Не называй меня майором... - Леонид Словин

Если бы…

Видновский авторитет Соха — в прошлом вторая перчатка Европы приехал обкуреный, предпочел разбираться с позиции силы. Бывший контрактник ВДВ — ныне охранник «Освальда» Руслан видел авторитета Соху впервые, забыл, что он не на Кавказе, выхватил «макаров»…

Люди Ткачука потащили Мосула в «джип». Надо было срочно линять. К станции уже устремились ментовские машины…

Охранник Руслан прокололся снова — его схватили менты. И, видимо, с пистолетом. Теперь приходилось ломать голову — как вытаскивать и его, и оружие. «Макаров», зарегистрированный как принадлежащий «Освальду» теперь наверняка должен был фигурировать как вещественное доказательство…

Полученные от операции плюсы не шли ни в какое сравнение с минусами.

Генерал приказал перевезти Мосула Авье на Варсонофьевский. Тут помогали и родные стены…

С африканцем, прежде, чем заклеить ему рот скотчем, они выпили по чашке кофе, переговорили. Нигериец был уверен, что на платформе его пасли:

— Кто же это?

— Мент, который давал показания на суде… — Африканец пристально вглядывался в своего визави — искал подтверждения. Видя, что Коржаков не врубился, он пояснил. — Мент этот был в «Шереметьеве» когда арестовали Ису Раки Зария и Моди Ибрагима Бари…

«Качан!» — Мосул Авье говорил о старшем опере с вокзала.

— И что ?

— Он притворился пьяным …

— Не понял!

— Вроде заснул на платформе. Его, пьяного, вроде обыскали. Вытащили все из карманов… — Мосул Авье неплохо объяснялся по русски. — Комбинация твоя и генерала…Так?

Все было не очень понятно. На всякий случай Коржаков тут же передал сообщение о старшем опере в «Освальд». Безусловно, это не было никакой комбинацией фирмы…

Коржаков неожиданно отвлекся. Поднял голову.Во дворе что-то произошло. Чем-то тяжелым ударило по металлу. Потом послышался грохот катящегося по асфальту пустого ведра…

Он продолжал вслушиваться. Час мусоросборочных машин ещё не настал. Время мартовских котов не пришло…

Внезапно послышался шум подъехавшей машины.

«Что-то происходит во дворе…»

«Освальд» действовал в криминальной сфере. В ней могло произойти что угодно. Внезапно Коржакова отвлек телефонный звонок. Звонили на номер африканца.

Через минуту он уже слушал сообщение на автоответчике.

«— Morning!..»

Коржаков узнал голос советника. Холин обращался к Мосулу Авье с просьбой дать необходимую информацию господину Игумнову.

Трубку взял и Ткачук:

«— Приветствую… Велкомм, Мосул!.. О кэй!»

Коржаков ничего не понял. Генеральская игра была слишком тонкой. Фамилия «Игумнов» ни о чем не говорила…

Оставалось ждать разъяснений.

Звонок начальства последовал через несколько минут. На определителе был номер санатория. Коржаков поднял трубку. Звонил Холин. Он тоже не все уразумел. Понял главное:

— Разборка на мосту — ментов не интересует. По крайней мере того, что сейчас приезжал…

Дальнейшее выглядело как одна из версий:

— Что-то действительно у них произошло со старшим опером … С Качаном. Поэтому начальник розыска был у генерала… Как там твой гость?

Коржаков поднял голову. Во второй комнате было тихо.

— Все спокойно…

— Произошла досадная случайность: мы оказались замешаны в чужую историю. Со старшим опером на платформе…

Постепенно Коржаков в ъ е х а л:

«Им нужен Мосула Авье. Он стоял на мосту и все видел …»

— Действуй с учетом обстоятельств… — Холин прервался — на том конце провода генерал Ткачук давал последнее указание. Через секунду он продолжил. — Аккуратно переходите на вторую позицию… — Советник имел в виду квартиру напротив. — Мы не можем заключать сделку с ментами. Мы вам, вы — нам… Опасно. В случае чего уходите черным ходом…

***

К утру стало ещё темнее. Но край неба с той стороны, где находилась столица, был высветлен едва ли не сразу, как только Игумнов отъехал от военного санатория.

Игумнов гнал гудящим от машин Можайским шоссе.

Вокруг мелькали приметы ночи. Редкие огни в домах, безлюдье, нервозность гаишников…Рядом гнали автопоезда, рефрижераторы, треллеры. В ночное время всегда больше шансов проскользнуть мимо постов. Не заплатить. Провести…

После четырех неожиданно запорошило.

Игумнов гнал занятый своими мыслями. Они тянулись словно несколькими слоями одновременно.

«Патрулям-оборотням в Домодедове был нужен Коржаков. Поэтому они накинулись на Качана. Старлей был уверен, что Качан знает, где тот должен находиться…»

Сбоку ему едва не подрезал дорогу какой-то чайник. Погруженный в свое Игумнов даже не обратил на него внимания…

Жилые здания в темноте по обочинам видны не были. Перелески вдоль шоссе значились за военными, были напичканы сложной современной техникой.

Игумнов был уже у Кольцевой автодороги, у гостницы «Можайск», когда раздался звонок мобильника.

— Я слушаю…

Снова звонила мать Витьки. Они там, на поминках, успели основательно поддать. Голос у неё был нетверд.

— Извините. А мы все-таки ждем вас… А-то ни одного человечка с его работы! Вы были его непосредственный начальник. Он вас всегда вспоминал… Придете?

Что он мог ответить?

— Я постараюсь.

— Скоро?

— Пока не знаю.Тут у меня ещё одно дело…

— Мы будем ждать…

Простившись, Игумнов набрал номер дежурного:

— Что там нового…

— Игумнов! Ты где?

— По дороге в Варсонофьевский…

— Я искал тебя…

— Мне пришлось выключить сотовый…

— Сейчас позвонили. У домодедовцев есть данные об убийце…

— Он не задержан?

— Нет, скорее всего, выбирается сейчас первыми электричками…

— А пистолет?

— «Макаров»… Сейчас у них несколько версий…

— Это потом…

Игумнов знал об этой разборке больше, чем домодедовские менты, которые вели розыск по горячим следам.

Только он полностью владел информацией. Все, с кем он встречался этой ночью — Качан, Никола, Ксения, Цуканов, генерал Ткачук — каждый внес свою лепту в понимание случившегося. Игумнов представлял себе планшет, на котором были обозначены позиции противоборствующих сторон. Мосул Авье. Коржаков… Патрули, ушедшие в криминал. Убитый видновский лидер бывший чемпион Соха…

Если бы дело передали ж е л е з к е, Цуканов и Качан под его началом вдвоем могли за сутки размотать это убийство на переходном мосту.

Впрочем…

«О чем я?! Какой Качан, если мы не найдем пистолет…»

***

Качан ждал в одном из подъездов на Сандуновском, недалеко от серебристого «фиата». Игумнову не пришлось его искать. Старший опер появился сразу, едва машина с Игумновым заехала в переулок — коренастый, в кожаной куртке; очки в сочетании с накачаным торсом и шеей делали его похожим на школьного преподавателя физкультуры.

— К утру знобко… — Первым делом он расстегнул куртку, вынул из наплечной кобуры «макаров». Протянул Игумнову. — Спасибо. Он не понадобился…

Качан бодрился, но и одного взгляда на Игумнова ему было достаточно, чтобы понять: надежд на возвращение его табельного пистолета не прибавилось.

Игумнов сказал только:

— Тебя искал кто-то из домодевских оперов. Он звонил к ним в дежурку. Там в это время был Цуканов…

Качан поднял голову.

— И что сказал?

— Ничего. Просто спросил тебя… Что там может быть?

Качан пожал плечами:

— Не знаю… — Он подумал. — Может это… Я видел, как они ночью заправлялись в палатке «гжелкой»…

— В «Азасе»?

— Да. Может их засекло начальство и он хотел предупредить…

— А если… — Игумнов не договорил.

Старший опер качнул головой:

— Исключено. Если бы он узнал про пистолет, он поставил бы в известность Цуканова или своего дежурного… — Он незаметно вздохнул. — Как там, в Домодедово?

— Звонил дежурный. Домодедовцы дали приметы подозреваемого в убийстве Сохи….

— Вооружен?

— Да, — он не стал уточнять марку оружия. Кивнул на «фиат»:

— Коржаков не появлялся?

— Нет. Но мы можем спокойно отъехать…

— Устроил подлянку с шиной?

— Да. Теперь никуда не денется.

Качан забрался на переднее сиденье к Игумнову. По дороге рассказал о визите к Коржакову:

— Напротив в квартире залаяла собака. Вышел сосед. «Чё? Нет дома?!» Мы с понта договорились с ещё на службе, что заедем: «Должны встретить одного человека, он летит ночным рейсом…»

Из рассказа Качана можно было сделать вывод, что сосед не видел Коржакова уже несколько дней — «Может куда уезжал….»

— Сам-то он почему на ногах?! — Игумнов не склонен был доверять.

— Я спросил. Говорит: «Сова! Ложусь спать наутре, когда телевизор выключают…» Коржаков будто бы к нему всегда заходил по ночам, когда бы не приехал. «И в час и в два ночи…» «Я, говорит, психолог. Профессия моя мирная…» Да. И вот еще! Он рассказал, что приходила милиция…