче удивляясь, что почему-то никто никому ничего не объявляет. По столь животрепещущему поводу. А ведь прежде заранее вывешивали объявление и предупреждали! Чтобы подогреть настроение масс, я ненавязчиво упомянул традиционно отсутствующую в столовой Зуеву. Мысленно и в очередной раз, попросив у неё прощения. Хорошо понимая, что вот прямо сейчас, торопливо поглотив первое-второе и компот, народ ринется к ней за хлебом насущным. Чтобы как можно быстрее и непременно сегодня принести в семью дохлую бройлерную курицу. А не тощий и синюшный трупик умершвлённого цыплёнка с посмертно когтистыми лапами и желтым клювом в полголовы. И стоимостью в девяносто две копейки за кило означенных когтей.

Воспользовавшись волнениями масс и реализовав свой статус благовеста, я протиснулся к кассе и оплатил стоимость своих белков, жиров и углеводов. Оглянувшись на застрявших в массах оперов и решив их не дожидаться, пошел к столику у окна, чтобы уже начать питаться.

— Скажи, это правда? — раздалось сверху. Подняв глаза от борща, я упёрся ими в стоящую надо мной Тонечку.

— Всё врут, никому не верь! — быстро, но решительно отрёкся я от всего сразу, что бы Антонину ни интересовало в этой жизни и вернулся к поглощению борща.

— Это ты сейчас врёшь! — не поверив мне, девушка села напротив, — Девчонки из паспортного говорят, что у тебя трёхкомнатная квартира! — уличающим тоном начала она разоблачение меня, — И еще они говорят, что ты в ней прописан один!

Ну, Капитониха, ну сука! Своими хищническими потугами спровоцировала волнения в умах. И эти курицы из паспортного отделения тоже хороши! Исправно сдетонировали и понесли завистливое веселье в стройные шеренги личного состава. Как всё-таки права оказалась Алдарова! Ну какое им всем дело до того, какая у меня квартира! Будь она из трёх, четырёх или даже из восьми комнат⁈ Это ж насколько вдаль выпал я из менталитета нынешних нравов и воззрений! И не дай мне бог в них вернуться!

— Эй! — дёрнула меня за рукав Тонечка, — Ты уснул что ли? Чего молчишь?

— Антонина, что ты хочешь от меня услышать? — попытался я вернуться из задумчивости к прерванной трапезе.

— Я тебя спросила, в гости пригласишь? — барышня настойчиво заглядывала мне в глаза, не давая опустить их в тарелку, — Чего ты молчишь?

Аппетит у меня начисто пропал в одну секунду. Надо было срочно спасаться. А еще мне жутко захотелось с особой жестокостью задушить Евдокию Леонтьевну Капитонову. И еще кого-нибудь. Из паспортного отделения, например. Но это всё потом, это всё позже…

— Экая ты меркантильная, Антонина! — повысил я голос, — Пока был бездомным, то был тебе не нужен! Никакой взаимности не было с твоей стороны! А теперь сразу понадобился, как только жильё появилось! Разве же это по-комсомольски, Тоня⁈ — отодвинув тарелки и стакан с компотом, и выражая опущенными плечами полное расстройство, я встал, и пошел к выходу.