Серебряный осел - Андрей Чернецов

— Достаточно, — поднял узкую ладонь краснокожий. — Ты поклялась в сердце своем, и клятва нерушима. А теперь оставь меня…

Словно повинуясь неслышному зову, из дверей вышли его помощники. Девушка даже толком их не разглядела.

Словно во сне, Орланда выбралась из комнаты и бессильно уселась в передней.

Она осталась одна, в этом чужом доме, расписанном мерзкими рожами чужеземных демонов, где чародей-язычник будет сейчас спасать самых дорогих ей людей.

Почему-то сейчас она вспомнила особо отчетливо историю открытия земель, именуемых обычно Заморскими королевствами. Вроде и в книгах тех не особенно копалась, но вот какие фокусы выделывает память…

Земли по ту сторону Туманного Океана, на дно которого провалилась в незапамятные времена древняя страна Аталан, открыли два с небольшим века назад.

Случилось это в самом начале имперских войн, когда Эйрин сцепился с Авалоном, а материковые владения только-только были возвращены в Империю и кишели разбойниками и смутьянами. Конечно, не то что сто лет спустя, когда возникнет и заявит о намерении покорить мир Аллемания, чьи панцирные колонны прольют немало крови от Арморики до Италии и границ Троецарствия, но тоже не сахар. Как раз зашевелились и авары, и скандинавы с данами — одним словом, радости мало.

И вот тогда-то все и случилось.

Жил себе в Артании на острове Руян (он же Буян) некий купчина по прозвищу Колун, владелец трех небольших суденышек. Человек он был солидный и почтенный во всех отношениях — достаточно сказать, что он в числе прочих в свое время разграбил и спалил норманнскую столицу Бирку: а абы кого в такой рейд не взяли бы. И вот этот разумный вроде бы негоциант вдруг загорелся странной на первый взгляд мыслью: а что там, по ту сторону великого Океана?

Надо сказать, мнения тут были самые разные. Мудрецы-космографы полагали, что раз Земля круглая, то Океан сей — огромная бескрайняя водная пустыня, которая тянется до берегов Чжунго и пересечь которую немыслимо. А если там и есть какие-то острова помимо Авалонского архипелага и Туле — то скорее, чем их, отыщешь свою смерть.

Простые моряки, книг мудрых космографов не читавшие, рассказывали всякие разные истории про ужасных чудовищ, что глотают корабли не жуя; кракенов, утаскивающих их на дно, русалок, заманивающих моряков своими прелестями, а потом съедающих бедолаг сырыми (что вполне объяснимо — ведь в море негде развести огонь)… Ну, говорили, само собой, про всякие дьявольские острова, про чертоги морского царя — для проведших там дни и часы во внешнем мире проходят века, и про то, что именно там море низвергается в бездну с края плоской Земли.

Наконец, самые старые и опытные пенители моря иногда рассказывали про ветви и стволы незнакомых деревьев, приносимых западными течениями, причем иногда те были срублены топорами, про обломки, явно оставшиеся от разбитых морем судов. И даже про целые лодки, в которых лежали, случалось, не успевшие как следует протухнуть трупы — и таких людей не видели в известных землях…

И вот, проплавав всего-то сорок дней, подавив два бунта напуганных морских волков и потеряв в шторм один корабль, Колун добрался до цветущих островов, населенных голыми дикарями. У дикарей, правда, имелись золотые украшения, что весьма порадовало и артанийского торговца, и его спутников, враз забывших все тревоги. Награбив и наменяв несколько пудов волшебного желтого металла, Колун поспешил обратно, оставив на гостеприимном берегу полсотни спутников: второй корабль был настолько разбит стихией, что для пути через океан не годился.

Кстати, среди тех, кто остался, были и несколько христиан, которые заложили там часовню и сразу обратили в новую веру целое племя.

За это Колун удостоился от первосвященника Новоиерусалимского титула «праведного язычника» и поминания в молитвах под именем Христофорос (что значит «Приносящий Христа»). Впрочем, сам венед до этого не дожил — он пропал через два года, отправившись на север. На этот раз, чтобы найти пропавшую Гиперборею.

И пошло-поехало.

Через семь лет открыли земли Юкатана, где жили умные и искусные маййяр, через пятнадцать — Аунако, через тридцать — добрались до земель чибчей, муисков и разных прочих кечуа.

Вообще, тамошним народам весьма повезло. Случись это все лет на сто раньше — и еще не успокоившиеся норманны определенно решили бы избавить местных жителей от излишков золота и серебра. На двадцать — и на новооткрытые земли пожаловали бы десятки тысяч эйринских солдат и смахнули бы вооруженные дубинами и кремневыми ножами войска местных царств, даже особо не заметив. На тридцать лет позднее — и туда определенно поплыли бы закованные в сталь полки аллеманов Атаульфа — с тем же результатом. Но эйринская держава как раз начала распадаться, аллеманы еще были верными подданными Александрии, скандинавы еле-еле отбивались от саклавов с артанами, а Империя была слишком занята Галлией и Персией.

Так что всем оказалось не до новых земель, и если туда кто и плавал, то лишь лихие люди на свой страх и риск да торговцы, обменивавшие на золото, рабов и жемчуг — ножи, вино и стеклянные бусы.

Пираты и наемники, конечно, вдоволь пограбили и порезали тамошний народец, а принесенные чужеземцами болезни так вообще выкосили раз в десять больше, чем мечи и арбалеты.

Кое-где пришельцы даже захватили власть и стали императорами и вождями.

Приплыли туда и христианские рыцари, прослышав о большом числе диких язычников, коих можно резать и обращать в истинную веру, не стесняясь имперскими законами.

Ах, возмутились они (и Орланда их понимала всей душой), какой ужас!! Жрецы людей почем зря режут на алтарях всяких поганых языческих богов! А мечом их, да секирой, да конями потоптать, и «диким огнем» еще опрыскать!

(Результатом стали три христианских царства краснокожих, плюс империя пресвитера Иоанна в джунглях Ориноко, да еще то, что, поймав рыцаря, краснокожие аборигены обычно жарили его на костре, не вынимая из панциря)

Свою лепту внесли и зангезийцы, высадившись на южных, заросших тропическими лесами берегах нового материка. И кельты с малость очухавшимися эйринцами, поселившиеся на северных берегах, где было много лесов и плодородной земли и мало людей — да и те все больше бродячие племена охотников. За кельтами пришли и норманны, основавшие свой Винланд. Даже Империя оживилась и завоевала несколько островов в южных морях (так до сих пор и не знают, что с ними делать).

Но, в общем и целом, все обошлось: местные жители довольно скоро научились плавить сталь и ковать из нее не только мечи, но и плуги, разводить лошадей и коров с овцами, строить корабли, способные пересекать Океан, и варить «дикий огонь». Благо учителей было довольно — пленников, дезертиров и просто беглецов из Старого Света.

Впрочем, учились обе стороны друг у друга. Именно от меднокожих бледнолицые и бородатые гости научились строить большие каменные здания намного быстрее и надежнее, чем умели сами, получили куда как более точный и совершенный календарь, изумивший даже египетских и вендийских жрецов и астрономов (и очень пригодившийся морякам), неплохую математику. Получили и менее полезные веши, вроде чертовых листьев с Андинских гор и дурманных кактусов.

Но, пожалуй, самое главное после маиса и кофе — это их медицина.

Во всяком случае, именно на нее возлагала надежды Орланда. Потому что, кроме нее, оставалось уповать лишь на Всевышнего, но вряд ли тот снизойдет до молитв такой грешницы, как она…

И только теперь она дала волю своему сердцу, горько расплакавшись.

— Чего почем зря воду льешь, красавица? — раздался над ухом ехидный голос лекаря.

Девушка быстро подняла голову.

Ну, что там, что?

Она хотела спросить и не успела.

Из соседних покоев вышли рука об руку ее сестра и Эомай. Живые и здоровые. Улыбаясь как ни в чем не бывало.

Орланда почувствовала, что не может встать. Ее ноги словно отнялись.

— Что ж ты, дева, или не рада? — прищурился жрец и через мгновение стал свидетелем и участником такой бурной сцены веселья и ликования, что насилу отбился.

— Итак, что я должна за ваше искусство, святой отец?

Именуя подобным образом язычника, христианка не испытала ни малейшего раскаяния. Этот человек, совершивший чудо исцеления, не мог не быть святым, в каких бы там богов он ни веровал.

— Да ладно, дева, отмеченная Знаком! — радушно улыбнулся меднокожий старец. — Иди, чего уж там. Исполняй предначертанное…

Глава 14

ВИДЕНИЯ И ПРОРОЧЕСТВА

Великая царская супруга, августа Клеопатра Семнадцатая Селена предавалась послеобеденной неге.

Только что от нее ушел широкоплечий красавец Мемнон, и она еще чувствовала на своем теле жар его ласк и поцелуев.

Вот же ненасытный.

И сильный, как молодой бычок. Брал августу приступом шесть раз, так что та даже запросила пощады. А ему хоть бы что. Снова был готов к бою. Если бы царица не отослала его, наградив малым подарком (всего-то полталанта золота), возможно, сравнялся бы в количестве подвигов с самим Геркулесом.