Мой парень из Параллельного мира (СИ) - Май Лаванда

— Где Ульяна? — спрашиваю его.

Сейчас он как раз завис над одной из книг на столе. Кто-то дал призраку почитать.

— А мне почём знать? Не отвлекай меня, дракоша.

— Ты всё знаешь.

— Всё, да не всё, — пожимает полупрозрачными плечами, — я из-за тебя не успел страницу дочитать. Говорю же: не знаю.

Я направился к выходу из библиотеки, но голос Онджо остановил меня:

— Кажется, я слышу её мысли, — говорит он задумчиво, не отрывая глаз от книги. — Где-то рядом.

Рядом только комната с кабинкой для перемещений и кабинет Кристофера. Начинаю с маленькой комнатки, верно угадав местоположение Ульяны. Она стоит, глядя куда-то в стену с задумчивым взглядом. Словно и меня даже не видит. Где же тебя черти носили?

— Ты сбежала, — стараюсь говорить сдержанно.

— Но я вернулась. К тому же я не просто сбежала, а нашла Оракула.

— Скорее он тебя нашёл. Ты же теперь уже знаешь к чему могут приводить побеги в Параллельном, — чувствую раздражение.

— Почему, живя в мире магии, он пользуется лучиной? — игнорирует мой выпад, оставаясь всё такой же задумчивой. — И готовит сам, даже овощи выращивает…

Вот так всегда: я переживаю, а она дальше подвергает себя опасности, не замечая беспокойства окружающих.

— По нашим законам Оракул не может использовать магию из вне. Даже будки для перемещений не использует и письма отправляет только через посредников. Он обладает достаточно большой внутренней силой, благодаря которой видит будущее. Излишняя власть над магией может привести к катастрофе, — тянусь к настенной полке и беру уже знакомый Ульяне магический лорнет, похожий на тот, что она видела на ярмарке. — Возьми.

Она вертит его в руке, нахмурив брови.

— Видишь эту фреску? — подхожу к стене и показываю ей на одиноко висящее и полностью чёрное от старости полотно.

Толстый слой пыли и грязи скрывает портрет мужчины в парадном костюме двухсотлетней давности. Ульяна подносит лорнет к глазам и утвердительно кивает головой.

— Это Михаил Войцик, оракул, живший двести лет назад. Он обладал удивительной внутренней силой — был ещё и сильнейшим магом. Талантливейший оракул видел всё: каждую минуту, каждый жест, каждую душу, каждый помысел. Михаил также активно пользовался магией внешнего мира. Сила была так велика, что для самого Войцика она стала тяжким бременем. Он обезумел. И те монстры, что лишь внешне отдалённо напоминают разумных оборотней — плод чёрной, подпитанной безумием, магии Михаила Войцика. Первые звери — оборотни из охраны порядка, посмевшие сказать оракулу слово против. Войцик не мог вынести самой мысли об ограничениях его силы — так он лишил мешающих ему оборотней человеческого разума, а значит и способности оборачиваться в человеческое тело. Все эти двести лет в Параллельном идёт охота на этих тварей, а портреты Михаила не протирают от пыли, — рассказываю без особого увлечения не смотря на то, что рассказывать историю очень люблю. — Так зачем тебя хотел видеть Оракул?

— Он рассказал мне о моём отце.

— Именно сейчас? Почему тогда, когда так важно тренироваться и быть начеку?

Какие-то ненужные разговоры и потерянное время не свойственны Оракулу. Я ещё нормально отнёсся к пропуску тренировки в день, когда мы забрали Лизу, но что такого важного случилось с её отцом сегодня?

— Мой отец был охотником на диких волков, — Ульяна возвращает лорнет на прежнее место и смотрит на меня с эмоцией, которую понять не могу.

— Твой отец убивал диких волков? — не передать, как я удивлён.

— Одного убил. Убил бы и второго, если бы не…

— Подожди… Тот самый Александр?

— Да.

А ведь она внешне похожа на него. Те же глаза, цвет волос. Что-то мимолётное, едва заметное. Всё моё раздражение в миг испарилось, высвобождая совсем другое чувство. Сопереживание.

— Я думала он просто ушёл — бросил меня. Ушёл искать себе другую дочь — лучше, чем я.

При виде её несчастного лица у меня напрочь пропало желание возмущаться пропуску тренировки. Сердце сжалось от мысли, что она ведь буквально полчаса назад узнала о смерти отца, произошедшей ещё несколько лет назад.

— Ульян, мне…

Мне жаль. Но ком в горле мешает договорить. Я просто не могу. Видеть боль в глазах, бледность кожи. Мне хочется утешить, сказать что-то успокаивающее, а слов совсем не нахожу. Всё, что приходит в голову, не подходит и не может отразить происходящее внутри меня. Позволяя себе душевный порыв, просто подхожу к девушке и сгребаю её всю в свои руки. Ульяна не пытается отстраниться, затихла, уткнувшись носом мне в грудь. Такая тёплая, маленькая и ранимая. Поглаживаю ладонями её спину, а она берёт и обнимает меня в ответ. Крепко-крепко, насколько может.

— Хотела бы я увидеть твое превращение в дракона…

Я не поверил своим ушам. Даже сердце затихло, не уверенное, но вспыхнувшее надеждой. Я ведь все эти дни, что Ульяна живёт у нас, стараюсь скрывать свои превращения и уж тем более свою драконью испостась. Признаться, меня немало беспокоила возможная неприязнь девушки к моей сущности. Конечно, я понимал почему она так реагировала на Давида, но она так же реагировала и на тему о волках, а теперь совершенно не показывает страха, если кому-то из гостей замка вздумается совершить переход в волка на глазах девушки. Было бы глупо, конечно, ждать восхищения от той, кто считала оборотней прежде лишь плодом фантазий режиссёров кино и писателей. Неизведанное настораживает, нужно время. Неужели его прошло достаточно, чтобы она привыкла и перестала пугаться? Поняла, что никакая опасность от меня или моих друзей и близких ей не грозит.

— Увидишь.

Глава 40, в которой приходит тёплое воспоминание из детства

Ульяна

Папа пришёл. Я поняла это, услышав голоса в прихожей. Родители вежливо, как соседи, говорили о несносной погоде и повышении цен на продукты в магазинах. А завидев меня, неловко заулыбались. Особенно он.

Мне всё равно, что из-за него на полу остались мокрые капли дождя, а ботинки успели нарисовать пару брызг на светлом полу. Ничто не имеет значения в этот момент. А мама ворчит, и даже не обнимет его.

— Мама, не ругай папу. Он же не виноват, что дождь запачкал ему ботинки! Он итак долго-долго шёл, по краюшку, по бордюрам, чтобы чистеньким остаться и не намусорить нам. Но иногда… — деловито вспоминаю мамины же слова, — обстоятельства сильней нас.

— Конечно, — мама смягчается, умилённая моим важным видом.

Мне нужно это равновесие. Я вижу, они общаются почти нормально. Но не так, как раньше, когда мы жили все вместе. Сколько бы они не говорили со мной, мне по-прежнему не ясно: почему? Если ничего страшного и всё в порядке, то почему он каждый раз уходит? Они думают я совсем маленькая и ничего не понимаю, но я не слепая.

Я не видела папу почти половину месяца. Проплакала много ночей, а днями, сразу после школы, засматривала до дыр принесённый им в последний раз диск с мультсериалом про дружную команду грызунов и их приключения. Сегодня он снова с диском. Он всегда покупает мне диски с мультфильмами, и даже ни разу не повторился. Сейчас мы будем смотреть что-то новенькое, а потом я буду пересматривать содержимое диска одна. День за днём.

Мы сидим с ним на полу перед телевизором, но я больше смотрю на папу и достаю его вопросами, чем смотрю на экран. Там какой-то красный динозавр пытается убить главных героев: ослика и зелёного странноватого вида существа. Ну и принцесса с ними.

— Мне не нравятся мультики про динозавров! Папа, принеси в следующий раз другой мультик!

— Разве это динозавр? Это же дракон!

— Я их путаю, они всё равно все одинаково страшные. Особенно этот дракон.

На экране красное крылатое чудище пускало столпы огня.

— Дракон страшный? — смеётся он. — Нет, дочка. Дракон не страшный. Страшен человек.

Нет, папа. Страшно то, что другого мультика больше не было.

***

Острые, как змеиные, языки пламени множились, распространяя свою разрушительную волну по лесу. Даже самые крепкие сосны задыхались в дыму. Огонь вот-вот захватит и замок Ольги Евгеньевны. Жарко. Безумно страшно.