Неугомонный - Хеннинг Манкелль

Эскиль Лундберг отодвинул подальше свою чашку, будто для рассказа требовалось место.

— Отец рыбачил на траулере к востоку от Готланда, когда это случилось. Неожиданно судно резко остановилось. Что-то зацепило сеть и грозило перевернуть судно. Отец не понял, что именно произошло, сообразил только, что сеть застряла. И насторожился, потому что в молодости однажды вытащил в сетях газовые гранаты. Он и еще двое мужиков, которые находились на борту, уже хотели обрезать трал. Но вдруг заметили, что судно развернулось и трал оторвался от дна. Они сумели его вытащить. Там оказался стальной цилиндр примерно метровой длины. Не граната, не мина, скорее деталь какой-то корабельной машины. Цилиндр был тяжелый и, похоже, лежал в воде недолго. Они пробовали скумекать, что это за штука, но безуспешно. Вернувшись домой, папаша продолжал изучать цилиндр. Но так и не додумался, зачем он нужен. Бросил его и занялся починкой трала. Прижимистость не позволяла выкидывать вещи. Однако у этой истории есть продолжение.

Эскиль Лундберг придвинул к себе ежедневник и перевернул несколько страниц, до 27 сентября. И опять показал Валландеру запись: Они ищут. Два слова, и всё.

— Отец почти напрочь забыл про цилиндр, когда как раз на том месте, где он обнаружился, вдруг начали появляться военные корабли. Он часто рыбачил там, восточнее Готланда. И быстро смекнул, что это отнюдь не обычные учения. Корабли маневрировали как-то странно. Стояли на месте или медленно двигались по кругу, точнее по спирали к некоему центру. Уже через минуту-другую он смекнул, что происходит.

Эскиль Лундберг захлопнул ежедневник и посмотрел на Валландера:

— Они искали что-то потерянное. Не больше и не меньше. Но отец вовсе не собирался возвращать цилиндр. Ему изорвали трал. Вот он и продолжал рыбачить, вроде как не замечая военных.

— Что было дальше?

— Корабли и ныряльщики оставались там всю осень, до самого декабря. Потом ушли. Поползли слухи, будто затонула подводная лодка. Но в том месте, где они искали, для подлодки глубина недостаточная. Военные свой цилиндр не получили, а папаша так и не понял, что это за штуковина. Но был доволен, что сумел поквитаться за разрушенный причал. Так что я не представляю себе, чтобы он имел контакт с морским офицером.

Оба молчали. Собака почесывалась. Валландер пытался понять, каким образом Хокан фон Энке причастен к описанным событиям.

— По-моему, он сохранился, — сказал Лундберг.

Валландер подумал, что ослышался, но Эскиль Лундберг уже встал из-за стола.

— Цилиндр. Кажется, он в сарае.

Они вышли из дома, собака бежала впереди, что-то вынюхивая у них под ногами. Поднялся ветер. Анна Лундберг развешивала выстиранное белье на веревке, протянутой меж двумя старыми вишнями. Белые наволочки хлопали на ветру. На неровных скалах за лодочным навесом стоял сарай. Под потолком горела одинокая лампочка. Валландер шагнул в помещение, полное всевозможных запахов. На одной стене висела старинная острога для угрей. Эскиль Лундберг прошел в угол, нагнулся и начал копаться в мотках веревки, разбитых черпаках, старых пробковых поплавках и рваных сетях. Раскидывал хлам, словно разделял отцовскую злость на безобразия боевых кораблей. В конце концов он выпрямился, шагнул в сторону, показал жестом. Валландер увидел продолговатый предмет из серой стали, похожий на большую сигарную гильзу, диаметром сантиметров двадцать. С одного конца крышка приоткрыта, виднеются обрывки проводов и какие-то соединения.

— Можно вынести его, — сказал Лундберг. — Вдвоем справимся.

Они вытащили цилиндр на пристань. Собака тотчас подбежала, принялась обнюхивать. Валландер попробовал прикинуть назначение этой штуковины. Вряд ли это часть двигателя. Возможно, что-то имеющее отношение к радарам или пусковым механизмам торпед или мин.

Он присел на корточки, поискал серийный номер или клеймо изготовителя, но ничего не нашел. Собака тыкалась носом ему в лицо, пока Лундберг ее не отогнал.

— Вы-то как думаете, что это? — спросил Валландер, выпрямившись.

— Не знаю. Папаша тоже не знал. И ему это не нравилось. Тут мы с ним похожи. Нам нужны ответы на вопросы. — Эскиль Лундберг помолчал, потом добавил: — Мне он без надобности. Может, вам пригодится?

Валландер не сразу понял, что он имеет в виду стальной цилиндр, лежащий у их ног.

— Что ж, я его заберу, — ответил он и быстро подумал, что, возможно, Стен Нурдландер разберется в назначении цилиндра.

Они положили цилиндр в моторку, Валландер отчалил. Лундберг свернул на восток и взял курс на пролив между Букё и островком под названием Бьёркшер, оставив в стороне еще один островок с одиноким домом среди рощи.

— Старый охотничий домик, — пояснил Лундберг. — Народ приезжал туда пострелять морских птиц. Папаша мой тоже бывал там, сутками пьянствовал без помех. Хорошее место, чтобы спрятаться, если кому охота на время исчезнуть.

Они причалили к набережной. Валландер подогнал машину и вдвоем с Лундбергом уложил цилиндр на заднее сиденье.

— Я тут кой о чем подумал, — сказал Эскиль Лундберг. — Вы говорили, что пропали оба. Я правильно понял, что в разное время?

— Совершенно правильно. Хокан фон Энке пропал в апреле, а его жена — лишь несколько недель назад.

— Разве не странно? Что нет вообще никаких следов? Куда он мог деться? Или они оба?

— Все возможно. Может, они живы, а может, и нет. Мы не знаем.

Эскиль Лундберг покачал головой. Валландер подумал, что в нем сквозит какая-то робость. Хотя, возможно, люди становятся такими, когда живут в уединении на островах, которые морозными зимами начисто отрезаны от континента.

— Вопрос о фотографии тоже открыт, — заметил Валландер.

— У меня нет ответа.

Может, все дело в том, что ответил он слишком быстро? Трудно сказать. Но Валландер вдруг подумал, чисто интуитивно, вправду ли Лундберг искренен. Нет ли все же чего-то, что он говорить не желает?

— Может, еще вспомните, — сказал Валландер. — Как знать. Вдруг память оживет.

Валландер смотрел, как Лундберг задним ходом отвел моторку от стенки, на прощание оба помахали друг другу, и моторка умчалась в сторону пролива у Хальсё.

В Истад Валландер возвращался другой дорогой, не той, какой приехал сюда. Не хотел еще раз проезжать мимо маленького кафе.

До дома добрался усталый и голодный, Юсси оставил пока у соседа. Вдали погромыхивал гром. Прошел дождь, трава под ногами пахла свежестью.

Он отпер дверь, вошел в дом. Повесил куртку на вешалку, скинул ботинки.

Остановился в передней, затаил дыхание, прислушался. Никого, никаких перемен, и тем не менее он знал, что в его отсутствие кто-то побывал в доме. В одних носках прошел на кухню. Записки на столе нет. Если бы заезжала Линда, то оставила бы записку. Он вошел в гостиную, медленно огляделся вокруг.

Здесь определенно кто-то побывал. Пришел и ушел.

Валландер надел сапоги, вышел во двор. Обошел вокруг дома.

Убедившись, что никто за ним не следит, шагнул в собачий загон, присел на корточки возле Юссиной конуры.

Пощупал рукой. То, что он там спрятал, было на месте.

16

Железный сундучок достался ему в наследство от отца. Вернее, он нашел его среди забракованных картин, баночек с краской и кистей. Когда он после смерти отца занимался уборкой в студии, у него аж слезы наворачивались. На одной из самых старых кистей обнаружилась надпись, что изготовили ее в военном 1942 году. Все это жизнь моего отца, думал он, вот эта растущая в углу куча негодных кистей. Именно тогда, прибирая помещение и бросая все в большие бумажные мешки — в итоге терпение лопнуло, и он заказал по телефону контейнер, — именно тогда он и нашел сундучок. Пустой, ржавый, но с детства знакомый. Когда-то в нем лежали давнишние игрушки отца, красивые раскрашенные оловянные солдатики, отливной ковшик и гипсовые формы. А еще детали конструктора «Меккано».

Куда девались эти игрушки, он понятия не имел. Обшарил все углы и в доме, и в студии, но не нашел. Даже перетряхнул старую кучу мусора за домом, перекопал лопатой и вилами, опять же безрезультатно. Железный сундучок был пуст, и Валландер решил, что это символ, наследство, которое он сам может наполнить содержимым. Он отмыл сундучок, зачистил, как мог, ржавчину и поставил его в подвальном отсеке на Мариягатан. И вспомнил про его существование только при переезде в новое жилище. Теперь сундучок пригодился, когда Валландер раздумывал, куда бы спрятать черный скоросшиватель, найденный в комнате Сигне. В известном смысле это ее вещь, думал он, Книга Сигне, где, возможно, таится объяснение исчезновения ее родителей.

Под дощатым настилом, на котором обычно спал Юсси, — вот самый удобный тайник, где можно спрятать сундучок. Установив, что скоросшиватель цел, Валландер облегченно вздохнул. И решил прямо сейчас забрать Юсси домой. Соседская усадьба располагалась за несколькими большими рапсовыми полями, с которых за время его отлучки убрали урожай. Он прошел вдоль межевых канав и через болото, потолковал с соседом, чинившим трактор, и забрал Юсси, который скакал и рвался с цепи на задворках. Вернувшись домой, притащил цилиндр на кухню, водрузил на застланный газетами стол и приступил к осмотру. Действовал осторожно, потому что в глубине души тихонько звучал тревожный сигнал. Вдруг этот продолговатый предмет таит в себе опасность? Он осторожно извлекал соединительные узлы, тонкие мотки кабеля, различные клеммы и контакты, скреплявшие провода. Осмотрев нижнюю сторону, заметил, что там сорван какой-то крепеж. Ни серийного номера, ни иного знака, сообщающего, где цилиндр изготовлен или кто его владелец. Он прервал разборку, приготовил поесть — омлет, который перемешал с банкой грибов, — и закусил перед телевизором, без всякого интереса глядя на футбольный матч и пытаясь отключиться от мыслей о цилиндрах и пропавших людях. Пришел Юсси, улегся рядом на полу. Валландер угостил его остатками омлета, рассеянно отметил, что одна из команд забила гол, бог весть что за команды там играли, а потом вывел Юсси на улицу. Стоял чудесный летний вечер. Не устояв перед соблазном, он сел в одно из белых деревянных кресел возле дома, оттуда открывался вид на вечернее солнце, как раз опускавшееся за горизонт.