Путеводитель по миру Братства черного кинжала (ЛП) - Дж. Уорд

Дж.Р: (не желая давить) По-моему, из вас выйдут замечательные родители.

Рэйдж: Знаешь, я согласен. Есть несколько проблем, которые необходимо решить. Между нами говоря… Мэри…

Дж.Р: Что?

Рэйдж: (качает головой) нет, это личное. Так или иначе, если это произойдет – то замеча­тельно, ели нет – у меня в любом случае будет Мэри. В смысле, черт, посмотри на Тора.

Дж.Р: Ему очень тяжело, да?

Рэйдж: Да. И, честно говоря, это изводит всех нас. Дело в том, что невозможно не ставить себя на его место, ведь он – наш брат, мы понимаем его чувства и не хотим, чтобы он так сильно страдал. И невозможно не думать о себе при этом. Я без Мэри… (Закрывает глаза, сжимает губы.) Ну, что еще ты хотела спросить у меня?

В повисшей тишине, я думаю о том, через что каждую ночь проходят все шеллан, когда их мужчины уходят на поле боя. Печально осознавать, что есть в этом справедли­вый обмен. Без своих пар братья – словно ходячие мертвецы… и это должно быть также ужасает этих сильных воинов. В какой-то степени, Рэйджу не нужно беспокоиться, что он потеряет Мэри, но это должно быть очень сложно – жить среди парней, которые оказались не настолько везучими, как ты.

Прежде, чем я успела спросить о какой-нибудь романтично-сопливой ерунде, например, продолжается ли их война розыгрышей, раздался стук в дверь. Прежде чем она открылась, Рейдж издал урчание, поэтому я не удивилась, когда вошла Мери. Как и все­гда, Мери была одета в простые брюки-хаки и футболку поло, но ее появление возвращает Рейджа к жизни, словно она была Мисс Америка в сияющем платье. Она словно щелкает какой-то переключатель внутри него. Он действительно смотрит на нее, не сводя взгляда. И он флиртует с окружающими, но с ней крайне серьезен, подчеркнуто показывая мне, что она – особенное исключение, а все остальные – правило.

О, а его связующий запах звучит особенно ярко. Я упоминала, что он пахнет изу­мительно?

Мы с Мери здороваемся друг с другом, и я вспоминаю, что трое – уже толпа, когда Рейдж отрывается от матраса и протягивает руки к Мери. Когда он обхватывает ее своими огромными руками, я обмениваюсь с Мери любезностями и поворачиваюсь, чтобы уйти.

Рейдж тихо зовет меня по имени, и я смотрю через плечо. Он смотрит над ее голо­вой, бросая мне небольшую печальную улыбку. Словно он так крепко обнимает ее лишь потому, что выиграл в лотерею, и не понимает, почему оказался таким счастливчиком. Я кивнула один раз… и оставила их наедине.

Дж.Р.Уорд о «Вечном любовнике»

Идеальные мужчины мне неинтересны. Понимаете, о ком я говорю? Парни типа BMOC[50]. Лощеные популярные мальчики, уверенные в собственной сексуальности (как будто у них в штанах космодром Байконур). Такие типы всегда оставляют меня равно­душной.

Когда я работала над «Темным любовником», Рейдж казался мне именно таким. Постоянная бравада, излишняя самоуверенность, женщины… Я не видела в нем героя. Кому понравилась бы такая история? Роскошный парень встречает девушку. Мм… Рос­кошный парень держит девушку при себе, а она остается с ним, потому что – эй, он же роскошный! – ей нравится заниматься с ним сексом при свете.

Да я бы закончила на второй главе. В основном, из отвращения. В смысле, какое у них «жили долго и счастливо»? Она монтирует в потолок над брачным ложем зеркала, а он… он уже счастлив, потому что совершенен.

По правде, я была расстроена, что книга про Рейджа – вторая в серии.

Я поняла, что он будет следующим, когда написала ¾ «Темного Любовника». Я осознала это во время создания той сцены в подвале дома Дариуса, когда Бэт приносит ему стакан «Алка-Зельцера», чтобы ему стало легче после превращение в зверя и об­ратно. Именно тогда я начала видеть книгу о Голливуде: я увидела Рейджа, его зверя, по­няла, как ему тяжело переносить проклятье. Увидела, что весь этот секс был пустым – лишь попыткой снять напряжение, удержать чудовище на коротком поводке. Увидела, как он приносит себя в жертву ради Мэри.

Он не был идеальным. Он страдал. Он боролся.

К тому времени, как я начала прописывать его историю, Рейдж уже не просто был мне интересен, я полюбила его. Его жизнь, непохожая на рай обычного плейбоя, была та­кой притягательной.

И тогда я поняла правило: конфликт – это главное.

Конфликты стали одним из основных элементов «Вечного любовника». Мэри и Рейджу многое предстоит преодолеть, чтобы быть вместе: они противостоят раку, справ­ляются с тем, что он вампир, а она человек, находят способ управлять его зверем, и де­лают все возможно для того, чтобы она смогла присоединиться к Братству. Преодолевая препятствия, они становятся все сильнее и сильнее.

Возьмем, к примеру, возвращение лейкемии. В конце книги, когда становится по­нятно, что у них осталось совсем мало времени, Рейдж отправляется к Деве-Летописеце и просит ее спасти его любимую. Дева-Летописеца рассматривает эту просьбу и выносит душераздирающее решение. Она обещает ему изменить судьбу Мэри, спасти ее от смерти. Но для того, чтобы сохранить баланс сил на земле, его проклятье станет вечным, и он больше никогда не сможет видеть Мэри. Более того, Мэри не вспомнит ни его, ни любовь, что они делили:

Его голос дрожал.

– Вы забираете у меня жизнь.

– В этом суть, – сказала она до невозможности мягким тоном. – Это инь и ян, воин. Твоя жизнь, метафорически, в обмен на ее – буквально. Баланс должен сохра­няться. Жертва предвещает дар. Если я спасу женщину для тебя, ты должен отдать что-то. Инь и ян.

Это серьезный внутренний конфликт. В его власти спасти Мэри, но цена этого – его счастье.

Конфликт позволяет рассмотреть книгу под микроскопом. Когда персонаж попа­дает в него, становятся видны черты, лежащие за пределами повествования. Ты видишь: слаб он или силен, принципиален или безразличен, герой он или злодей.

В сделке, заключенной между Рейджем и Девой-Летописецей, главный герой справляется и с внешним конфликтом (обстоятельства, вынуждающие его пойти на сделку, и предложение божества), и с внутренним (он хочет избавиться от чудовища, но очень сильно любит Мэри). Он доказывает, что он герой – жертвует собственным сча­стьем, ради спасения жизни любимой. Это становится кульминацией становления героя как неэгоистичного, сострадающего человека.

Теперь понимаете, почему я полюбила его?

Конфликт – это критическая точка каждой истории. Я представляю себе повество­вание, как шахматную доску, по которой персонажи двигаются как фигуры: что они де­лают и куда идут значит так же много, как и обстоятельства, которые поставили их в сложную ситуацию.