Остров проклятых - Деннис Лихэйн

— Просто я люблю театр, — сказал Чак. — Это театральный термин.

— Я знавал одного парня из нашей конторы в Сиэтле.

— Серьезно? — Чак в рассеянности похлопал себя по карманам.

— Да. Ты, наверно, тоже его знал.

— Возможно. Показать тебе, что я нашел в досье Лэддиса?

— Его звали Джо. Джо… — Тедди пощелкал пальцами и вопросительно посмотрел на товарища. — Помоги мне. На языке вертится. Джо, э-э…

— Имя распространенное. — Чак добрался до заднего кармана.

— Контора-то маленькая.

— Вот.

Чак вытащил из заднего кармана пустую руку. Тедди заметил, что сложенный листок остался торчать из кармана.

— Джо Фэйрфилд, — сказал он, отмечая про себя неуклюжесть напарника. — Ты его знаешь?

Чак снова сунул руку назад:

— Нет.

— Он точно перевелся в Сиэтл.

Чак пожал плечами:

— Это имя мне ничего не говорит.

— Или в Портленд? Все время их путаю.

— Я заметил.

Пока он доставал свой листок, Тедди вдруг вспомнил, как в день их приезда на остров Чак не сразу вручил свой пистолет охраннику, а долго возился с застежкой на кобуре. Совсем нехарактерно для судебного пристава. Если на то пошло, из-за такой «мелочи» можно лишиться жизни.

Между тем Чак протянул ему сложенную бумажку.

— Это учетный листок, заполненный при поступлении Лэддиса. Учетный листок и история болезни — это все, что я обнаружил в его досье. Ни отчетов о всяких инцидентах, ни записей о профилактических беседах, ни фотографий. Очень странно.

— Да, — согласился Тедди. — Странно.

Листок так и застыл в протянутой руке.

— Держи, — сказал Чак.

— Пусть остается у тебя.

— Не хочешь взглянуть?

— Потом.

Тедди неотрывно смотрел на своего напарника. Повисла пауза.

— В чем дело? — наконец спросил Чак. — Я не знаю, кто такой Джо как-его-там-по-батюшке, и поэтому ты на меня так смотришь?

— Никак я на тебя не смотрю, Чак. Я же сказал, что постоянно путаю Портленд с Сиэтлом.

— Это я понял, и…

— Пошли, — сказал Тедди.

Он встал. Чак посидел еще несколько секунд, тупо глядя на листок в руке. Посмотрел на деревья вокруг. На Тедди. На берег вдали.

Снова прозвучала сирена.

Чак встал и сунул листок в задний карман.

— О'кей, — сказал он. — Ладно. Как скажешь. Я за тобой.

Тедди взял курс через лес, на восток.

— Куда ты? — спросил Чак. — «Эшклиф» в противоположной стороне.

Тедди мельком на него поглядел.

— Я не в «Эшклиф».

На лице Чака появилась гримаса то ли раздражения, то ли испуга.

— И куда же мы тогда идем, черт подери?

Тедди молча улыбнулся.

— Маяк, — догадался его напарник.

— Где мы? — поинтересовался Чак.

— Заблудились.

Выйдя из леса, они оказались не перед ограждением вокруг маяка, а гораздо севернее. В результате шторма на месте леса образовался рукав морского залива, а из-за поваленных или накренившихся деревьев они постоянно сбивались с курса. Тедди подозревал, что они отклонятся в сторону, но, судя по последним прикидкам, они вышли чуть ли не к кладбищу.

Впрочем, маяк был хорошо виден. Его верхняя треть выглядывала из-за холма, поросшего деревьями и буро-зеленым кустарником. К поляне, на которой они стояли, примыкала вытянувшаяся длинным рукавом топь, а дальше зубчатые черные скалы образовали естественную преграду на пути к холму. Тедди сразу понял, что им остается только одно — повернуть назад в лес и поискать место, где они не туда повернули, иначе придется возвращаться в изначальную точку.

Он объяснил это напарнику, который веткой стряхивал с брюк налипшие колючки.

— А можем сделать крюк, зайти с восточной стороны, — сказал Чак. — Помнишь, как мы с Макферсоном, вчера ночью? По проселочной дороге? По-моему, за этим холмом кладбище. Ну так что, делаем крюк?

— Всё лучше, чем через лес продираться.

— Тебе не понравилось? — Чак провел ладонью сзади по шее. — А я обожаю москитов. Кажется, у меня на лице еще осталась пара местечек, куда они не добрались.

Это был их первый разговор за целый час. У Тедди было ощущение, что им обоим хочется снять возникшее между ними напряжение. Но момент был упущен. Он надолго замолчал, и Чак пошел вдоль поляны, взяв курс на северо-запад, что неизбежно должно было вывести их к побережью.

Тедди глядел Чаку в спину, пока они шли и карабкались и снова шли. Мой партнер, сказал он Нойсу. Я ему доверяю, сказал он. Но почему? Потому что иначе нельзя. Потому что никто не пойдет на такое дело в одиночку.

Если вдруг он канет в неизвестность, если не вернется на материк, то неплохо иметь такого друга, как сенатор Херли. Это уж точно. Его запросы не останутся незамеченными. Их услышат. Другой вопрос, насколько громким окажется голос малоизвестного демократа из маленького североамериканского штата в нынешней политической обстановке?

Департамент судебных приставов своих в беде не бросает. Они наверняка пошлют людей. Но тут уже вопрос времени. Успеют ли они в «Эшклиф» до того, как здешние эскулапы окончательно разберутся с его мозгами, сделав из него второго Нойса. Или, того хуже, еще одного придурка, играющего в пятнашки.

Хотелось бы верить, потому что чем дольше он смотрел в спину Чаку, тем отчетливее понимал, что он один. Совершенно один.

— Опять скалы, — объявил Чак. — Ну дела, босс.

Они стояли на узком мысу, справа под ними плескалось море, а слева виднелась поляна, поросшая низкой растительностью, площадью около акра. Ветер усилился, небо сделалось красновато-бурым, в воздухе ощущался привкус соли.

На поляне просматривались каменные кучки. Три ряда, по три камня в каждом. Сама поляна была со всех сторон зажата скалами.

— Оставим их без внимания? — задал риторический вопрос Тедди.

Чак протестующе поднял руку.

— Через пару часов сядет солнце, а мы еще не добрались до маяка, прошу заметить. И даже до кладбища. К тому же большой вопрос, можно ли вообще отсюда спуститься. И ты готов рискнуть головой, чтобы взглянуть на кучки камней?

— А если это шифр…

— Ну и что? Мы уже знаем, что Лэддис здесь. Ты разговаривал с Нойсом. Нам надо только вернуться домой с этой информацией, со всеми доказательствами. И твоя задача выполнена.

Он был прав. Тедди это понимал.

Прав, если они сообщники.

А если нет, и если это шифр, и Чак не хочет, чтобы Тедди его разгадал…

— Десять минут вниз, десять наверх, — сказал он вслух.

Чак устало уселся на черную каменную плиту, достал из пиджака сигарету.

— Ладно. Только на этот раз я посижу здесь.

— Как скажешь.

Чак закурил, сложив ладони домиком.

— Значит, договорились.

Тедди наблюдал, как дымок, просачиваясь между пальцами, относится ветром к морю.

— Увидимся, — сказал он.

Сидя к нему спиной, Чак бросил ему вслед:

— Постарайся не сломать себе шею.

Тедди уложился в семь минут, на три меньше обещанного, поскольку земля и песок были мокрые и он несколько раз прокатился. Он пожалел о том, что утром ограничился одним кофе. Сейчас его пустой желудок урчал от голода, а нехватка сахара в крови в сочетании с недосыпом привели к легким завихрениям в голове и мельтешению в глазах.

Он пересчитал камни в каждой кучке, а цифры переписал в блокнот, поставив рядом в скобках соответствующие буквы алфавита. Получилось:

13(M)-21(U)-25(Y)-18(R)-1(A)-5(E)-8(H)-15(0)-9(I)

Он закрыл блокнот, засунул его в нагрудный карман и начал взбираться по песчаному склону, на крутых подъемах цепляясь за что можно и вырывая клочьями траву, оскальзываясь и то и дело съезжая вниз. На обратный путь у него ушло двадцать пять минут, к тому времени небо стало цвета темной бронзы, и он осознал, что Чак, на чьей бы стороне тот ни находился, был прав: день быстро заканчивался, и, какой бы ни оказалась разгадка шифра, он только зря потерял время.

До маяка они сегодня, скорее всего, уже не доберутся, а если и доберутся? Если Чак работает на Коули и компанию, то идти с ним вместе на маяк — это все равно что птице лететь на оконное стекло.

Тедди видел над собой вершину холма с выступающим утесом и огромную арку бронзовеющего небосвода, а про себя думал: «Долорес, это косяк. Больше от меня ничего не зависит. Жизнь Лэддиса продолжится. Как и всего „Эшклифа“. А нам останется утешать себя мыслью, что мы запустили процесс, который в конечном счете может обрушить эту гнилую конструкцию».

Ближе к вершине он обнаружил трещину, узкую полость, образовавшуюся в результате эрозии породы. Тедди вжался спиной в песчаную стену, ухватился обеими руками за плоскую скальную плиту над головой и, подтянувшись, сначала лег грудью на утес, а затем уже закинул на него ноги.

Он лежал на боку и смотрел на море. Какая синь, какая энергетика на закате дня. Лицо обдувал бриз, морская гладь под темнеющим небом простиралась без конца и края, и он вдруг почувствовал себя песчинкой, маленьким человечком, но это его не умаляло. Скорее, как ни странно, наполняло гордостью. Он часть всего этого. Песчинка, да. Но составляющая с ним одно целое. Живая.