Перекрестки - Франзен Джонатан

Им с Шерли дали закончить семестр там, где они учились, но дом должны были забрать за долги, а мебель продать с молотка. Мать решительно заявила ей, что она, Изабелла, некоторое время погостит у самой богатой своей подруги. Шерли, не удосужившаяся приехать на похороны, оплаченные кузеном отца, которого они раньше в глаза не видели, планирует поискать работу и жилье в Нью-Йорке. Но как быть с Мэрион? Бабушка по матери выжила из ума, а гостить у подруги вдвоем – это слишком. Единственные, кто мог взять Мэрион, – братья матери. Если бы мать отправила ее в Аризону к дяде Джеймсу, пейзажисту, пожалуй, Мэрион спаслась бы от себя самой. Но Изабелла была уверена, что Джимми гомосексуал, следовательно, в опекуны не годится, и приютить Мэрион до окончания школы согласился Рой, младший брат Изабеллы, который жил в Сономе.

Рой Коллинз был человеком широкой души: в ней для всех хватало ненависти. Он ненавидел предков за то, что промотали деньги, которые должны были бы достаться ему. Он ненавидел Рузвельта, профсоюзы, мексиканцев, артистов, педиков и светских лицемеров. Особенно он ненавидел евреев и свою светскую лицемерку-сестру, которая вышла замуж за еврея. Но он не такой слабак, как его братец-педик или зять-самоубийца, он не уклоняется от семейного долга. У него четверо детей, ради которых он трудится, не покладая рук, в фирме по продаже сельскохозяйственной техники, а фирму он основал на те гроши, что достались ему от деда с бабкой. И хотя жена и дети были слишком запуганы, чтобы отважиться ему возразить, ему нравилось напоминать им за каждой трапезой, как тяжко он трудится. Мэрион считала, что Рой не лучший опекун, но у него были деньги. В отличие от ее отца, он был гораздо богаче, чем можно было предположить по его скромному дому в Санта-Розе. В разгар Депрессии ему удалось сохранить платежеспособность фирмы, и, как единственный распорядитель садов и виноградников, он так охотно сам себя кредитовал (от имени и по поручению семейного фонда, имуществом которого распоряжался), что в конце концов владения стали называть по его имени. Мэрион узнала об этом лишь когда уехала в Аризону, но это хотя бы отчасти объясняло, почему Рой кормил и одевал ее три с половиной года и почему он так сильно ненавидел брата с сестрой. В противном случае было бы труднее их ограбить.

До пятнадцати лет Мэрион была послушной дочерью, кроткой дочерью, но жизнь с Роем Коллинзом вынуждала ее то и дело щелкать выключателем. Они ругались из-за того, что она начала курить. Ругались из-за того, как она носила носки, из-за школьных подружек, которых она приводила домой, из-за помады, которую она якобы украла в аптеке (чего Рой не мог доказать). Щелкнув выключателем, она не соображала, какие слова кричит. В новой школе ее тянуло к театральным девушкам, к беспутным девушкам и к парням, которые за ними ухлестывали. У нее самой были все данные, необходимые для беспутной девушки: она была городская, ее отец покончил с собой. Она дымила не переставая и огорчала других рассказами о самоубийстве. Мэрион надеялась, что, если будет вести себя достаточно скверно, Рой не выдержит, возненавидит ее и отправит еще куда-нибудь. Но он смекнул, чего она добивается, и садистски отказывал ей в этом. Значительно позже она догадалась, что, возможно, он испытывал к ней сексуальное влечение: люди всегда жестоки к тем, кого боятся полюбить.

Ее лучшая подруга, Изабелла Уошберн, была выше и красивее Мэрион, ослепительная блондинка с остреньким носиком, сводившим парней с ума, но Мэрион была умнее, смелее и смешила Изабеллу. Та считала себя актрисой, но в Театральное сообщество для школьников вступать не собиралась. Ей больше нравилось ходить в кино, куда билетеры, не в силах устоять перед прелестью ее носика, частенько пропускали Изабеллу и Мэрион бесплатно. От прежней Мэрион сохранилось одно лишь воспоминание, но театр оставался для нее местом, которое отвлекло ее от отца, местом вины, так что, хотя Мэрион наверняка верховодила бы в театральном сообществе, она больше не бывала ни на одном прослушивании. Вместо этого она ринулась в драму реальной жизни: обсуждала парней, провоцировала парней и в конце концов влюбилась в парня по имени Дик Стэблер, который жил по соседству с Коллинзами.

У Дика были густые брови и хриплый голос, он от рождения чуть шепелявил, и когда Мэрион слышала его, у нее подкашивались ноги: Дик выглядел и говорил в точности как Хитклифф из “Грозового перевала”, каким она его представляла. Родители Дика небезосновательно ей не доверяли, и в выпускном классе ее жизнь превратилась в драматический сериал: уловки, тайные свидания на лоне природы, где их никто не увидит и можно целоваться с Диком и позволять ему трогать ее грудь. Мэрион считала себя “озабоченной”: порой ей так сильно хотелось секса, что глаза в прямом смысле вылезали из орбит, до боли, до смерти. Она была готова на все, чего захочет Дик, в том числе и выйти за него замуж, но он собирался поступить в колледж и найти себе жену получше, чем Мэрион. Однажды весной родители Дика глубоко за полночь услышали шум, доносившийся из гостиной, отец спустился проверить, в чем дело, включил самый ослепительный свет во всей Санта-Розе и обнаружил Мэрион с Диком на диване – они лежали рядом, хоть и в одежде. После этого недоразумения и под неослабным напором родительского неодобрения страсть Дика к Мэрион угасла. Она осталась одна и чувствовала себя плохой и грязной. Ее дядя в очередном приступе гнева дошел до того, что назвал ее “шлюхой”, и вместо того чтобы заорать на него в ответ, как бывало не раз, она залилась слезами раскаяния.

Мать в Сан-Франциско по-прежнему гостила у подруги. В редких письмах к Мэрион уверяла, будто скучает по своей малышке, но не считала себя вправе навязывать подруге еще одну гостью, а в Санта-Розу не ехала, чтобы не выслушивать враждебные тирады Роя. За месяц до окончания школы Мэрион приехала на автобусе в город, чтобы пообедать с матерью в “Тедиче”: они не виделись восемь месяцев. Она приехала поговорить о будущем, но матери, чьи волосы поседели, а краснота щек свидетельствовала о том, что пить она начинает с утра, не терпелось поделиться удивительными новостями о Шерли. Несколько трудных лет та проработала в отделе парфюмерии в “Гимбелсе”, теперь же на Бродвее — правда, роль маленькая, но она начала актерскую карьеру, и ее наверняка ждут роли крупнее. Материнская гордость (качество, прежде Изабелле не свойственное), пожалуй, умилила бы Мэрион, до того очевидно Изабелла старалась не отставать от подруг, чьи сыновья учились в университетах Лиги плюща, если бы эта новость не привела Мэрион в ярость: о ней забыли. Ей вдруг захотелось, чтобы мать и сестру убили – кто угодно, пусть даже она сама, – чтобы отомстить за то, что они сделали с отцом. Особенно нужно было убить “талантливую” сестрицу. И когда официант принес жареную камбалу, коронное блюдо “Тедича”, Мэрион затушила о тарелку сигарету.

Дома, в Санта-Розе, Рой Коллинз вынимал ей душу, заставляя чувствовать стыд и раскаяние, и почти убедил ее в том, что ей очень повезет, если после школы ее возьмут в его фирму секретаршей. За месяцы одержимости Диком Стэблером она позабыла прежнюю мечту отправиться вместе с Изабеллой Уошберн в Лос-Анджелес и стать кинозвездой. Они редко виделись с Изабеллой, и Мэрион почти не питала иллюзий. И хотя она докурилась до того, что, как выяснилось в кабинете врача, весила всего сто три фунта, внимательные наблюдения за икрами и лодыжками, мелькавшими на экране кинотеатра “Калифорния”, навели Мэрион на подозрение, что ее крестьянские ноги не годятся для Голливуда. Изабелла же, чьи ноги были красивее, по-прежнему планировала поехать в Лос-Анджелес, и приглашение Мэрион оставалось в силе. Мэрион сидела в “Тедиче”, смотрела, как ее окурки мокнут в расплавленном сливочном масле с петрушкой, слушала, как мать щебечет о делах музыкального комитета женского клуба “Франциска”, под злым взглядом своей “малышки” явно не решаясь перевести разговор на ее будущее, и чувствовала ярость такой убийственной силы, что решение пришло само собой. Мэрион поедет в Лос-Анджелес, щелкнет выключателем и посмотрит, что будет. Она обратит на себя внимание и непременно кого-нибудь убьет. Кого именно, она пока не знала.