Пуля на закуску - Дженнифер Рардин

— Да, неудачно.

— Но с ним точно можно поговорить, — обнадежила меня Кассандра. — И в разговоре, — они с Бергманом переглянулись, заранее радуясь, — ты ему сможешь сказать про идею Бергмана.

— Ну, начала Кассандра, — великодушно возразил Бергман.

— Но к выводу пришел Бергман, — не сдавалась она. Я снова подняла руки:

— Так, хватит расшаркиваться. Ей-богу, даже проще было, когда вы готовы были драться. Хотя бы работали мы тогда лучше.

Кассандра кивнула Бергману. Тот подался вперед, обветренные руки вцепились в костлявые колени.

— Мы поняли, что единственный способ обнаружить щит того типа, который мы подозреваем, — это использовать сыщика с по-настоящему тонким чутьем. — Он сделал театральную паузу, но испугался, что я сейчас на него заору, и скомкал ее, добавив: — Как у тебя.

— Но…

Он поднял руки:

— Я знаю, знаю, вы с Коулом ничего не почувствовали, когда шла игра в карты. Но подумай: каждый раз, когда Вайль брал у тебя кровь, он оставлял тебе часть своей силы, и она увеличивала твою Чувствительность. У сборщиков было даже для нее название.

— Духовное Око! — вспомнила я.

— Вот именно. Мы думаем, если ты сможешь снова подхлестнуть свою Чувствительность, тебе удастся увидеть нашего «крота». Или хотя бы щит, за которым он прячется.

— Одна проблема, — сказала я.

— Какая?

— Вайль на меня злится. Кассандра покачала головой:

— Мы не предлагаем тебе давать кровь Вайлю. Вряд ли он согласится взять ее, даже если ты предложишь — он ничего, кроме Зарсы, сейчас не видит. Мы считаем, что ты должна говорить с Ашой.

Я сползла по дивану еще ниже, почти до края. Да, это будет взрыв. Потому что я не сомневалась: любой обмен, который они предлагают, потребует серьезной уязвимости с моей стороны. А если мне придется хоть чуть приоткрыть раковину, которую я начала строить, когда услышала про отца, задание мне ни за что не выполнить.

Стук у двери, ведущей в дом из гаража, сообщил о возвращении Дэйва и его команды. Я выпрямилась. Собралась. Хрена с два увидит меня несчастной и одинокой амазонка Грейс. Жирно ей будет.

Они вошли к нам в гостиную. Натчез хлопнулся на пол рядом с полуторным креслом Бергмана. Грейс устроилась у камина рядом с Кэмом. Дэйв сел на диван ко мне и Кассандре. Джет и Коул зашли по дороге на кухню и вернулись, принеся каждому выпить.

— Как оно там? — спросила Кассандра у Дэйва.

— Вполне ничего, — ответил он. — Осмотрели, наснимали фотографий, так что можем организовать тренажер на втором этаже и сделать пару прогонов с Вайлем и Жас сегодня же.

Я оглядела комнату, ожидая довольных кивков. Но все смотрели как-то мрачно и неподвижно. Так мне показалось.

— Что случилось? — спросила я, решив придержать свои плохие вести, пока не услышу, что у них.

— Нарвались слегка, — ответил Дэйв. — Сидели бы сейчас все за решеткой, если бы Коул нас как-то не отмазал.

Вот теперь они закивали, кто-то даже тост произнес в честь Коула. Тот принял похвалу с добродушной широкой улыбкой.

Посмотрев на своего рекрута, я подняла брови:

— Ну?

Он подошел к Кэму, протянул руку, получил зубочистку (при этом Кэм отдал ему честь), потом занял место в центре.

— Мы закончили рекогносцировку и направлялись домой, как нас остановила полиция и направила на какую-то большую площадь. Присоединили к группе из тридцати примерно человек, все мужчины. Я спросил одного постарше, знает ли он, зачем нас сюда привели, и он ответил, что все мы подозреваемся в провоцировании беспорядков, случившихся сегодня вечером.

— Кажется, мы там были, — сказала я онемевшими губами. — Там повесили двух женщин?

Коул удивленно кивнул:

— Так он сказал.

— Я думала, беспорядки начались, когда со старшей из женщин упала чадра.

— Как сказал этот старик, дело было в сочетании портрета на ее платье и того, что кричали люди в толпе.

— Расскажи.

Коул поскреб бороду, грызя зубочистку. И то и другое у него — признаки душевного беспокойства.

— Это был портрет ее дочери. Эту дочь родной дядя закопал по пояс в землю, а потом вместе с другими мужчинами семьи побил камнями. За попытку развестись с мужем.

Люди Дэйва эту историю уже слышали, но все равно сильно кривились. А впервые услышавшие Бергман, Кассандра и я переглядывались, не зная, как реагировать. В нашем культурном багаже не было ничего такого, откуда вытащить историю вроде: «Ага, у меня тоже был сумасшедший дядька, который однажды…» Ничего такого. Худшее, что совершил мой дядя Барни — надрался на свадьбе кузины Амелии и решил, что может переплясать в «лимбо» молодых парней. Потянул спину и неделю не мог выйти на работу.

Я пыталась понять менталитет, где существует переход от развода к смертному приговору. Бесполезно. И без того перегруженный разум попытался куда-нибудь смыться, и у меня возникло ощущение, что я смотрю на наше собрание откуда-то с потолка.

— А толпа? — услышала я свой голос. — Что орали эти люди?

— Я думаю, мать после той истории стала диссиденткой, — тихо сказал Коул. — Они кричали: «Женщины достойны жизни!» и «Законы для женщин!» — и зрители от этого озверели. Кажется, тела разорвали в мелкие клочки.

— А что… — Слово застряло в глотке, я вытолкнула его кашлем, начала снова: — А за какое преступление их приговорили?

Коул сунул пятерню в шевелюру. Сейчас эта растрепанная шапка волос точно отражала чувства всех нас.

— Старик мне сказал, что ее и ту, другую, казнили за подстрекательство к неповиновению правительству.

Да. Значит, они не убивали все-таки своих детей.

Мысли вернулись к событиям на площади и нарисовали мне параллель. Большой помост, ожидающая толпа. Зрелище, от которого кажется, будто шагнул в ад на земле. А в настоящем аду Магистрат устраивает собственное зрелище. Оборудует собственную сцену убийства и режиссирует мое театральное спасение.

На земле налетают стаей адских голубей магулы и пируют на ненависти, ярости и страхе всех людей толпы.

Точно так же поступает и Магистрат. Такой же паразит, он хочет питаться чем-то, что может получить, лишь когда я в эфемерном виде лечу к Раулю. Но что это? Кажется, есть только один способ узнать.

Но не сейчас.

Коул продолжал рассказ, объясняя, как он уговорил старика изобразить сердечный приступ. Возникшая суматоха позволила им скрыться.

Дэйв хлопнул себя руками по бедрам — этакий мужской способ сказать: «Ну, ребята, вернемся к делу, которым занимаемся».

— Кэм, диск с записью у тебя?

— В рюкзаке.

— О'кей, поднимись тогда наверх и выгороди имитацию обстановки в отеле. Если поторопимся, успеем устроить пару прогонов до рассвета. — Он повернулся ко мне, до конца играя свою роль: — У вас, ребята, будет сегодня на это время?