Беспризорный князь - Анатолий Дроздов

Алексий покачал головой.

– Значит, не договорились!

Иван шагнул к столу, собрал свитки и положил поверх них сумку, взглядом приглашая гостя все это забрать.

– Князь! – воскликнул Алексий, чувствуя отчаяние. – Константинополь не только наша святыня! Это город, где крестили ваших князей, там живут люди одной с вами веры. Представляешь, что сделают с ними франки?

– То же, что сделали эти люди с латинянами. Я знаю о Константинопольской бане[34]. За преступлением следует воздание. Не так ли?

– Я не смогу убедить синклит!

– Подожди здесь!

Князь вышел и вернулся со свитком. Развернув тот на столе, жестом пригласил гостя ознакомиться. Алексий подчинился. Текст на пергаменте был на греческом. После первых же строк Алексия прошиб пот. Невозможно! Рус поделится сокровенной тайной?

– В обмен на хрисовул! – подтвердил Иван.

– Не поверят! – качнул головой Алексий. – Подумают: обманываешь!

– Разумеется! – усмехнулся князь. – Сам Рим так бы и сделал. Вот доказательство!

Иван достал нож и разрезал свиток пополам. Первую часть, свернув, протянул гостю.

– Остальное – за хрисовул!

Алексий как величайшую драгоценность принял пергамент. Если свиток подлинный, и он предъявит его синклиту…

– Почему ты делаешь это? – спросил недоверчиво.

– Мне действительно жалко ваших людей, – ответил князь. – К тому же у меня долг. Грек Георгий помог мне овладеть тайной смоков. Он спас меня, пожертвовав жизнью, перед смертью взяв клятву не воевать с Римом. Я обещал. Я не дарю вам тайну, я ее возвращаю.

– У тебя есть копия?

– Разумеется.

– Не боишься, что смоки полетят на Русь?

Князь покачал головой.

– Почему?

– Кто владеет секретным оружием, знает, как ему противостоять. Хайре, посол! Спеши! Я должен знать, когда вести змеев…

На постоялом дворе Алексий, заперев двери, внимательно рассмотрел пергамент. Было видно, что вступительную часть свитка писал опытный писец: каллиграфическая вязь, ровные строчки. А вот продолжал человек, неуверенно владеющий греческим: буквы разной величины, кривые строки… Алексий знал, что начало свитка – копия латинского, дальше продолжал Иван. Это подлинник. Пергамент обрывался на самом интересном месте.

«Это он случайно так обрезал?» – подумал Алексий. Поразмыслив, решил, что нет. Рус слишком умен, чтоб доверять случайностям, Леонид предупреждал не зря. И все же рус не выглядел хитрецом. Зачем ему? Какие интриги в Руси? Здесь живут просто. Собрал войско, разбил соперника – получил свое. А вот стравить врагов, чтобы ослабить обоих, дать ложную клятву или подсыпать отраву, чтоб концов не нашли, – такое умели лишь в Риме.

«Из него б вышел хороший басилевс! – подумал Алексий. – Человек, который помнит клятву, данную умершему, заслуживает преданности».

Удивившись этой мысли, он тщательно спрятал свиток и кликнул слугу. Отдав приказ собираться, он выпил вина и прилег на ложе. Перед дальней дорогой следовало отдохнуть.

16

Змей был огромным – с избу. Причем не абы какую, а ту, в которой жил Вук с товарищами – большую, просторную, с полатями на два десятка учеников, печкой и длинным столом для занятий. Если поместить змея за избой, то все равно не укрылся бы. Кончик хвоста торчал бы или – голова. Чудище!

Друзья Вука, стоявшие рядом, думали так же, поэтому потрясенно молчали. Раньше они не видели смоков, хотя посмотреть очень хотели. Подробности сражений с половцами перетирались по многу раз. Никто, понятное дело, сам их не видел, питались слухами. Те были невероятными. Смоки устремлялись на поганых с неба, жгли их огнем, рвали на части, откусывали головы… От таких рассказов кровь леденела в жилах. И вот один из змеев сейчас перед ними. Сидит на глади реки и, словно утка, лениво подгребает лапами. Откуда он появился? И зачем?

«Он вовсе не страшный! – подумал Вук. – Что, если подойти? Голову не скусит?» Поразмыслив, отрок решил, что бояться глупо. Вук же не половец! Змей разберется.

Отрок представил себя на спине смока. Картинка получилась настолько соблазнительной, что Вук зажмурился. Рядом охнули, Вук открыл глаза. Змей выбирался на берег. Выйдя из реки, он встал на толстые лапы и вразвалочку направился к отрокам. Было видно, что по земле смоку передвигаться не так удобно, как по воде.

Отроки подались назад, Вук остался. Было бы чего пугаться! Змей не выказывал враждебных намерений: не рычал, не скалил зубы, не бил хвостом; шел к Вуку, как пес к хозяину, поглядывая желтыми глазами. Ясное дело: решил познакомиться. Домашние животные это любят. Что псы, что телята, что кони…

Змей приблизился и склонил голову, будто предлагая его погладить. От него пахло рекой и рыбой. Вук, поколебавшись, тронул шею смока, затем осторожно коснулся наростов на голове. Змей закрыл глаза и заурчал. «Совсем, как кот! – подумал Вук. – Любит ласку! Отчего ж нет? Всякая живность любит!»

Вук принялся гладить шею смока, тот довольно урчал, потом вдруг поднял голову и лизнул отрока в щеку. Язык змея оказался теплым и шершавым.

– Молодец! – раздалось за спиной.

Вук испуганно оглянулся. За его спиной стоял воин в синей рубахе и таких же портах. На кожаном поясе висел меч. Воин улыбался, показывая крепкие зубы.

– Я… – смутился Вук. – Покататься хотел. Только подумал – и змей вышел.

– Услышал! – заключил воин. – Как звать тебя?

– Вук! – признался отрок.

– Из школы сирот?

Вук кивнул.

– Хочешь на змеях летать?

– Да! – признался Вук.

– Будешь! – обнадежил воин. – А сейчас – беги! Звонят!

Прислушавшись, Вук различил буханье школьного колокола и, не попрощавшись, рванул прочь. Опаздывать на урок не полагалось. Успел… Сидя на лавке, Вук размышлял над словами воина. Недоумевал. Как змей мог слышать, если Вук ничего не говорил? И что значит «будешь»? Возьмут в Змеиную сотню? Туда взрослому не попасть, что говорить об отроке? Никто не ведает, как набирают туда людей. Говорят, надо отличиться, чтоб князь заметил. А как заметит, если ты ученик и лет тебе четырнадцать?

Вуку невыносимо, до дрожи в руках захотелось в Змеиную сотню. Разговор с воином разбудил в нем заветные мечты. Вук видел себя на спине смока. Они летят, чудище подчиняется каждому его движению. Вот смок садится у школы, Вук прыгает на землю и снисходительно смотрит на застывших в изумлении друзей. Те не знают, как себя вести, и Вук машет им, чтоб подошли…

– Ой!

Толстая указка врезалась Вуку в лоб. Больно! Батюшка Макарий не любит, когда на уроках мечтают.

– О чем я говорил?

– Э-э…

Вук с надеждой глянул на товарищей. Те давились смехом, прикрывая рты. Вот идолы! Нет, чтоб подсказать!

– О милости Господней! – решился Вук.

– О милости? – сощурился Макарий. – А может, о карах Его?

– И о карах тоже, – подтвердил Вук.

Ученики прыснули, и Вук понял, что не угадал.

– Будет тебе кара, будет и милость, – хмыкнул батюшка. – В угол! Десять раз «Отче наш»!

Вук побрел в красный угол и бухнулся на колени. Стал громко читать молитву, бухаясь лбом в пол после каждого «Аминь». После десятого встал и вопросительно посмотрел на батюшку. Тот кивнул. Вук, потирая лоб, вернулся за стол и обратился во внимание.

Он не обиделся. Во-первых, сам виноват, во-вторых, отец Макарий добрый. Его предшественник отправлял в угол на весь урок, да еще сыпал под коленки сухого гороху. Больно – до слез. Продолжалось это недолго. Злого батюшку скоро убрали. Говорили, что по велению князя. Будто бы вызвал тот к себе священника, кричал на него и топал ногами, а после выгнал взашей. Вук в это не верил. Кто батюшка, а кто они? Однако слышать такое было приятно.

За учебой пролетел день. Поужинав, отроки помолились и легли спать. Сон к Вуку не шел. Он ворочался, вспоминая события дня, и думал о своем. Его короткая жизнь делилась на три части. До семи лет ему жилось славно. Имелись мать с отцом, братья и сестры, дом и родная весь. А потом пришли киевляне… Они сожгли избы и увели родных – Вук их более не видел. Сам он уцелел чудом. Пас в отдалении овец и вовремя заметил всадников. Те скакали к стаду, но Вук, сообразив, сиганул в лес. К вечеру он пробрался в весь. Избы догорали. Киевлян здесь не было, как и прочих людей. Вук искал их, звал, но живых не встретил. Заночевав в стогу, утром отправился на поиски. Шагал от веси к веси и везде натыкался на пепелища. Попадались и трупы, распухшие, почерневшие. Вук спал в поле, грыз репу, выкопанную в огородах, мерз и бедствовал. Со временем наткнулся на уцелевшую весь, здесь его приютили. Вук пас скот, спал в хлеву – в избу не пускали, ходил оборванный и голодный. Когда минуло двенадцать, в весь приехал тиун. По повелению князя он собирал сирот. Хозяева хотели Вука оставить, уверяли, что им он как родной, тогда тиун подозвал отрока. Разглядел и стал через дыры в рубахе тыкать в тощее тело.

– Так смотрите за родней? – спросил зло. – Ваши, кровные, вон, какие круглые! И одежа у них целая. Коли держите работника, так хоть бы кормили! Креста на вас нет! Вот расскажу князю!..