Путь на острова - Владимир Корн

— А откуда ты… — не удержался я от вопроса.

— …о тебе узнала? — закончила за меня Роккуэль. — Когда папа вызвал к себе с докладом Анвигреста, я как раз находилась в его кабинете.

После этих слов я чуть не подавился воздухом на вздохе. Мессир Анвигрест входит в руководство Коллегии и выше него только один человек — грандмессир. Со слов Роккуэль получается, что она его дочь. То, что ее отец занимает в Коллегии очень высокий пост, и без того для меня было понятно, но чтобы настолько высокий!..

Так чего удивительного в том, что «Орегано» отправили за три-девять земель, чтобы исполнить прихоть этой девушки? Удивительно, скорее, другое: что «Орегано» не отправился в сопровождении еще пары-тройки других кораблей Коллегии. Или она не предоставила Роккуэль «Мордидского забияку» — огромный трехмачтовый парусник, он такой в Коллегии единственный.

— Только я не буду пересказывать слова Анвигреста, иначе загордишься, — рассмеялась Роккуэль.

— А когда это случилось? Ну, когда ты обо мне услышала? — не смог я удержаться от любопытства.

— После того, как вы вернулись из моря Мертвых, с острова Гаруд.

Девушка ненадолго замолчала, зябко поведя плечами, вспоминая о чем-то не слишком приятном.

— Там, в бухте Жемчужной, все произошло очень быстро и страшно.

Сверху на бухту такой замечательный вид, я невольно залюбовалась им, когда корабль вдруг резко провалился вниз. Но капитан Миккейн как-то справился, посадив корабль. Правда, о землю «Орегано» стукнулся так, что на ногах не смог устоять никто. А потом напали эти.

Миккейн, всегда такой вежливый, я и не думала, что он кричать умеет, когда я отказалась спрятаться в каюте. Но в ней еще страшнее — вокруг крики, стоны, еще этот стук стрелами по бортам. Я боялась, что в любой момент распахнётся дверь, и в нее ворвутся эти разбойники.

Роккуэль, поцеловав, прижалась ко мне еще крепче:

— А потом прилетел ты — мой спаситель. Только я опять не скажу, что о тебе капитан Миккейн говорил. Лучше ты мне скажи: почему, когда я вошла в каюту Миккейна, ты посмотрел на меня так, как будто заявилась служанка, и оторвала тебя от серьезного разговора. Я ведь красивая?

Глаза Роккуэль смотрели на меня требовательно.

— Очень, — чтобы ответить, мне совсем не пришлось кривить душой.

И я уж совсем собрался было сказать, что когда ее увидел впервые, мне едва хватило сил, чтобы остаться равнодушным, настолько она меня впечатлила, что, собственно, было недалеко от истины, когда услышал:

— А правда ты видел место, где Древние делали л» хассы?

Я кивнул: «Видел».

Вообще-то мессир Анвигрест настоятельно рекомендовал мне молчать обо всем увиденном на Гаруде, но сейчас не тот случай.

— И как там все выглядит? — Роккуэль приподнялась на локте.

«Как выглядит? Огромный зал с очень высокими потолками. Блестящие ленты, сплетенные из тончайших металлических проволочек, странного вида механизмы. Заготовки для л» хассов из полупрозрачного материала, чем-то напоминающее стекло. Черные диски тиг, из которых в л» хассы каким-то волшебным образом перекачивается сила, после чего внутри камней начинает биться язык пламени… В общем, ничего интересного. Такое впечатление, будто там обычные горшки делали. А мы все: л» хассы — это окаменевшие слезы Богини-Матери! Л» хассы — это осколки Небесного трона Создателя!»

Девушка ждала ответа, и я принялся объяснять, помогая жестами рук.

— Там везде сплошные ленты. Так идет одна лента, — провел я ладонью по ее телу. — Вот так другая, а в этом месте они пересекаются. Но и это еще не все. Есть и другие, здесь, здесь, и здесь. И они движутся либо так, либо вот так…

… - Никогда бы не подумала, что Древние делали л» хассы именно таким образом, — некоторое время спустя заявила мне Роккуэль, когда мы оба отдышались. — И чего это, спрашивается, л» хассов все меньше и меньше? — хихикнула она.

В ответ я только пожал плечами: даже не представляю.

Я проснулся с чувством вины. Полежал, слушая тихое дыхание спящей Роккуэль, взглянул на темный иллюминатор, снова на Роккуэль… Она, как будто бы почувствовав мой взгляд, открыла глаза. Увидела меня, улыбнулась, затем посмотрела вверх, и неожиданно прыснула от смеха, прикрыв рот ладошкой.

«Так, а чего это она? — озадачено подумал я. — Неужели все произошедшее этой ночью заставляет ее смеяться? Как будто бы все прошло замечательно, и вдруг на тебе! Что-то не так?»

Наверное, на лице у меня было забавное выражение, потому что, взглянув на меня снова, Роккуэль прыснула вторично.

— Коллегия столько лет бьется над секретом создания л» хассов, но, как оказывается, все так просто! — с улыбкой сказала она. — А ты чего подумал?

— Подумал, что-то не так, — честно сознался я.

— Нет, Люк, все замечательно, — Роккуэль по-прежнему улыбалась.

Но когда я потянулся к ней, девушка хлопнула меня по руке:

— Отвернись, мне пора уходить, скоро рассветет.

Дождавшись, когда она оденется, я встал, прикрыл фонарь, чтобы приоткрывшаяся дверь не дала полоску света на палубу. В темноте я услышал:

— Люк, а Николь, кто это?

— Николь? — переспросил я. Роккуэль я точно не называл этим именем, так откуда интерес? Ей рассказал кто-то из команды?

— Ночь, когда ты укрывал меня одеялом, то спросонья назвал меня Николь, — услышал я вместе со звуком открываемой двери. Видимо ответа от меня не требовалось, потому что дверь сразу же захлопнулась.

И тут я вспомнил, что ночью мне действительно снилась Николь, и у нас с ней все было хорошо.

«Умная девушка, — думал я уже о Роккуэль. — Понимает, что нам обоим не надо, чтобы все узнали об ее ночном визите. Нисколько не сомневаюсь, что мои люди, будут смотреть на меня с укоризной. Ну и Аднер, тому точно знать не стоит, слишком уж влюбленные у него взгляды на дочь, как выяснилось, самого грандмессира Коллегии. Да и самой Роккуэль не нужно, чтобы шептались у нее за спиной. Хотя, если бы боялась, не пришла. «Небесный странник» — корабль крохотный, попробуй тут что-нибудь утаи».

На душе было тоскливо. Как будто бы и все хорошо, и в тоже время все очень плохо. Почему-то я очень наделся, когда случится то, что случилось, мне будет значительно легче. Оказывается, нет, стало еще тяжелее.

Взгляд навигатора Брендоса, когда я принимал у него вахту, показался мне осуждающим. Как же, уж от его-то внимания все произошедшее точно не ускользнуло, не тот он человек.