Сквозь лёд и снег - Алексей Сергеевич Архипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На станции пилотов встретил Константин. Спортивный молодой блондин лет тридцати, легко одетый в стиле игрока гольфклуба. Отличительной особенностью его внешнего вида было то, что на голове он постоянно носил классическую кепку для гольфа. Для полной картины не хватало только самой клюшки для гольфа, которая впоследствии тоже оказалась в его арсенале, причём не одна. Дело в том, что Константин в течение вахты предпочитал свободное время проводить за игрой в минигольф прямо в центральном холле станции. Для этого в полу было сделано отверстие для лунки прямо сквозь ламинат в центре зала.
— Добро пожаловать на «Мирный»! — произнёс он, встречая пилотов.
— И мы очень рады! — послышался ответ Фрэи.
— Всё, как и прежде! — продолжил Константин, пока Хэлбокс и Ганс чистили свои лётные сапоги от снега на специально предусмотренной для этого системе пневмо очистки в тамбуре, — сначала апартаменты, потом ужин, потом небольшая экскурсия для желающих. Ваш китайский товарищ задержится, скорее всего, ещё минут на сорок. Мы внимательно следим за его перемещением, так что можете не волноваться, не повезло бедняге, «пингвиний бум» помешал.
Константин шутливо хихикнул, его переживания по поводу китайского пилота были явно наигранными и в сочетании с шутливым смехом отдавали некоторым безразличием. Но в целом ничего серьёзного в этом не было, и общее настроение среди гостей он поддерживал хорошо, в совокупности с классическим тактом общения. Его сразу же выделяла некоторая слегка нагловатая расслабленность в поведении, поверхностность и чрезмерная раскрепощённость, в его движениях и жестах просматривался на лёгкий кураж.
— Вы случайно не москвич? — спросил Джонс.
— Абсолютно верно! — обрадовался Константин и перевёл свою радостно-злорадственную гримасу в его сторону.
Отсутствие вопроса, как он об этом догадался, не то, чтобы в целом не настораживало, а скорее усугубляло факт осознания того, что, кто и кому хочет сказать. При этом непробиваемая улыбка Константина и упорный взгляд, явно давал понять, что чьи-либо спонтанные умозаключения не имеют при этом значения не только для него самого, но и в целом для всего остального. К тому же от Константина очень серьёзно давило спортивной энергетикой, развитая атлетичность проявлялась даже в чертах его лица, что в психологической дуэли также способствовало победе, поэтому Джонс, который сам по себе был уроженцем города на Неве, предпочёл для себя в дальнейшем ограничиться от подобного рода вопросов.
Группа рассредоточилась по своим комнатам. Спустя один час на пороге станции появился сконфуженный и поникший Лу.
— Мне так жаль, — произнёс он коротко перед пилотами, сидящими в холле в ожидании ужина, и вместе с Константином поторопился до своей комнаты, чтобы успеть привести себя в порядок и присоединиться к остальным.
За ужином, чтобы как-то подбодрить Лу, Фрея решила вывести его разговором на более позитивные тона в произошедшем с ним случае.
— Лу, тебя можно поздравить, — ты теперь герой! Спас несчастных пингвинов, пожертвовав своими интересами!
— Да это нелегко было пережить! — коротко и звонко постановил Лу.
— Может ему бортовую эмблему сделать на сновигаторе, чтобы сохранить этот случай в истории Полярной Навигации?! — внезапно предложил Хэлбокс.
— Какую? — спросил Джонс.
— Не знаю, может быть, Шкипера из мультфильма выполнить аэрографией? На мой взгляд, получиться довольно оригинально, — все буду спрашивать «Почему?»
— Согласен! — отозвался Джонс, — Шкипер получится в тему!
— Как насчет Шкипера, Лу? — спросил Джонс.
Лу улыбнулся…
— Ну да, Шкипера можно!
— Подумай сам, — продолжил Джонс, — ты будешь обучать пилотов, наступят другие совместные миссии, и среди всех остальных у тебя одного будет собственная бортовая символика, свидетельствующая о серьёзном событии, связанном с сохранением жизни животных. Это действительно круто!
Настроение у Лу поднялось ещё сильнее.
— Так и сделаю! — сказал он.
— Кстати! — продолжил Джонс, обращаясь к Гансу, — у вас с Йозефом тоже ведь есть бортовые символы, не так ли?
Ганс резко прекратил свою трапезу, быстро положил нож и вилку на тарелку с характерным чётким звенящим ударом, и, приняв недовольно заинтересованное выражение лица, сложив перед собой руки, откинулся на спинку стула и начал говорить:
— Это традиция с древних времен рисовать гербы феодальных княжеств на щитах, также как и устрашающие эмблемы, вдохновляющие приверженных к ним бойцов на победу. В качестве и тонкости исполнения заложен серьёзный смысл и колоссальная энергия, в том числе и уничтожения врага. В мировой истории Германия очень часто прибегала к таким методам вдохновления солдат на бой и устрашения врагов, подчёркивая своё превосходство перед противником, как, например, бортовые эмблемы подводных лодок и хвостовые оперения истребителей Мессершмитт.
В этот момент он спокойно посмотрел в сторону Хэлбокса и чуть-чуть ухмыльнулся в половину рта, как бы добившись желаемого результата. Никогда ещё Хэлбокс не чувствовал такого раздражения, как в этот раз. В этот момент Фрея с ужасом для себя обнаружила некоторую закономерность в тактической позиции месторасположения Ганса по отношению к Хэлбоксу. Ганс всегда садился таким образом, чтобы наблюдать Хэлбокса сзади и сбоку, причём Хэлбоксу было абсолютно невозможно кинуть на Ганса даже беглый взгляд. Для этого ему необходимо было, как минимум, повернуться к нему лицом, что явно выражалось, как заинтересованный жест внимания, и не могло быть не замечено даже при абсолютной расслабленности внимания со стороны Ганса. Таким образом, в данной ситуации происходило следующее: Ганс, не желая раскрывать перед всеми подробности о значении и сущности своих бортовых знаков, решил превратить свои явные и неприятные уходы от ответа в шквал внутренних, гневных эмоций у Хэлбокса, выложив всё, как есть без тени смущения, чтобы с довольным интересом понаблюдать, что будет дальше. Он, несомненно, добился своего, — Хэлбокс сидел в напряжении, стиснув зубы, а Ганс был доволен результатами своего «эксперимента».
— Итак, Ганс, — обратил внимание Джонс, — ты не поведаешь нам подробности истинного смысла этих эмблем?
— Ни в коем случае! — ответил Ганс и тут же продолжил, — я конечно шучу. Там ничего сложного. У Йозефа на борту «Junger Wolf» изображен символ снежного вихря с вырывающимся из него языком пламени. Тут и объяснять в принципе нечего, стремительный и быстрый как вихрь, снежный — как принадлежность к полярным снегам, пламя — это мощность и сила.
— А твой? — продолжил Джонс.
— А у меня просто морская каракатица, как символ океана и морских глубин, не более того. Особое впечатление вызывает внешний вид, что и служит точкой внимания. Кстати, должен заметить, что Шкипер — очень удачный во всех смыслах вариант. Здесь мы
