Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945 - Петер Нойман

Ослепительная вспышка. Дьявольский грохот.

Снаряд попал в передок нашего бронетранспортера. Чудо, что мы еще живы.

Повсеместно сцены смерти. Пока мы мучительно откапываем остатки грузовика, по нам ведется ураганный огонь. Несколько человек попали в ловушку между металлическими частями разбитой машины. Здесь тоже опасно. Мы не можем их выручить – в менее чем пятистах метрах от нас батареи русских.

Я обнаруживаю вдруг, что пропал мой МР-40. Очевидно, его завалили обломки грузовика.

Хватаю другой автомат из рук погибшего роттенфюрера (обер-ефрейтора), чьи остекленевшие, неподвижные глаза больше не видят ужасного, смертельного сражения вокруг нас.

Возникает впечатление, что интенсивность огня русских увеличивается.

Снаряды и взрывы обрушиваются со всех сторон. Больше не решаюсь поднять голову. Лежа плашмя на земле, пытаюсь определить, ведут ли наступление другие подразделения полка. Нельзя оставаться в этом аду долго.

Боже, если мне будет суждено выбраться живым из всего этого, то я преклоню колени в церкви Виттенберге и буду молиться.

Кто-то должен взять на себя ответственность. Поднимаю левую руку.

– Взвод! Вперед!

МР-40 кажется ужасно тяжелым. Должно быть, я поранил руку об обломки перевернувшегося грузовика.

На бегу мне вдруг приходит в голову одна мысль: у меня нет патронов. Боже мой, какая глупость с моей стороны! Через несколько минут, пользуясь затишьем, вижу солдата, который несет внушительный патронташ, перекинутый через плечо. Хватаю несколько магазинов (по 20 патронов в каждом).

Теперь я полностью оснащен для форсирования Днепра.

Огонь русских постепенно ослабевает. Люфтваффе и орудия наших танков подавляют батареи красных одну за другой.

Саперы, рассредоточенные по берегу, наводят первые понтоны.

Через несколько часов мы тоже переправляемся по понтонному мосту, прикрываясь броней танков.

Далее всего лишь операции по ликвидации отдельных очагов сопротивления противника.

27 августа. После ужасного сражения взят Днепропетровск.

Но одна сторона гигантской Запорожской плотины (Днепрогэс, построенный в 1927–1932 гг. – Ред.) разрушена на длину почти в двести метров. Из девяти турбогенераторов общей мощностью в более чем полмиллиона киловатт пять вывезены русскими.

Другие преднамеренно выведены из строя саперами НКВД, которые просто запустили их на полную мощность без смазки.

Огромная масса бетона, каменных глыб и железа обречена на бесполезное существование. С гигантским продуктом советского гения покончено. (После войны, уже в 1947 г., была введена в строй первая очередь Днепрогэса, а до 1950 г. гидроэлектростанция была восстановлена полностью. – Ред.)

Уже прибыли эксперты генерал-лейтенанта Томаса, чтобы определить размеры ущерба. Специалистам из организации Тодта придется потрудиться, если они собираются вернуть плотину к работе в течение нескольких месяцев. (Мощность Днепрогэса в 1932 году составляла 650 тысяч киловатт. В 1943 году организация Тодта снова привела гидроэлектростанцию в рабочее состояние. Но введенные в строй мощности не превышали 38 тысяч киловатт, что составляло 5 процентов от довоенных.)

Такую работу нельзя, разумеется, завершить без труда и хлопот.

Между тем у нас целая неделя для отдыха. Мы, конечно, заслужили ее.

У Франца немного поранена рука, но его состояние не настолько серьезно, чтобы рассчитывать на эвакуацию в госпиталь Хохенлихена (немецкий госпиталь для лечения членов СС).

Шольцбергу не так повезло.

Разрыв снаряда снес ему голову, как только он ступил на восточный берег Днепра.

16 сентября. В Новогеоргиевске нет ничего, кроме развалин… (Новогеоргиевск на северо-востоке Кировоградской области был в 1961 г. затоплен водами Кременчугского водохранилища. – Ред.)

На километры нет ни одного стоячего сооружения. Улиц больше нет. Только траншеи среди обломков и рухнувшей каменной кладки. Повсюду остовы разрушенных домов, которые еще слегка дымятся. Случается услышать глухой взрыв снаряда или гранаты, до которых добрался жар еще тлеющих пожаров.

По четырем углам пепелища, бывшего ранее городом, установлены указатели со стрелками, указывающими, где найти различные склады снабжения, полковые медпункты, дивизионный штаб и т. п.

В дневное время город выглядит неестественным, безмолвным, почти пустынным.

Редкие жители, осмеливающиеся выйти на улицы, ходят, глядя прямо перед собой и делая вид, что нас не замечают. Они кажутся удрученными и жалкими. В других занятых нами городах русские, казалось, воспринимали оккупацию с неким подобием фатализма и обреченности. Но в районе Новогеоргиевска есть партизаны.

И все же группы жителей собираются вокруг плакатов, вывешенных нашей службой пропаганды. Они перечисляют все виды разрушений, за которые ответственны команды НКВД. Есть другие плакаты, которые разъясняют планы восстановления и распределения земли, разработанные помощниками генерала Томаса. Русские задумчиво покачивают головами и идут дальше.

Ночи в Новогеоргиевске более оживленны.

«Оживленны» – не то слово. В течение трех дней нас донимали группы партизан, постоянно нападавшие на грузовики и отдельные отряды солдат.

Некоторые шайки партизан скрываются днем в развалинах города. Или, возможно, они маскируются под честных рабочих, владея документами, доказывающими, что у них есть работа. Поэтому их трудно разоблачить и схватить.

Другие укрываются, видимо, в близлежащем лесу Градижск и по ночам проникают в места, где имеют своих сторонников.

По приказу местного коменданта с семи часов вечера установлен комендантский час. После этого часа патрули задерживают всех, у кого нет пропуска. Арестованных сажают в муниципальную тюрьму в качестве заложников.

Несмотря на это, по словам солдат 17-й армии Штюльпнагеля, оккупирующих город, нападения партизан становятся все более частыми. Снова и снова убивают офицеров и солдат на улицах, взрываются мосты, пускаются под откос поезда, обстреливаются из автоматов или забрасываются гранатами снабженческие подразделения, пользующиеся побочными путями. И никто из задержанных не признает какую-либо связь с партизанами.

На все вопросы русские отвечают, что они ничего не знают, ничего не видели, ничего не слышали.

А убийства продолжаются. Скоро находиться в городе будет опаснее, чем участвовать в атаке под артиллерийским обстрелом. Сегодня вечером убиты два финских шарфюрера (унтер-фельдфебеля) из полка «Норд».

23 сентября. Мы отправляемся на рассвете. Идем в Красную для проведения карательной операции. В этот раз партизаны зашли далеко, подорвав два бензовоза. Шестеро солдат были убиты и трое ранены. Последние ужасно обожжены и определенно не выживут.