Тайна Иеронима Босха - Петер Демпф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Произнеся эти слова, Босх поставил картину на пол и углубился в ее созерцание. Якоб ван Алмагин подошел к Петрониусу, взял его за локоть и отвел в сторону:
— Не мешайте ему. Он ищет правду, а правда — изобретение самого лучшего лжеца.
XIII
Повсюду на колоннах горели факелы, проливая на сцену дрожащий свет. По бокам были установлены свечи на высоких люстрах, на самих декорациях расположились масляные лампы, придающие матовый отблеск горному ландшафту пресловутого Иерусалима. А над всем этим белый свет луны отбрасывал острые тени от колонн.
Шепот затих, когда на сцену вышел черт — весь в красном, с деревянными конскими копытами, двумя коровьими рогами на голове. Обращаясь к зрителям, возвращавшимся с мессы, черт крикнул:
— Если кто-то скажет вам, вот он — мессия, не верьте, ибо поднимутся ложные мессии и пророки и станут творить чудеса, дабы соблазнить избранных!
Произнося эти слова, актер в черном костюме сатаны показал в сторону патера Иоганнеса, который сидел в первом ряду вместе с настоятелем мужской конгрегации и аббатисой ордена. Даже со своего места сбоку от прохода Петрониус увидел, как краска залила лицо инквизитора. Но прежде чем патер успел взорваться от возмущения, черт уступил место сцене крещения Христа. И Иоанн с крестом в левой руке погрузился вместе с Христом в схематически обозначенное русло реки.
Христос, которого играл не кто-нибудь, а сам Иероним Босх, опустился на колени, в то время как над ним с криками проносились разные образы: гномы со смешными рожицами, великаны на ходулях, все в красном, с крыльями насекомых вместо рук. Головоногие и ползучие животные вылезали из всех нор и щелей и пытались помешать совершению обряда крещения Сына Божьего. Патер снова был сбит с толку, у мастера Босха не было официально заявленной роли, и Иисуса должен был играть священник. Верхняя губа патера Иоганнеса дрожала.
Сцена усиливалась пиротехническими эффектами. В небо между колоннами взметнулась шутиха и в момент совершения крещения белым дождем рассыпалась в свете полной луны. А потом к зрителям полетел бумажный голубь, и сверху раздался голос:
— Это сын мой возлюбленный, в котором я нахожу свою радость.
В тот же момент все дьявольские существа исчезли с душераздирающим криком, от которого у Петрониуса все похолодело внутри.
Подмастерье увлекся представлением и заметил, что зрители тоже в напряжении следят за действом. Даже инквизитор расслабился, пока черт вновь не появился на сцене в сопровождении свиты исчадий ада.
Они внесли его на стуле и поставили на середину сцены, танцуя и кривляясь. Черт стал проглатывать фигуры с изображением еретиков, которые протягивали ему слуги. Петрониус от удовольствия едва не захлопал в ладоши. По рядам зрителей прошел рокот. Босх сдержал слово, и черт не вышел в одежде доминиканца. Но слуги дьявола скакали по сцене в сутанах ордена. У каждого черта в руках был музыкальный инструмент, и они наигрывали жуткие мелодии. Зазвенели кубки, раздались песни и смех, и в одну секунду Божий дом превратился в трактир с продажными женщинами и сутенерами, шулерами и убийцами.
Патер Берле вскочил и в ярости бросился к декорациям, но крик его потонул во всеобщем шуме веселящейся нечисти. Никто из присутствующих не слушал обвинений инквизитора. Сидящие сзади зрители тянули его за сутану, требуя, чтобы он сел. Люди перешептывались, показывали на ту или иную фигуру, смеялись, радовались удачным шуткам. Патер бессильно опустился на скамью.
Только с появлением Христа дикое веселье утихло. Сатана попытался искусить его, однако Христос решительно отвергал все попытки. На лицах зрителей читались страх и гордость за стойкость Христа. Только лицо патера Иоганнеса мрачнело с каждой новой сценой. Последняя игралась на высокой, в десять футов горе, и зрители должны были поднимать голову, чтобы разглядеть происходящее. Дьявол показал Иисусу мир и его величие, воплощенное в колоннах храма, и бросил Ему вызов.
— Все это я отдам тебе, если встанешь на колени и поклонишься мне.
В ответ Иисус произнес сильным голосом Босха:
— Изыди, сатана!
Воцарилась тишина.
В этот момент сатана отошел от Христа и с пронзительным криком, эхом отражавшимся от колонн, упал внутрь горы, где его должны были поймать трое мужчин. Петрониус знал это. Зрители с облегчением вздохнули в ожидании хорошего конца.
Отовсюду устремились ангелы — облаченные в белые и золотые одежды городские девушки. Петрониус узнал дочь бургомистра, схватившую руку Мессии и бросившуюся к Его ногам. Затем она поднялась и сказала, обращаясь к публике:
— Он мой Господь, и за Ним я хочу идти!
Представление закончилось. Зрители встали, у многих на глазах были слезы. Действо тронуло их. И тут над декорациями раздался безумный хохот, улетавший в высоту.
Люди застыли, глазами ища источник голоса, ужас охватил присутствующих. Все замерли. Петрониус увидел, как позади ангела, произносившего заключительное слово, вырос огромный, выше Босха, образ — совершенно голый гермафродит с женской грудью и мужским членом. Он нагнулся и толкнул девушку. Та замахала руками, наклонилась вперед и, потеряв равновесие, упала с горы вниз головой. Раздался душераздирающий крик. Разбившийся о плиты собора ангел лежал на холодном полу.
Всех словно парализовало. Петрониус медленно оторвался от жуткой картины: дочь бургомистра лежала с проломленным черепом, и уже никто ей не мог помочь.
Одним прыжком подмастерье оказался за кулисами, надеясь поймать убийцу. Злодей наверняка еще здесь. Петрониус нашел длинный шест и поднял. К верхушке была прикреплена перекладина, на которой висело набитое соломой чучело в огромном плаще, похожем на дьявольскую одежду. А ниже была прибита деревяшка, с помощью которой легко толкнуть человека. Одно только смутило Петрониуса: половые органы были настоящими, они пахли спиртом и гнилью. Он видел их в кабинете Босха.
Оцепенение в соборе проходило постепенно. Вот раздались крики. Петрониус прислушивался к всхлипываниям, плачу. Неожиданно прозвучал голос, от которого у присутствующих застыла в жилах кровь:
— До каких пор, Господь Правдолюбец, Ты не осудишь и не отомстишь за кровь жителей земли?!
Слова Иоанна из Апокалипсиса! Повисла пауза, люди притихли.
— Вытравим все, что приносит в город несчастье и страх! Выжжем рану неверия, оставляющую нас без надежды на Бога, и потребуем жертв. Удалим с кожи нарывы сомнений и греховности, ибо только в Боге правда. Все мы знаем, кому обязаны несчастьем. Тому, кто порочит имя Господа Бога. Кто во тьме приносит горе на наши головы. Вырвем руку, которая болит, вырвем глаз, который бросает похотливые взоры!
Петрониус увидел, как рука патера Берле поднялась и указала на Иеронима Босха, воплощавшего в одежде Мессии главного героя представления. Мастер все еще стоял на сцене, потрясенно глядя на мертвую девушку у своих ног.
Петрониус увидел дьявольский огонь в глазах инквизитора и отблеск смерти на его лице.
XIV
«Дом братьев лебедя» — вот что было написано на куске материи, который кто-то прикрепил к раме его окна. Внизу стояла похожая на подпись буква «3».
Башенные часы пробили уже дважды, дважды после ужина. Петрониус не был уверен, что прочитал послание правильно. Он снова и снова перечитывал буквы. В выпуклых окнах фахверковых зданий отражались прохожие, до неузнаваемости искажаясь. Будто окна хотели сказать, что все обманчиво, все только притворство и ослепление, за каждым явлением стоит другая правда. Старые круглые оконные стекла насмехались над молодостью, отражая искаженное и отвратительное. И лишь терпеливому наблюдателю за внешним блеском открывалась правда.
Время учило терпеливо ждать. Петрониусу показалось, что темная дверь зевнула, а неверное пламя свечи подмигивало.
— Кого ты ищешь? — прозвучал шепот.
Петрониус испугался и обернулся. Перед ним в двух шагах стояла Зита. На лице девушки застыла ехидная усмешка, которую он сразу простил, попов в плен аромата любимой.
— Если записка от тебя — то тебя, Зита.
Она кивнула, проходя мимо, и коснулась его рукой, приглашая следовать за собой. Потом поджала губы. Казалось, она обиделась, что подмастерье не пошел за ней. Петрониус сделал два шага и остановился рядом с Зитой.
— Зачем ты вызвала меня сюда?
— Я не знала, как встретиться с тобой, не привлекая внимания. Нас не должны часто видеть вместе. — Зита говорила серьезно.
— Почему так таинственно?
Зита вздохнула и быстро направилась к собору, так что Петрониус с трудом успевал за ней.
— Подожди. Я хотел бы узнать…
— Узнать, узнать… — передразнила Зита и рассмеялась. — Почему мужчины всегда хотят все знать?
Они прошли мимо собора, и Зита, к удивлению Петрониуса, направилась к боковому входу.