Впусти меня в своё сердце (СИ) - Елена Филатова

начинает от одной только мысли, оставить мою родную девочку.

Не знаю откуда берутся силы или эта вся скопленная злость на отца за всё это время прорывается наружу.

— Я ни в чём не виноват! — прорывает меня — Ник сам выбрал это направление, я занимался в другой группе всё это время! Он взрослый человек и я не был ему нянькой! Ты больше не в праве, говорить мне эти вещи! Тебя там не было! И ты не знаешь, как всё было! И это не ты вёз его в скорой и держал за руку. Тебе вообще плевать на меня всегда было! Ты никогда не считал меня достойным! Так почему же ты ждёшь помощи от меня, раз я такой плохой! — поднимаюсь со стула и отхожу к окну. Надо немного успокоиться, а то аж трясти начинает.

— Надеялся, что в тебе ещё не всё потеряно.

— Всё давно потеряно, ещё полтора года назад, когда ты выкинул меня из своей жизни, словно не нужную вещь. Я всю жизнь тебе был поперёк горла, скажи только почему?

— Потому, что ты всегда был упрямым, не слушался, спорил и сопротивлялся.

Потому, что у меня всегда было своё мнение и я выражал его, в отличие от Ника.

— Тебе нужен был просто послушный болванчик, который кивает в нужное время и нужном месте? — разворачиваюсь к нему, чтобы посмотреть в глаза.

— Мне нужен был послушный сын, за которого не будет стыдно перед друзьями и обществом.

— То есть ты всё это время стыдился меня? — до меня наконец-то доходит смысл сказанных им слов.

Он молчит в ответ. А меня несёт дальше, словно всё накопившееся во мне за столько лет вырывается наружу.

— И где же сейчас твои друзья, свет общества, а? Почему тебе один из них не одолжит почку? Скажи мне?

— Нужен кровный родственник — заявляет безапелляционно.

— Чушь! У тебя их просто не осталось! Ты разрушил свою жизнь сам, своими руками. Мама мне всё рассказала, как ты жил всё это время и почему докатился до такого состояния!

— Кому-то надо язык вырвать — злобно выдыхает — Я потерял сына.

— А я потерял брата! Но не скатился как ты!

— Замолчи! Не тебе меня судить!

— Не мне ты прав.

— Ты не хочешь, чтобы была операция? — хмурится.

Не хочу.

— Ты понимаешь, что на тебе будет висеть вина не только за Никиту, но и за то, что ты имея возможность не спас отца. И ты готов с этим жить.

— А ты готов жить с тем, что меня, возможно, не станет после этой операции? — говорю ему все свои страхи.

— Ну, в прошлый раз же откачали — отмахивается как от назойливой мухи.

— А если нет — не думал, что голос дрогнет.

— У тебя тут такая боевая баба, что и с того света вытащит.

Это он о Марине? Откуда он узнал, что я с ней?

— Она тебе сказала что-то?

— Хм, сказала. Заявила, что не отдаст тебя мне. Взывала к совести.

М… Маришка моя она попыталась всё сказать отцу, как обещала. Воительница моя. Люблю её до безумия.

— Ты её приструни, чтобы так не смела, разговаривать со мною.

Меня аж, передёрнуло от его слов.

— Ничего я не буду делать, раз она так высказалась, значит, была права.

— Ох, я и забыл, что ты у нас размазня.

— Я не у вас и уже давно! И это вы отказались от меня, когда я был в похожем положении, как и ты. Вы ушли из моей жизни!

— Твоя жизнь не зависела от нас — обдаёт высокомерным взглядом.

Да, конечно.

— То есть ты хочешь сказать, что если бы я был в таком положении, как ты сейчас ты бы отдал мне свою почку?

Не поверю ни за что.

Он молчит и опускает взгляд. Как я и думал, в нём нет ничего человечного.

— В этом и разница между нами. Я всегда был человеком по отношению к тебе, не смотря ни на что.

Обидно очень. Хотелось услышать от него слова благодарности хотя бы. А не так расходится. Ну, что ж ладно.

Разворачиваюсь и иду к двери, не глядя на него.

— Надеюсь, и в этот раз поступишь по человечески — говорит очень тихо, словно боится, что передумаю.

— В отличие от тебя да — говорю и выхожу из палаты. Не могу больше видеть его.

Пытаюсь успокоиться, и осознать всё, что предстоит впереди. Голова идёт кругом от того, что отец даже в таком состоянии не может извиниться передо мною за всё то, что сделал. Не достоин я этого. А, как же больно это всё и неприятно. Но мне немного легче стало от того, что высказал ему, всё, что терзало душу всё это время. И Маринка права, я ни в чём не виноват перед Ником, но сожалею очень о случившемся с ним. А отец… Надо простить его за всё, но только не получается почему-то.

— Ну что вы решили? — из раздумий вырывает голос брюнета, кажется Артём, его Маринка называла.

— Да, я согласен — выжимаю из себя то, что должен сделать.

Прости меня Марин, но по другому я не смогу.

— Хорошо, тогда идёмте, подпишем документы и возьмём анализы.

— А когда будет операция?

Сколько у меня осталось времени?

— Ну если всё будет хорошо и по плану, то в течение часа.

Час… Насколько же это мало.

Мы подходим к посту медсестры.

— Вот здесь подпишите — Артём кладёт передо мною бумаги на донорство.

Выдыхаю и пытаюсь успокоиться. Я ведь всё правильно делаю, почему же такая тоска на сердце и на душе хуже некуда.

Подписываю документы.

— Алён, возьми экспресс анализы и как только будут готовы всё мне, и готовь к операции.

— Хорошо — девушка начала искать какие-то бумаги.

Боковым зрением замечаю движение в коридоре и оборачиваюсь.

Маринка, бледная как стена смотрит на меня. Хочу подняться.

— Пишите — слышу голос Артёма над собою, и он делает шаг на встречу Маринке.

— Так быстро к Тане за таблетками! — кричит на неё командным голосом.

С ней нельзя так. Поднимаюсь.

— Но… — шепчет Маринка.

— Я сказал к Тане — кричит на неё.

Она послушно кивает и отходит от нас.

— Зачем кричали, она же…

— Хочешь, чтоб она прямо тут в обморок грохнулась! — строго так смотрит на меня.

— Нет — поражаюсь.

— Нет. Довёл мне девчонку, до ручки. Она ж потом месяц отходить будет ото всего — качает головой — выбиваете мне работников из колеи — забирает бумаги