Знак фараона - Лора Бекитт

— Надеюсь, вам известно, что ваш супруг — очень талантливый архитектор? — поинтересовался Джедхор.

— Нет.

— Тогда вам просто необходимо увидеть его творения, — заявил Джедхор.

Девушка промолчала. Ей не хотелось ехать в Город мертвых, где нет ни души и слышен лишь вой пустынного ветра.

В это время в комнату вошла Анок.

— Ты уже здесь? — обронила она, глядя на брата. Выражение лица девушки было высокомерным и недовольным.

— Как видишь, — сказал Мериб и сделал широкий жест. — Садись с нами!

— Я не голодна, — ответила девушка и добавила: — Я обижена на тебя, потому что ты не привез мне подарка.

Она обращалась только к Мерибу, не уделяя ни малейшего внимания Джедхору и Тие.

— Хорошо, — невозмутимо произнес архитектор, — я поеду на рынок и куплю для тебя подарок. Чего ты хочешь?

— Пока не знаю. Я желаю взглянуть и выбрать. Потому поеду вместе с тобой.

— Мне нужно купить рабов для постройки новой гробницы, — сказал Мериб.

— Рабы подождут. Я еду с тобой! — непререкаемым тоном заявила Анок, и ее тонкие брови сошлись на переносице.

Джедхор скрыл улыбку. Тия заметила, что помощник архитектора любуется девушкой.

— Будет лучше, если я отправлюсь на стройку один, — примирительно произнес он. — А ты, Мериб, приедешь позже. Что поделать, желания женщины — закон!

— Я хочу, чтобы ты тоже поехала с нами, — сказал архитектор Тие. — Тебе будет интересно взглянуть на город. Возможно, ты захочешь купить какие-то вещи?

Услышав слова брата, Анок состроила недовольную гримасу, но промолчала.

— Тебе понравились камни, которые я оставил в твоей комнате? — спросил архитектор жену.

— Да, — не глядя на него, ответила Тия.

Мериб приказал запрячь колесницу. Это была небольшая легкая повозка с двумя колесами, в которой едва могли уместиться три человека. Ремни сбруи и кожаное покрытие каркаса были окрашены в пурпурный цвет, а металлические части позолочены. Гривы лошадей украшали перья. Возница, статный чернокожий малый в белоснежной набедренной повязке, держался независимо и гордо и свысока поглядывал на прохожих.

Сердце города составляли роскошнейшие дворцы и храмы, в тени которых простой люд с беспечной наивностью сооружал глиняные и деревянные лачуги. Тия наблюдала за шумной уличной толпой, поражаясь ее пестроте и неистовой спешке. Порой колесница едва тащилась, а иногда летела стрелой, так что приходилось держаться за борт. Тогда у Тии создавалось впечатление, будто она несется на крыльях.

Рынок был велик: огромное бурлящее море от края до края горизонта. Мериб и его сестра, чувствующие себя в своей стихии, сразу направились к ювелирным рядам. Анок замечала Тию не больше, чем последнюю из рабынь, тогда как архитектор пытался вовлечь жену в обсуждение качества золота и камней. Время от времени Мериб предлагал Тие купить то одно, то другое, но она неизменно отказывалась. Девушку не интересовали драгоценности. Ее увлекали люди. Тия с любопытством смотрела на бритоголовых жрецов в белых одеждах, важных чиновников в парадных париках, шумных торговцев, деловитых ремесленников, опаленных солнцем крестьян. Блеяли козы, мычали коровы. Между прилавков бегали голышом чумазые дети.

Внимание Мериба привлекла группа рабов, выставленных на продажу в самом конце рынка. Среди них не было женщин, только мужчины, на вид молодые и крепкие; не иначе воины, взятые в плен во время одной из последних царских кампаний. Архитектор велел девушкам подождать и сделал несколько шагов по направлению к помосту. Он указал на одного из рабов и спросил цену.

Услышав ответ, усмехнулся:

— Пять золотых дебенов[6]? Не слишком ли много ты просишь? Перекупщики наверняка продали его намного дешевле.

Торговец почтительно поклонился.

— Воля твоя, господин, это так. Раб не годился для работы в каменоломне, потому что был тяжело ранен. Я выходил его и поставил на ноги. Только боги знают, сколько денег я потратил на его лечение! И сейчас я почти ничего не зарабатываю на продаже!

— Ты лжешь, — спокойно произнес Мериб, — но я его покупаю, потому что он мне подходит.

— Ты не пожалеешь, господин! — оживился торговец. — Он понимает наш язык. Он молод, красив и...

— Да хоть бы он вообще не имел языка и был уродлив — мне все равно, — перебил его Мериб. — Главное, что он силен и вынослив на вид. Вот твоя плата. — Архитектор велел взвесить золото и передал торговцу мешочек. Потом бросил рабу: — Иди за мной!

Прежде раб смотрел в пыль под ногами. Теперь, звякнув цепями, он поднял глаза. У него был разящий, как стрела, взгляд и выразительное лицо.

Этот человек не выглядел сломленным, покоренным: он хмурил брови и сжимал губы, будто с трудом удерживал готовый вырваться наружу поток слов. У него были рыжие волосы, серые, словно сверкающие серебром, глаза и светлая кожа. Кое- где ее покрывали рубцы и шрамы — то ли позорные следы бича работорговца, то ли почетные отметины войны.

Тия подошла ближе. Анок остановилась рядом с ней и заявила по обыкновению непререкаемым и капризным тоном:

— Я возьму этого раба себе!

Мериб обернулся.

— Зачем он тебе? Я покупаю его для строительства новой гробницы.

Анок упрямо тряхнула головой.

— Для тяжелой работы подойдет и другой, а этот слишком красив. Он будет носить мои носилки.

Мериб усмехнулся.

— Рыжий цвет приносит несчастье.

— Если он и принесет несчастье, то только ему самому. Да еще тем людям, которые осмелятся перебегать мне дорогу!

— Он выглядит строптивым. На стройке его усмирит плетка надсмотрщика, а что станешь делать с ним ты?

— Он привыкнет. Все привыкают, потому что хотят есть и пить. И жить. — Девушка усмехнулась и добавила: — Мне надоели безделушки. Я выбираю себе в подарок этого рыжего раба.

Мериб покачал головой, но не стал возражать.

Конец цепи, сковывающей руки невольника, прикрепили к задней стенке колесницы. Вознице было велено ехать помедленнее, чтобы пленник успевал бежать следом. Позаботившись таким образом о своей покупке, Анок на время потеряла к ней интерес, и только Тия то и дело тревожно оглядывалась, желая убедиться, что раб не погиб под колесами какой-нибудь повозки, что его безжизненное тело не волочится по земле. Девушке было жаль человека, которого жестокая судьба превратила в игрушку, а люди пытались лишить гордости и душевных сил.

Он оказался выносливым, упорным и не сбавлял скорости. На его сильном теле играли упругие мышцы, а рыжие волосы сияли в лучах солнца подобно золотому шлему.

Когда прибыли домой, раба отвязали и поставили посреди двора. Он тяжело дышал; его грудь вздымалась, как кузнечные меха, но взгляд оставался ярким и острым.