Обручальный кинжал - Александра Руда

— Сколько времени я была без сознания? — Чем дольше я вылеживаюсь в кровати, тем большего градуса достигнет ярость Ярослава. Как же, благородный аристократ, который уже было получил домен в свои руки, оказывается мало того, что с носом, да еще и в тюремной камере! Он меня убьет!

— Третьи сутки, — довольно сказал эльф.

Я не пыталась скрывать эмоции, которые меня обуревали, и он пил их, словно вкуснейший нектар.

— Что-то быстро я стала себя хорошо чувствовать, — удивилась я.

— О, это ульдон. — В голосе целителя проскользнули явные завистливые нотки. — Ему доступна такая магия, которая вашим магам даже и не снилась! А я все подсмотрел, теперь буду тренироваться, когда ты или Ярик в очередной раз помирать будет. Правда, результат не гарантирую, но ведь нужно на ком-то новые знания отрабатывать? А потом вернусь домой и…

Он немного помолчал, мечтательно глядя на свои ладони.

— Ну что, ты все, что хотела, узнала? — спросил он.

— А как Тиса и Персиваль? — из вежливости спросила я, хотя, признаться честно, их судьба меня волновала меньше всего.

— Персик отъедается, а Тиса живет под дверями камеры Ярика. Теперь она тебя не любит еще больше, чем раньше. — Эльф сказал это с нескрываемым удовольствием.

— Догадываюсь, — кивнула я. Теперь лучше не оборачиваться к Тисе спиной, особенно учитывая то, что защита Ярослава-жениха на меня теперь не распространяется.

— Рассказывай, — потребовал эльф.

— Это долгая история, и я еще никому ее не рассказывала, — предупредила я. Я этого не хотела, но потребность выговориться у меня все же была, и немалая. Тяжело все время носить в себе груз трагических событий и фатальных ошибок.

— Никому, кроме Чистомира, — возразил Даезаэль.

— Нет. — Я подложила себе под спину подушку со второй половины кровати и села, обхватив согнутые ноги руками. Так я казалась себе маленьким, но сильным комочком. Как в материнской утробе. Ты еще совсем крохотный, но уже готов бороться за свою жизнь всеми доступными способами, иногда даже убивая свою мать. Не со зла, а просто потому, что не можешь сдаться. — Чистомир почти все выяснил сам, а потом ему было достаточно задать только несколько вопросов, чтобы составить полную картину.

Даезаэль подбодрил меня движениями бровей. Я грустно улыбнулась и начала.

Три года назад я поехала с родителями на бал в домен Ножа. Отец недавно успешно женил Пребыслава и теперь надеялся так же выгодно выдать замуж меня, и этот бал, куда собирался весь аристократический свет северной части королевства, был прекрасным местом для того, чтобы заняться подбором женихов.

Меня, если честно, бал и выбор суженого волновали мало. Я была уверена, что люблю Чистомира и что больше мне никто в этой жизни не нужен. Но мой отец молодого Дуба страшно ненавидел, и его начинало трясти, стоило только услышать имя «этого хлыща». Как раз недавно Владетелю Крюку шпионы донесли, что я встречалась с Мириком и даже посмела веселиться с ним на деревенском празднике, а потом удалилась в неизвестном направлении. Трудно описать бурю, которую я выдержала. Отец от избытка чувств даже несколько раз стукнул кулаком по ручке кресла, на котором сидел, хотя из себя выходил крайне редко. Это произвело на меня неизгладимое впечатление, хотя покаяться так и не заставило — все же не зря папа частенько говорил, что упрямством я пошла в Крюков в отличие от Пребыслава, который обладал куда более мягким характером.

Как бы там ни было, на бал мы ехали в ледяном молчании. Мы с отцом друг на друга не смотрели, а мама всегда боялась встревать между нами, тем более что — я это знала — удалой красавец Мирик ей всегда нравился. А кому не понравится тот, кто ради встречи с твоей дочерью готов взобраться по каменной замковой стене, да еще и проделать это так, что никто не заметил? Мирик как вежливый и воспитанный парень сначала заглянул в ее окно и поздоровался, а потом уже полез ко мне.

Многодневные балы у Ножей всегда отличались роскошью и были знамениты огромным количеством заключенных на них союзов. Для участия в празднествах приезжали даже с юга. Родителям перезрелых девиц на выданье ради успешного брака своей кровинушки не тяжело было две недели трястись по дорогам королевства.

После приезда на бал я почти сразу потеряла родителей из виду: меня закружила в вихре развлечений молодежь, пока старшее поколение степенно и размеренно решало судьбы и планировало будущее.

Однажды днем, когда мы с подругой гуляли по парковым дорожкам, я увидела его.

Он сидел на бортике фонтана, задумчиво глядя в воду. Длинные, как у всех благородных, волосы против всех правил были распущены и свободно развевались от легкого ветерка. Солнечные зайчики играли на пушистых золотистых прядях и путались в длинных черных ресницах, оставляя на щеках тени. Лицо парня было очень и очень красивым, немного необычным для точеных черт аристократов. Высокие, острые скулы благородных смягчались, нос был небольшой и аккуратный, полные губы были полураскрыты, только подчеркивая редкую для наших краев круглоликость. Ворот белой шелковой сорочки был не завязан и виднелась грудь, обычная мужская грудь, покрытая золотистым пушком, но меня как будто ударили в живот чем-то большим и горячим. Несмотря на холодную погоду, куртка парня была просто наброшена на плечи, совершенно не скрывая фигуры.

Я замерла на дорожке, не в силах отвести взгляда от молодого человека.

— Что ты? — потянула меня за руку дочка Ножа, Звонкорада. — Пойдем.

— Кто это? — прошептала я.

Она проследила за моим взглядом.

— А! Это Жадимир Ножов. Не обольщайся его именем, это сын моей двоюродной тетки, и родителям разрешили дать ему такое имя в честь заслуг перед отечеством старика Ножова. Он далеко не благородный, и вообще… Что? Познакомить тебя с Жадимиром? Только ты ничего себе не придумывай, он девушками не интересуется, все в облаках витает.

— Я ничего не придумываю, — запротестовала я, но предательская краснота залила щеки и даже шею. — А он что, из этих?

В кругу девушек ходили щекочущие нервы слухи о некоторых молодых мужчинах, которые устраивали тайные вечеринки, на которых предавались запрещенным утехам. Что такое запрещенные утехи, никто из нас не знал, но это так волнующе звучало!

— Да нет, — махнула рукой Звонкорада. — Просто мечтатель. Такой не от мира сего. Правда, знает десять или одиннадцать языков. Жадимир, познакомься, это ее Сиятельство Ясноцвета Крюк, младшая дочь Владетеля Крюка. Это господин Жадимир Ножов.

Жадимир медленно, словно приходя в себя после долгого сна, затрепетал ресницами и посмотрел на меня пронзительно-голубыми глазами, которых не было у чистокровных аристократов. Вскочил с бортика фонтана и изящно поклонился. С этого момента я окончательно поняла, что пропала навсегда.

Согласно этикету, я должна была только кивнуть и потянуть руку для поцелуя. Хорошо, что не нужно было делать реверанс, иначе я бы просто упала — такими ватными сделались мои ноги. Я протянула Жадимиру дрожащую руку, и от его прикосновения теплыми губами к кончикам моих пальцев в меня словно ударило молнией.

Звонкорада посмотрела на нас, пожала плечами и убежала, а я осталась на маленькой площадке возле фонтана, словно заколдованная.

О чем мы тогда говорили с Жадимиром, не помню, все как будто плыло в золотистом тумане.

Вечером, после ужина, мы танцевали вместе, и еще ни один партнер, кроме Чистомира, так меня не чувствовал и не вел так в танце. Мы словно были одним целым и не танцевали, а плыли или летели по воздуху. Такого счастья я еще никогда не испытывала.

Днями мы вместе с Жадимиром бродили по парку, ночами — танцевали и расставались только на время сна и приема пищи — мое положение было куда выше, чем положение обедневшего аристократа, пусть даже и не очень дальнего родственника Владетеля.

Отец вызвал меня на серьезный разговор через три дня.

— Жадимир не тот человек, которого я бы хотел видеть в роли своего зятя, — прямо сказал он.

— Зятя? — удивилась я. — Отец, но я даже не думала…

— Ты, может, и не думала, но я прекрасно вижу, к чему все идет. Собирайся, мы едем домой.

Я покорно согласилась и даже не успела попрощаться с Жадимиром. Но во время пути домой, когда я попробовала привычно подумать о Чистомире, перед моими глазами появилось лицо Жадимира в обрамлении пушистых золотистых локонов, которые всегда выбивались из тугой косы.

А через два дня я начала неимоверно скучать. Мне не хватало его голоса, прикосновений его рук, его запаха, его взгляда… Я потерянной тенью бродила по коридорам замка, и любое дело валилось у меня из рук, аппетит совершенно пропал, и даже няня вызывала только раздражение.

Глядя на это, мать как-то уговорила отца сменить гнев на милость, и к нам приехал Чистомир. Однако даже друг детства не смог развеять моей тоски.