Собрание сочинений, том 2 - Тихон Задонский

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (Мф. 6:22–23). Не любите мира, ни того, что в мире: кто лю­бит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, – не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (1 Ин. 2:15–17). О горнем помышляйте, а не о земном (Кол 3:2). Отврати очи мои, еже не видети суеты (Пс. 118:37).

Как видим, упивающиеся вином учатся друг у друга этому беззаконному делу. Похоть, кроющаяся в сердце человеческом, возбужда­ется и разжигается видением и слухом. Юному человеку, да и всякому, весьма трудно не на­учиться пьянству и так не развратиться, если будет водиться с пьяницей. Так и пьянству не от вина, а от похоти мира люди друг у друга учатся. Видим везде эту беззаконную ревность. Это зло у всех перед глазами обращается. Сколько видим перемен в создании домов, в сочинении одежд, в приготовлении трапез, в убранстве карет и коней, и прочей суете, кра­соте и пышности этого мира.

Сколько, говорю, видим перемен. Но все они к худшему. Благочестие всегда одинаково. Как от начала мира было, так и ныне есть, и всегда будет. Истина всегда истинна, всегда неизменна: и была, и есть, и будет. Суета и пре­лесть непостоянна, но всегда меняется.

Смотри на суету! Один построил такие-то и такие-то хоромы, начал носить такую-то и такую-то одежду, поставил такие-то и такие-то зеркала в доме своем, начал в такой-то и в такой-то карете ездить, столько-то и столько-то избранных коней иметь, такую-то и такую-то трапезу поставлять, в таком-то и в таком-то убранстве слуг предстоящих иметь, и про­чее. Видит это другой – и подражает ему. Видят это все – и делают то, что один. И так разливается везде и умножается роскошь, и час от часу более и более усиливается. И с рос­кошью умножается всякое зло, и поедает души человеческие не иначе, как пожар, который, в одном доме начавшись, весь город или село сжигает, или как моровая язва, в одном чело­веке начавшаяся, многих близ находящихся за­ражает и умерщвляет.

Видим в Отечестве нашем эту всепагубную язву, которая заразила не тела, а души христи­анские. Если посмо­треть на роскошь людей, то уже и подлое благородство, и купцы, которые прежде как люди простые ходили и жили, все князьями и вельможами сделались. Не хотят уже жить иначе, как только в богатых и краси­вых домах. Хотят сидеть только за богатой и полной различной снедью трапезой, хотят вку­шать только избранное и дорогое вино, хотят ходить только в шелковых и красивых одеж­дах, в лисьих, куньих и собольих шубах, хотят проезжаться только в английской карете. И так суета, гордость и пышность этого мира вошла в христиан и день ото дня умножается, что если бы предки наши восстали из мертвых, то не узнали бы своего Отечества. «Предки-де наши не знали, как на свете жить, не умели они добро употреблять».

Осмотрись, друг, к кому это слово больше относится – к вам или предкам вашим? Пред­ки ваши жили в простоте и смирении, и пото­му по-христиански и разумно жили. Вы в гор­дости и пышности живете, и потому далеко от христианской жизни отстоите. У предков ва­ших было меньше роскоши, а больше благочестия. И было меньше нищих и убогих людей, так как меньше они брали с людей и больше давали убогим и нищим. У вас умножилась рос­кошь – так умножились нищие и убогие, пла­чущие и кровавые слезы проливающие. Вы на­чали в богатых домах жить – так много нахо­дится таких, которые хижин не имеют, где голову приклонить. Вы начали богатую трапе­зу поставлять и дорогие вина пить – так мно­гие не имеют дневного пропитания. Вы стали в богатом одеянии ходить – так видим, что многие в рубищах, многие полунагими ходят. Вы вздумали и захотели в каретах и на конях ездить богатых – так многие плачут и жалу­ются, что не имеют чем землю пахать, и про­чее. Сами рассудите: вы разумнее или предки ваши?

О, христиане, не вином, но похотью этого мира упившиеся! Для того ли Христос позвал нас в веру Свою святую? Он нам не роскошь, но кресты и скорбь предлагает в этом мире: Вхо­дите тесными вратами. Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. В мире будете иметь скорбь (Мф. 7:13; 16:24; Ин. 16:33). У вас здесь обыч­ный ответ: «Не всем-де в монастыри и в пусты­ни идти».

О, возлюбленные! Тогда еще и монастырей не было, когда эти слова сказаны. Они пред­лагаются не только пустынным и монастырским жителям, но всем христианам, в городах и селах живущим, и людям всякого звания, чина и обоего пола, кто только хочет Хрис­товым быть и спа­стись. Те, которые Христо­вы, распяли плоть со стра­стями и похотями (Гал. 5:24). Следовательно, не Хри­стовы те, кто не распяли плоть со страстями и похотями. Видите, что неправильный ваш ответ. Но цар­ствуйте, царствуйте здесь с миром, когда хо­тите! Веселитесь и утешайтесь роскошью ва­шей! Ездите друг к другу в гости, пируйте, устраивайте застолья и танцуйте! Как-то там будете ликовать и танцевать!..

Читаем в святом Евангелии, что человек не­кий был богат, одевался в порфиру и виссон, и каждый день пиршествовал блистательно. Но видим там же, что после смерти все ужасно пе­ременилось. После роскоши своей пошел в пламенное мучение, и после дорогих вин про­сит капли воды – и не дается ему. Слышит ответ: Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей (Лк. 16:19–26). Берегитесь, возлюбленные, чтобы и вам не прийти после роскоши вашей на то место! Бог на лицо не смотрит. Бог подал нам блага этого мира и позволил их употреблять, но на нужды наши, а не на роскошь. Сердцем же и любовью нашей к Нему одному прилепляться повелел. Что мне на небеси без Тебя чего желать мне на земле (Пс. 72:25), и проч. Спаси меня, Господи, ибо не стало праведного, ибо мало истины среди сынов че­ловеческих (Пс. 11:2).

О, ты, благочестивая душа, которая душепагубного этого пьянства не имеешь и живешь в мире, как Лот в Содоме! Стой, утверждайся, и будь непреступна. Не ревнуй лукавым, не зави­дуй делающим беззаконие, ибо они, как трава, скоро засохнут и, как зеленый злак, скоро от­падут (Пс. 36:1–2). Будь и ты, как Даниил в Вавилоне, который через открытые окна смотрел в сторону Иерусалима, отечества сво­его, и так колена свои преклонял и молился (Дан. 6:10). Смотри и ты верой и душевным оком на горний Иерусалим из мира сего, как из Вавилона, и, преклоняясь, возводи очи свои к Господу. К Тебе возвел очи мои, Живущему на небе (Пс. 122:1).

Пьяный от вина, пока пьет, не чувствует, сколь вредно пьянство. Так и упившийся похотями мира сего не знает, как вредны эти по­хоти, пока в них пребывает. Ибо как у него, так и у другого ум помрачен. Упившийся вином, как начнет протрезвляться, узнает, как вред­но пьянство. Так и упившийся похотью мира, когда начнет в чувство приходить, узнает, как вредны похоти этого мира. Протрезвляющий­ся от пьянства чувствует в теле немалую сла­бость. Так и от прихотей этого мира отстающий познает души расслабление. Как пьян­ство от вина тело, так и прихоти мира сего душу расслабляют.

Человек, протрезвившись от пьянства, жа­леет и стыдится, что без меры вино употреблял, в бесчувствии был и бесчинно поступал, и так сам себе вредил и людям смех был. Так и хрис­тианин, пришедший в чувство, жалеет и стыдит­ся, кается и сокрушается, что за прихотями это­го мира гонялся и оставлял истинное добро, и все прежние дни, как погибшие, оплакивает. Тогда он познает, в какой суете и прелести жил.

Так Соломон, придя в чувство и познав дела свои суетные, признался, говоря: Я предпринял большие дела: построил себе дома, посадил себе ви­ноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовые деревья; сделал себе водо­емы для орошения из них рощей, произращающих деревья; приобрел себе рабов и рабынь, и домочад­цы были у меня; также крупного и мелкого ско­та было у меня больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; собрал себе серебра и золота и драгоценностей от царей и областей; завел у себя певцов и певиц, и услаждения сынов человеческих, виночерпиев и виночерпиц. И сде­лался я великим и приобрел мудрость больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; и муд­рость моя пребыла со мною. И все, чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбра­нял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих. И огля­нулся я на все дела мои, которые сотворили руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все – суета (Еккл. 2:4–11).

Так и ты, христианин, когда протрезвишь­ся от этого душевредного пьянства, то воисти­ну познаешь, что все, что ты ни делал, ни ду­мал, ни замышлял и ни начинал, – суета и пре­лесть. И что тебе казалось красивым, то в себе безобразно; и что виделось тебе хорошим, то внутри зло. И признаешь сам, что все – суета. Ибо о прелести всегда кажется, будто это не­что, но как рассмотришь ее, то увидишь, что внутри себя она – ничто, и кажется нечто слад­ким, а внутри горькое. Напившись вином, обычно надо много воды пить, чтобы водой удобнее выгнать горячность, прибывшую от вина. Ты, христианин, возьми в рассуждение последние четыре: рассуждай почаще о смер­ти, при которой все прихоти свои оста­вишь, о Страшном Суде Христовом, перед которым надобно и тебе явиться, как и всем, о блажен­ной вечности, в которую пойдут боголюбцы, и о несчастливой и мучительной, которой не избежат любящие мир сей и все грешники. Та­ким рассуждением гаси, как водою, пьянство, в сердце твоем кроющееся.