Доспехи из чешуи дракона - Денис Юрин

« Задворье » – гласила первая надпись, причем промежуток между буквами « д » и « в » был необычайно большим. « Форт Авиота » – было аккуратно выведено на второй табличке, а на третьей просто красовалось огромное колесо, облепленное лепестками роз. Лицо Шака растянулось в улыбке, насколько это позволили опухшая правая щека и разбитый нос. Он знал этот знак, столь редкий для графства Лотар, но довольно часто встречаемый в северных и центральных районах королевства.

Именитые путники даже во времена войн и восстаний редко делили кров с низкородной чернью. Их раздражали запахи, исходившие от простолюдинов, утомлял гомон толпы, не говоря уже о тщеславии, которое сильно страдало от подобного соседства. Заботясь о благе своих родовитых вассалов и во избежание всяческих смут, вызванных вынужденным ночлегом под одной крышей жалких рабов и властных господ, король построил в стране несколько десятков постоялых дворов, предназначенных исключительно для отдыха мелкой и средней знати. «Колесо с лепестками роз» – этот символ сам говорил за себя, он недвусмысленно желал комфорта в пути состоятельным дамам и господам с титулом от лаверса до графа. Герцоги, принцы и прочие члены королевской семьи, которых во всем королевстве, включая грудных детей, не набралось бы и трех десятков, никогда не останавливались в гостиницах на лоне природы. Для них были воздвигнуты особые дорожные апартаменты с золотой короной и резвым жеребцом на гербовом щите.

«Вот повезло так повезло! Бывают же приятные совпадения, – радовался Шак, почти бегом возвращаясь к телеге. – Если похитители парня благородных кровей, а с чего бы иначе им разъезжать в карете да с охраной, то они непременно завернули в этот заброшенный уголок. В графстве мор, а значит, и желающих погостить в замке Лотар не так уж и много. Наверняка мерзавцы сейчас там одни. Сколько их может быть? Трое-четверо охранников; один гробовщик, если он вновь не отправился по своим грязным делам; от силы два господина; ну еще и прислуги человек пять, не больше. Итого с дюжину врагов, мерно похрапывающих ночной порою. Ерунда, вызволю парня без труда, вот только бы тело не подвело, уж больно ему сегодня досталось!..»

Действительно, безоружный шарлатан мыслил довольно оптимистично для человека, не евшего более суток, жестоко избитого лопатой, да еще и заживо похороненного. Что он мог сделать против дюжины врагов, некоторые из которых, вполне вероятно, совсем не были людьми? Даже глупцу ясно, что ничего, но Шак был почему-то преисполнен уверенности и ничуть не сомневался в успехе ночного налета. «Ах, если бы я оказался прав, если бы парень был действительно там!» – волновался шарлатан, что его предположение не окажется верным и битье заспанных рож будет напрасным.

Первым делом Шак нашел самое узкое место на дороге, ведущей в лес к комфортабельному пристанищу благородных путников. Он перегородил его телегой, из которой все-таки вырвал довольно увесистую и длинную жердь. Как и предполагал шарлатан, хлипкая повозка тут же развалилась: лишилась обоих задних колес и правого борта.

«Ну и черт с ней! Колымага с плеч, голове легче!» – перефразировал на своеобразный лад известную народную поговорку Шак и, привязав лошадей к отдельно стоявшему деревцу, углубился в лес.

Оказывается, надежды питают не только вьюношей, а недооценивать противника свойственно не только мальчишкам, но и вполне взрослым мужчинам. Вместо заброшенного постоялого двора, выглядевшего чуть получше, чем обычные придорожные халупы, глазам Шака предстал вполне ухоженный каменный дом, почти особняк, огороженный со всех сторон высокой железной изгородью. Само по себе присутствие посреди леса такого великолепия было удивительно, а уж тот неожиданный факт, что возле ограды расхаживали пятеро вооруженных охранников, явно из числа бывших солдат, окончательно поверг бродягу в отчаяние. Он рассчитывал всего на четверых-пятерых слуг и приезжих, на самом же деле обитателей островка роскоши в море нищеты и захолустной серости оказалось намного больше, никак не меньше полусотни. Все они были при оружии, и добрая половина из них бодрствовала во дворе.

Желание спасти Семиуна, который, возможно, и не находился внутри, вступило в противоречие с элементарным инстинктом самосохранения, а врожденная осторожность законфликтовала с любопытством и насущным желанием все-таки вникнуть в специфику обстановки в пограничном с дикарями графстве. Похоже, почти всесильный колдун, неутомимо охотящийся за графской головою, был не единственной и далеко не главной напастью этих мест. Хитрый управитель Тарвелиса кое-что не договорил, а точнее, просто утаил от бродяжки-шарлатана. Насколько «несущественные для дела» сведения были опасны для жизни Шака, сейчас предстояло выяснить, ведь бродяге, как любому нормальному человеку, хотелось жить, а выжить в озерке с хищными тварями почти невозможно, в особенности когда ты не догадываешься, что они там водятся.

Риск обычен для изгоя общества, тем более вставшего на скользкую стезю мошенничества и шарлатанства. Его жизнь – ничто и может оборваться в любой момент, поэтому только дурак или окончательно уставшая от пребывания в бренном теле душа способны решиться проникнуть за изгородь или хотя бы к ней подойти. Шарлатан Шак, бывший торговец поддельными амулетами и козьими экскрементами, должен был отступить, должен был уйти и ради здравия собственного живота навсегда позабыть дорогу к этой тайной стоянке заговорщиков или преступников. Однако Шак, миссионер Шак за последние два дня никогда не бросил бы товарища в беде и во что бы то ни стало проник бы вовнутрь.

Голову Шака раздирали пополам два совершенно разных человека, но наконец-то они примирились между собой и сошлись на том, что все-таки нужно рискнуть. Вот тут-то и возникла дилемма, которую могла разрешить лишь третья, совершенно независимая персона, до сей поры мирно дремавшая в голове оборванца.

Шансы незаметно проникнуть в дом были один к ста, если не к тысяче. Храбрец Шак фактически подписывал себе смертный приговор, оставалось лишь надеяться на Удачу, которая, может быть, выдаст ему помилование, что в принципе маловероятно. Шак должен был погибнуть, Шак сделал свой выбор и поставил последнюю точку над «i», когда в его голове родился окончательный и безапелляционный приказ «Вперед!».

« Когда живешь жизнью другого человека и мыслишь, как он, то нужно идти до конца и гибнуть именно так, как этот человек и хотел; отважно, глупо, за идею, за деньги, во имя…вопреки…не важно, главное – как он! » – вот так приблизительно звучало одно из основных правил игры в чужую судьбу. Но дело в том, что сейчас в лесу решалось нечто более важное, чем «жить или не жить» одному человеку. Молчавшему до этого момента арбитру в голове шарлатана вдруг стало ясно, что от того, как он сейчас поведет себя, будут зависеть не только жизни Шака и Семиуна, люда из соседних деревень, жителей королевства, но и судьба всего человечества. Самый беспристрастный судья за всю историю мира недолго колебался, а затем принял решение и отменил все без исключения правила.