Задание Империи - Олег Измеров

Тут Виктор резко обернулся, чтобы посмотреть, нет ли хвоста. Мценская была пустынна.

«…Прямо как с заданием в наше время отправили. А задания никто не давал. Хотя… могли и подсознательно заложить. Надо вспомнить, что же я такое делал необычное, чего обычно не совершал… На работе, или дома, с кем встречался, куда ездил…»

Вблизи уже маячила знакомая калитка.

«Стоп. Было задание. Прямо, без всякого вкладывания в мозги. Зина просила отнести цветы на могилу себя самой, погибшей в войну в нашей реальности. Знала, что я не откажу. Так ведь… Ведь она же попросила отнести цветы прямо в точку перехода…»

От этой догадки Виктор даже на мгновение остановился.

«Случайность или нет? Зина связана с МГБ. Майор Ковальчук был в нашей реальности и мог узнать об аномалии. Нет, нет, нужна еще и определенная дата. Но ведь и я не просто в любой день поехал. В первый удобный. Почему я поехал в этот день… Двенадцатое июня. День Независимости. Нерабочий день, праздник, хорошая погода, цветы везде. Если ехать в это село, то автобусом с утра. Место, число, время — все задано обстоятельствами.»

«Так что же это выходит-то? МГБ забросило меня сюда с заданием? И что за задание? Заложено в подсознание и должно всплыть в определенный момент? Или, как с Гитлером — я просто должен вести здесь себя естественно, и цепочка обстоятельств сама приведет, куда им надо? Как сплавную мину по реке? Но что им надо в этой реальности? И что при этом произойдет со мной? А нынешнее мочилово? Оно по заданию или как?»

Катерина еще не легла спать. Рассказ его она выслушала очень встревоженно.

— Вам так ходить опасно. Погодите, я сейчас…

Через минуту она вернулась; в ее руках чернел небольшой браунинг модели 1906 года, с черными пластмассовыми щечками рукоятки. Не узнать эту модель было невозможно — во времена раннего детства Виктора советская промышленность прессовала из полистирола игрушечные пистолеты точно по этому образцу.

— Вот, возьмите это. Это покойного мужа, и патроны к нему есть, — Катя вынула из кармана халата небольшую коробочку, — и я его регулярно на всякий случай чистила и смазывала, вдруг чего.

— Позвольте, а как же вы… И с такими у вас свободно ходят? — растерянно пробормотал Виктор.

— Берите, вам говорят. Это в охотничьих лавочках продают. За меня не волнуйтесь, а вы у нас, можно сказать, в деле, так что без этого никак нельзя.

— В каком деле? — переспросил Виктор, начиная подозревать, что он еще во что-то впутался.

— Ну как же, — невозмутимо ответила Катя, — вы же сами рассказывали, как пластинки делать. Из-за границы везти того же Эмброуза, или, скажем, Бенни Гудмена дорого. Вот у нас одну пластинку привозят, а в Москве с нее копии штампуют и по городам. Не через прилавок, конечно, а по знакомым, по нужным людям. А народ музыкальным становится, спрос растет, вот и филиальчик задумали делать при пуговичной артели. По бумагам будем местных талантов штамповать, а без бумаг — мами понимаете. Вот и нужен человек грамотный, кто в технологии разберется — даже если чего и не знает, чтобы через свою науку, экспериментом дошел. Кто же, как не вы?

— А как же…

— И доля приличная! Вы не представляете, дело наладим, какой доход будет. Вы же у нас умничка. Кто ж от такого отказывается?

— Ну да, конечно… — Виктор старался выиграть время, чтобы сообразить, — ну а если что — по статье сколько светит?

— Какая статья? Что вы, боженьки вы мои! Какая статья? Да с нашими-то связями об чем речь? Вы ж даже не представляете, какие люди солидные и уважаемые! Да и то сказать: вы ничего не знаете. Опыты ставили ради забавы или научного интереса, для повышения качества продукции. Да, и знать, кто вы, будут лично людей всего ничего. Для остальных вы — Монтер, а кто такой, как выглядит — не видали, не знаем. Да что я говорю-то? Годами фирма держится!

«Ну вот, и погоняло даже есть — „Монтер“. Интересно, по здешним понятиям хорошее погоняло или как?»

— Ну а если эти… вдруг массовые репрессии? Кто тогда разбираться будет?

Катерина рассмеялась.

— Ай, бросьте! Шутник вы, право. Да мы же первые об этом знать будем. Потом, сейчас пошли хорошие репрессии. После тридцать седьмого даже околоточные перестали материться[6]. Чего вы так удивленно смотрите? Действительно, перестали!

«Хорошие репрессии. Дурдом. Но раз дурдом, то нельзя спорить.»

— Знаете, действительно лестное предложение. Я даже не ожидал. Просто неожиданно как-то. С мыслями надо собраться… А московские на филиал не наедут? Не они это подстроили?

Катерина на миг задумалась.

— Нет, точно не они. Филиал — это ж наши с московскими полюбовно решат, как прибыль делить, как что… Наших я предупрежу, чтоб настороже были, и вас, если что, прикрывали. Вы не волнуйтесь, здесь у нас такие знакомые… Нет, это наверняка не свои. Из своих чтоб хоть один в карман вам залезть попробовал или чего другого…

— Тоже клиенты?

Катерина усмехнулась.

— А вы тут еще раздумываете.

— Считайте — уже не раздумываю.

— Умничка! — воскликнула Катя и жарко чмокнула его в губы, — пойду самовар ставить.

— Ну, тогда уж и отметим за успех дела, — Виктор вынул из пакета бутылку кагора.

— Красное? У меня рыба есть к нему. Сейчас разогрею.

Оставшись один в комнате, Виктор посмотрел на лежавший на столике браунинг и взял его в руки. Пистолет был небольшим, не слишком тяжелым, без выступающих деталей, которые могли бы в критический момент зацепиться за подкладку одежды.

«Еще одна крыша», подумал он. «И тоже неизвестно чем кончится. Монтер. Ха. Вообще интересно — кем здесь, в этой реальности, может быть востребован инженер? Кем угодно — медиабизнесом, аудиопиратами, может аппаратуру чинить, ну и, наконец, спецслужбами. Но только не производством.»

Из гостиной донеслись приглушенные звуки фокстрота «Холостой и беззаботный». Катя накрывала на стол.

«Может, это и есть задание империи? Да ну, это я уже, как Васисуалий Лоханкин начинаю — может, это искупление, и я выйду из него очищенным… Главное, несмотря ни на какую систему, остаться самим собой. Чего там говорил Ницше — человек, который знает, зачем он живет, выдержит любую каку… или что-то в этом роде…»

27. День капканов

Массандровский кагор оказался и в этом измерении очень качественным — голова с утра тяжелой не была, хотя думать о каких-то мировых проблемах тоже не хотелось. Хотелось просто жить, следуя какой-то укатавшейся за эти несколько дней колее. Если в бериевском СССР из второй реальности государство сознательно выстраивало перед человеком ряд целей и приоритетов, как материальных (пресловутое «приемник-телевизор-квартира в сталинке»), так и моральных, и могло менять их по своему усмотрению, то здесь цели человека складывались стихийно в рамках привычных и чуть модернизированных укладов и лишь присматривало, чтобы чел за рамки этих укладов не шибко выбивался. Примерно так же обстояло дело и в социальной сфере. В бериевском СССР государство, после полной разрухи всей ветвей власти в гражданскую, с чистого листа строило систему соцзащиты, образования и других благ, четко ее нормируя, а здесь фачисты, то-бишь, соборники, взяли за основу бытовавшую у отдельных хозяев патриархальную заботу о мастеровых, добрую волю жить в ладу и согласии, а не держать за скотину, что практиковалось не менее редко, и сделали из этого всеобщую обязаловку для бизнесменов. Фабрикант — здоровайся с мастерами за руку, открой школу, училище, больницу, библиотеку, строй жилье доступное и здоровое, плати справедливо. Нет — пришьют ярлык врага государева, имущество заберут и лес валить. Т. е. экспроприировали не класс, а непокорных, подгоняя отношения опять-таки под установившуюся колею. С одной стороны, вроде меньше возможностей для волюнтаристских заскоков — с другой стороны, как-то это все вслепую. Ведет каждого и страну случайное устаканившееся стечение обстоятельств, а чем это обернется в какой-нибудь кризис — никто не знает. Рулить никто не обучен, только подруливать. И желания выскакивать из этой колеи ни у кого нет, и, наверное, не будет, даже если все начнет ветшать и рушиться.

День начинался привычно — Виктор решил направить стопы в редакцию за конвертом с гонораром и новым заданием. Но прежде он тщательно проверил, не заряжен ли браунинг, разобрался с его устройством и действием, и несколько раз прицелился в окно по воронам, щелкая спуском. Оружие лежало в руке довольно неплохо; он поставил пистолет на предохранитель, зарядил обоймой, хотел сначала спрятать его в барсетку, но затем подумал, что ее могут срезать, и переложил в карман брюк. В барсетку он спрятал пару запасных обойм.

В редакции его встретили, как давнего знакомого. Сумма в конверте была та же. В записке по стрелковому оружию вопросов не было — то ли не успели изучить, то ли все ясно, то ли менее актуально. Задание было дать прогноз развития военно-воздушных сил, обращая особое внимание на вопрос о перспективах паротурбинных и газотурбинных двигателей, ракетной тяги, применения на самолетах безоткатных орудий большого калибра, использования бомбардировщиков, несущих на себе истребители, создания десантных бронированных трициклов с надувными крыльями, которые можно буксировать за самолетом, и так далее. Полезные идеи тонули в море тупиковых новаций. Впрочем, это нам сейчас хорошо рассуждать, что полезно, а что нет.