Отдел 15-К - Андрей Васильев

– Тетя Паша, а что же ты мне про это не сказала? – спросил у нее Ровнин как-то даже жалобно – Могла ведь предупредить?

– А смысл? – холодно парировала женщина – Ты что, доброй волей пошел бы туда, в темноту, в тоннели? Особенно, если ничего и не случилось еще? А если бы так ничего и не произошло, «Парк победы» – то Хозяин проморгал? Сам посуди – нужен мне на душе еще один грех? И так не знаю, как уходить туда буду и что мне там перепадет.

– Ну вот – случилось – Ровнин вздохнул.

– Так и я здесь, меня же первую и позвали – резонно заметила женщина – То же на то же и вышло.

– А что за договор? – Пал Палыч посмотрел на Ровнина, тот показал глазами на тетю Пашу – Я про Хозяина метро краем уха слышал, а вот про договор с ним – ничего.

– Так откуда тебе про него знать? – тетя Паша все-таки села на стул, рядом с которым стоял Колька, и положила натруженные руки на колени – Когда с ним договаривались, тебя еще и в проекте не было.

– А это когда? – не утерпел Колька. Что он обожал в своей новой жизни – так это тот момент, когда обыденная вещь, вроде того же метро, представала в совершенно другом свете, с той стороны, с которой её никто и никогда из обычных людей не видел. Да и не увидит.

– В старинные года – передразнила его тетя Паша – Подумать же можно, Колька? Головой. Когда метро в Москве построили?

– При Сталине? – неуверенно сказал парень и взглядом попросил поддержки у Германа.

Тот промолчал.

– Вот поколение, а? – посетовала тетя Паша – Ничего не помнят, ничего не знают и учиться ничему не хотят. Одни гаджеты на уме да блядки.

– Ой, тетя Паша, ладно тебе – все-таки заступился за Кольку Герман – А то в ваше время о другом думали? Да нам до вашего поколения в последней из названных тобой областей – как до Луны на тракторе!

Тетя Паша усмехнулась и стукнула Кольку кулаком в бок.

– При Сталине, при Сталине – как видно, у нее и впрямь была бурная молодость, поскольку комментировать слова Германа она не стала – Метро строить начали в 1931 году. Ну, как строить? Экспериментировали в районе Русаковской улицы, искали идеальные варианты. А вот в 1933 уже начали большое строительство, великий поход. Генплан утвердили, первую линию разметили и даешь! Сначала поверху копали, а уж потом вглубь зарылись, тоннели повели.

Тетя Паша замолчала, на лице ее гуляла улыбка – видно, хорошее вспоминалось.

– А после? – негромко спросил Пал Палыч.

– А после все юзом пошло – уборщица перестала улыбаться – То зальет все, то плывун, то обвал. И страх еще начал народ брать. И кого – это комсомольцев-то? Там такие сорвиголовы были – кто на гражданской повоевал, кто в ЧОНе служил, а остальные, кто помоложе – ни бога, ни черта не страшились, беззаветный был народ. А тут – прямо не пойми, что твориться начало. С ума люди сходить начали, на стены бросаться. И – пропадать. Тут-то Глеб Иванович и подключился к этому вопросу. Тогда – не то что сейчас, тогда не было «твое-мое». Общее дело было, одно на всех. Он хоть и не в отделе был официально, но делами его занимался.

Колька завертел головой – кто такой был Глеб Иванович, он не знал.

– Бокий – пояснила тетя Паша, верно оценив его взгляды.

– Он руководил отделом в то время – добавил Ровнин, крутя в пальцах трубку – Не нашим, а вообще, но мы были в его зоне влияния.

– Глеб Иванович Бокий руководил спецотделом ОГПУ-НКВД, сокращенно – «СПЕКО» – отчеканила тетя Паша внезапно молодым и каким-то незнакомым голосом, на мгновение Кольке даже показалось, что на ней надеты не старенькая кофта с юбкой и фартук, а галифе и суконная гимнастерка с петлицами красного цвета, на которых холодным золотым блеском сверкали треугольник и звездочка. Он даже головой повертел, не понимая, что происходит – Называй вещи своими именами, Олег.

Кольке сильно понятнее не стало, хотя кое-что и встало на свои места.

– Что было дальше? – нетерпеливо спросил Пал Палыч – Что Бокий сделал?

– Метро не Каганович придумал, и не Сталин – тетя Паша снова стала прежней, привычной – Его еще Брюс спланировал, между прочим. И строили его территориально по тому плану, который именно он разметил. Они и сами этого могли не осознавать – но это так. И еще – Якоб Виллимович предупреждал в своих записях, что под городом, в глубине, есть нечто, и это нечто полноправный владелец тех мест. Тьма и тоннели под Москвой – его вотчина и нельзя там что-то делать, прежде не задобрив эту сущность.

– И Бокий рассказал об этом кому следует? – уточнил Ровнин. Было видно, что эту историю целиком он тоже слышал впервые – Ему поверили?

– Поверили, конечно – тетя Паша тихонько рассмеялась – Ему – верили. И еще его боялись, как раз потому что верили. Вот и приговорили потом «особым порядком», чтобы убрать быстро и тихо. И его самого, и людей, которые шли за ним.

– А я слышал, что не его тогда расстреляли – заметил Герман, который, судя по всему, про этого самого Бокия много чего знал – Мол, какого-то уголовника шлепнули, а Глеб Иванович потом аж до семидесятых прожил.

Тетя Паша промолчала, давая понять, что эту тему она обсуждать не станет.

– Не суть – Ровнин недовольно глянул в сторону оперативников – Что было потом?

– Потом Глеб Иванович пошел туда, в тоннели – тетя Паша поёжилась – Я была тогда в его кабинете, когда он решение об этом принимал. Барченко против был, он считал, что с такой сущностью лучше не договариваться, что легче его жертвами задобрить. А Бокий сказал – «Жертв не напасешься. И делу это вредить будет, первая линия метро должна быть сдана к тридцать пятому году. Значит – надо договариваться». И пошел.

– Один? – Герман аж глаза выпучил.

– Нет – помотала головой тетя Паша – Кто бы его одного отпустил? С ним Цибизов пошел, из 9 отделения, и Риза Хильми. Оба мужики большого риска и опыта немалого. Что характерно – за Бокием были готовы идти в огонь, и в воду. Хотя – у нас все такие были, потому и не осталось почти никого после тридцать седьмого года. А кого и раньше в расход вывели. Помню, в тот вечер Бокий все жалел, что Яшку Блюмкина расстреляли. Очень он ему доверял, и очень он его уважал.

Кольке все эти имена почти ничего не говорили. Про Блюмкина, правда, он что-то слышал… Или видел? Там что-то с Есениным у этого Блюмкина было. То ли он был его друг, то ли наоборот – враг.

Но, судя по лицам оперативников, эти рассказы старенькой уборщицы производили на них серьезное впечатление.

– В ночь они и ушли – продолжала между делом свое повествование та – А вернулись утром. Все трое. Видок у них был – не дай бог еще раз такое увидеть. Ну, и в грязи перемазались конечно, мы потом с Лидкой их одежду отстирывали. Но – дело сделали. Договорились они с Хозяином подземелий о том, что он будет забирать себе одного человека в год, да еще заблудившиеся в метротоннелях тоже все его будут. Но только заблудившиеся, а всех остальных – рабочих, обходчиков и всех прочих он трогать не станет.

– Закладная жертва, как ты и говорила – произнес Ровнин – Понятно.

– Ну и еще – если будут метро расширять, то Хозяин вправе себе забрать одну дополнительную жертву – продолжала говорить тетя Паша – Ну, а если это будет широкий фронт работ – то люди снова придут к нему и поговорят.

– И ходили? – немедленно спросил Герман.

– А как же – тетя Паша кивнула – И в шестидесятых, и в семидесятых. В семидесятых, правда, тоже не сразу додумались до этого. Когда серую ветку потянули, то всё как сейчас вышло, Пиотровский, который тогда отделом руководил, быстрее сообразил, в чем тут дело. Но он и историю эту знал, в отличие от вас. Ему ее рассказал Эйлер, тот, которого он на посту начальника сменил. А Эйлер ее…

– Ты извини, тетя Паша, что перебиваю – положил руку на плечо женщины Ровнин – Так что Пиотровский?

– Тоже в ночи пошел в метро – понятливо сменила тему тетя Паша – Тоже с двумя сотрудниками. Тогда в тоннели смысла лезть уже не было – все стало проще. Хозяин уже поездом обзавелся, тем самым, в который две эти дурочки сели, про которых в газете написано. Да и сам он был уже не Хозяин подземелий, а Хозяин метро.

– Надо думать – договорился? – утвердительно спросил Ровнин.

– Понятное дело – подтвердила тетя Паша его слова – Кабы не так – ты бы про это знал. Правда, на землю из темноты вернулся он один, двое там и остались. Но договор был подтвержден.

– А теперь он опять нарушен – Пал Палыч помассировал виски – Я знаю, что у нас есть много такого, о чем я не в курсе, но иногда диву даюсь – как же этого всего много.

– И что будет дальше? – Ровнин присел на корточки перед тетей Пашей и взял ее руки в свои – Теть Паша, что будет делать Хозяин?

– Если с ним не продлить договор – будет забирать людей – как-то даже равнодушно ответила та – Его аппетит огромен, а сам он ненасытен. Души людей, их страх – его пища, любимая, которая не приедается. Скоро он поймет, что его никто не контролирует, а значит – можно делать все, как он того захочет.