Золото Соломона - Нил Стивенсон

— Вы искали следы философской ртути, сколько я вас знаю, — напомнил Даниель, — и ещё каких-то двадцать лет назад все ваши поиски были безуспешны. Что изменилось?

— По вашему совету я принял руководство Монетным двором. Я начал Великую Перечеканку, которая извлекла на свет Божий огромное количество золота.

— И установили такое соотношение золота к серебру, при котором цена первого оказалась сильно завышена, — подхватил Даниель, — чем, как все знают, практически изгнали из Англии серебро и привлекли в неё золото из всех уголков мира, куда протянула свои щупальца коммерция.

Исаак не снизошёл до ответа.

— До того, как двадцать лет назад вы… — тут Даниель чуть не сказал: «впали в помрачение рассудка», но вовремя поправился: — …сменили род занятий, вы работали с небольшими образцами золота, приобретёнными в Англии. Назначение на пост директора Монетного двора вкупе с вашей политикой в этой должности сделало Тауэр узким горлышком, через которое течёт всё золото мира. Вы можете сколько душе угодно запускать руку в этот поток, исследовать золото из самых разных стран. Я угадал?

Исаак кивнул, и в облике его проступила какая-то плутоватость, словно у шкодливого старика.

— Все алхимики со времён Гермеса Трисмегиста считали, что золото Соломона утрачено навсегда, и пытались заново открыть утерянное искусство путём кропотливых опытов и эзотерических изысканий. На этой стезе я потерпел неудачу перед тем, что вы стыдливо назвали «сменой рода занятий». Однако, выздоравливая, я посетил Монетный двор, побеседовал с моими предшественниками и понял, что старые убеждения эзотерического братства больше не верны. Даже если Соломон отправился на самые далёкие острова Востока, что ж, коммерция проникла и туда, и в области ещё более отдалённые. Испанцы и португальцы в поисках золота и серебра не обошли вниманием ни один, самый затерянный уголок мира. Соломон, где бы он ни обосновался, должен был оставить следы в виде Соломонова золота, то есть золота, полученного алхимически и содержащего философскую ртуть. За тысячелетия, прошедшие с исчезновения его царства, золото несомненно много раз переходило от одного невежды к другому. Его возили по морю, перековывали на погребальные маски, прятали в потайных сокровищницах, находили, похищали, использовали в украшениях, перечеканивали на монету разных государств. И всё это время оно сохраняло следы философской ртути — печать своего рождения. И я понял, как его найти. Не выискивать в древних трактатах крупицы алхимических знаний, не снаряжать экспедиции на край света. Достаточно усесться, словно пауку, в центре мировой коммерческой паутины и сделать так, чтобы золото текло ко мне, как всякая материальная точка в Солнечной системе естественно падает на Солнце. Если проверять весь металл, поступающий на Монетный двор для перечеканки на гинеи, то со временем я, возможно, отыщу следы Соломонова золота.

— И теперь вы говорите, что сумели его найти, — сказал Даниель, не желая пока вступать в спор. — Когда это случилось?

— За первые несколько лет я не обнаружил ничего. Ни намёка. Я отчаялся когда-нибудь его отыскать, — признался Исаак. — Потом, во время передышки в войне, году в тысяча семьсот первом, я нашёл золото, более тяжёлое, чем двадцатичетырёхкаратное. Не могу описать словами свои тогдашние чувства! Это был всего лишь кусочек золотой фольги, изъятый в мастерской монетчика при обыске, совершённом по моему приказу курьерами королевы. Самого монетчика убили при задержании — вообразите мою досаду! Ещё через несколько лет мне попалась поддельная гинея, более тяжёлая, чем положено. Со временем я выследил изготовившего её монетчика. На допросе он показал, что по большей части приобретал золото из обычных источников, но не так давно купил, через посредника, некоторое количество металла в кованых листах, толщиною примерно в восьмую часть дюйма. Шесть месяцев спустя я говорил с другим монетчиком, и тот вспомнил, что видел крупный кусок такого золота. Он сказал, что металл был с одной стороны расчерчен царапинами, с другой — испачкан смолой.

— Смолой!

— Да. Однако сам я не видел ни одного образца и нахожу лишь свидетельства в монетах — поддельных гинеях такого качества, что сам иногда принимаю их за подлинные!

— Получается, что хозяин золота где-то хранит его в виде золотых листов, испачканных смолой, и время от времени продаёт монетчику…

— Не просто монетчику, а Монетчику с большой буквы. Джеку-Монетчику. Моей Немезиде и человеку, на которого я охочусь последние двадцать лет.

— Занятный, должно быть, малый этот Джек, — проговорил Даниель, — и я надеюсь, что вы расскажете о нём больше. А пока, правильно ли я понял, что он держит золотые листы в запасе и время от времени чеканит из них монеты?

— Будь у него запас, он перечеканил бы всё до последней унции так быстро, как только могут работать его подручные. Нет, я полагаю, что Джек знаком с хозяином золота, который, по мере надобности в деньгах, передаёт ему отдельные листы.

— Есть ли у вас догадки касательно того, кто хозяин?

— Ответ подсказывают царапины и смола. Это золото с корабля.

— Корабли и впрямь смолят, но в остальном я бессилен проследить ход вашей мысли.

— Вам недостает следующего звена: у матросов и офицеров французского военного флота есть легенда…

— Ах, вообще-то я её слышал! — воскликнул Даниель. — Просто не увидел связь. Вы о легендарном корабле, корпус которого обшит золотом.

— Да.

— И, как я понимаю, не считаете это легендой.

— Я изучил вопрос, — торжественно проговорил Исаак, — и теперь могу проследить историю Соломонова золота от страниц Библии, через века, до корпуса этого корабля и образцов, которые анализировал в лаборатории Лондонского Тауэра.

— Расскажите же мне её!

— Рассказывать, собственно, не о чем. Острова царя Соломона расположены в Тихом океане. Здесь золото и лежало, не потревоженное человеческой рукой, примерно до той поры, когда затикали Гюйгенсовы часы, а мы с вами вступили в пору отрочества. Испанский флот, унесённый тайфуном далеко от торгового пути из Акапулько в Манилу, бросил якоря у Соломоновых островов. Моряки запаслись водой, провизией, а также песком, чтобы обложить печи на камбузах для защиты от пожара. По пути в Новую Испанию жар печей выплавил золото — либо что-то на него похожее — из песка; при разгрузке в Акапулько обнаружили небольшие слитки удивительной чистоты. Вице-король Новой Испании, тогда как раз начинавший своё двадцатипятилетнее правление, немедленно отрядил на Соломоновы острова корабли, чтобы добыть ещё такого золота. Все эти годы оно лежало в его сокровищнице в Мехико. Перед возвращением на родину вице-король велел погрузить Соломоново золото на свой личный бриг, который отплыл вместе с испанским флотом и благополучно добрался до Кадиса. Однако затем маленький бриг был по недомыслию отправлен без сопровождения в Бонанцу, к вилле, где вице-король намеревался безбедно жить до конца дней. До того, как золото успели разгрузить, на бриг напали пираты, переодетые турками, под предводительством гнусного злодея, известного как Джек Куцый Хер, Король бродяг или, у французов, Эммердёр. Золото было похищено; долгим путём разбойники добрались вместе с ним до Индии, где почти всё оно попало в руки языческой царицы пиратов, чёрной, как сажа, и не имеющей понятия об истинной ценности своей добычи. На тамошних берегах Джек и его сообщники выстроили пиратский корабль. У неких голландских корабелов они позаимствовали мысль — отнюдь не ложную, ибо даже стоящие часы дважды в день показывают правильное время, — что, если корпус до ватерлинии обшить гладкими металлическими листами, он не будет обрастать ракушками и разрушаться древоточцами.

— Мысль вполне разумная, — заметил Даниель.

— Разумная, но самым чудным образом воплощённая! Ибо в своём расточительном тщеславии Джек велел обшить корабль золотом!

— Итак, рассказ французских моряков не фантастичен, — подытожил Даниель.

— Я бы сказал иначе: правдив при всей своей фантастичности! — отвечал Исаак.

— Знаете ли вы, где сейчас этот корабль? — спросил Даниель, пытаясь не выдать нервозности; он-то знал.

— Считается, что его назвали «Минервой». Неизвестно, правдивы ли эти сведения, и даже если правдивы, проку от них мало: сотни кораблей носят такое имя. Однако я подозреваю, что он по-прежнему бороздит моря и время от времени заходит в Лондон, где между Джеком-Монетчиком и владельцами корабля происходит некий обмен. Золотые листы извлекают из трюма — поскольку, без всяких сомнений, их сняли и заменили медными много лет назад, наверное, где-нибудь в Карибской бухте — и передают Джеку, а тот чеканит из них превосходнейшие гинеи, которыми отравляет денежную систему её величества. Вот и весь рассказ о золоте Соломона, Даниель. Я надеялся, что вы найдёте его занятным. Почему у вас такой рассеянный вид?