Карьера одного борца - Бернард Шоу

- Само собой разумеется, что немало пользы приносит накопленный опыт. На сцене приходится, конечно, много работать. Но только талант побуждает меня делать эту работу, вместо того чтобы сидеть на кухне или штопать чулки.

- Вы, вероятно, очень любите свое искусство.

- Теперь, пожалуй. Но не природная склонность толкнула меня на этот путь. Я вступила на него тогда, потому что другого выбора у меня не было. А теперь я продолжаю идти по нему: иначе что же мне, старой женщине, еще делать? Боже, как я ненавидела театр в первые месяцы! А теперь вскоре мне придется покинуть его. Старость дает себя чувствовать, моя милая.

- Позвольте мне усомниться в этом. Я принуждена поверить, что вы немолоды, если вы так говорите. Но без всякой лести должна уверить вас, что вы производите впечатление женщины, еще не вышедшей из своей первой молодости.

- Однако я могла бы быть вашей матерью, дорогая мисс Кэру. Я могла бы по летам быть теперь бабушкой. Может быть, даже это так и есть.

В ее голосе прозвучали жалобные нотки, и Лидия решила воспользоваться случаем.

- Скажите, миссис Джисборн, вы так горячо говорили о материнстве. Испытали ли вы его в своей жизни?

- Да. У меня есть сын. Он родился, когда мне шел всего только восемнадцатый год.

- Верно, он унаследовал от своей матери талант и привлекательность.

- Не знаю, - задумчиво и с искренней печалью ответила актриса. - В детстве это был настоящий дьяволенок. Боюсь, мисс Кэру, что слова мои вам покажутся бахвальством, но с чистой совестью говорю, что я сделала для него все, что могла сделать самая преданная мать. Но он, когда вырос, убежал от меня, не попрощавшись, не дав о себе с тех пор ни единой весточки. Негодный мальчишка!

- Мальчики, из любви к приключениям, иногда совершают, сами не зная того, жестокие поступки, - сказала Лидия, внимательно вглядываясь в лицо своей гостьи.

- Нет, у него было не это. У него с раннего детства был несносный, необузданный характер. Он был упрям и мстителен. Если бы вы знали, как трудно любить упрямое дитя! Пока он был совсем маленьким, он жил со мной. Когда он вырос, я отдала его в школу и потратила на его воспитание уйму денег. Все было напрасно. Он не проявил ни разу даже тени доброго чувства ко мне. Я ничего не видела от него, ничего, кроме злобы, которую не могла победить никакая доброта, никакая ласка. Поверьте мне, что нельзя представить себе худшего сына.

Лидия молча и серьезно слушала ее. Вдруг миссис Байрон, совсем неожиданно, закончила:

- Бедный мой Кэшель (Лидия едва удержалась от восклицания), дорогой мой мальчик! Как горько, что я принуждена так худо говорить о тебе... Видите, я еще люблю его, несмотря на горе, которое он принес мне.

Миссис Байрон вынула из элегантной сумочки носовой платок, и Лидия поморщилась в ожидании слез. Но гостья только с большим изяществом поднесла платок к губам и встала, собираясь проститься. Однако Лидии, которой, кроме понятного интереса, какой возбуждала в ней мать Кэшеля, эта женщина показалась интересной сама по себе, и она уговорила ее позавтракать. Из двухчасовой беседы с ней она заключила, что Аделаида Джисборн начиталась в молодости сентиментальных романов в духе Вертера и продолжает отдавать свой досуг чтению любой книжки, какая попадется ей под руку. Ее суждения были так необычны, характер так странен, мысли так по-женски непоследовательны, что Лидии, по мужскому складу ее ума и характера, бесконечно чуждой всего этого, но склонной увлекаться всякой экстравагантностью других, показалось, что она имеет дело с замечательной, почти гениальной женщиной. Лидия сознавала ограниченность своих даровании и скромно считала себя только трудолюбивой, терпеливой и хорошо образованной кропательницей ученых книг; она невольно сравнивала себя со своей гостьей, и это возвышало мать Кэшеля в ее глазах. Миссис Байрон понравился дом ее новой знакомой, завтрак, приветливое и внимательное молчание, с которым хозяйка выслушивала ее болтовню. И хорошее расположение духа так увеличило природную ее привлекательность, что Лидия была окончательно очарована ею и невольно стала думать о том, какую любовь к себе рождала, верно, эта женщина в сердцах мужчин в годы своей молодости. Она поймала даже себя на мысли, сможет ли она когда-нибудь заставить Кэшеля полюбить себя так, как должен был хотя бы в первое время любить его отец эту женщину.

Когда гостья ушла, Лидия стала раздумывать над тем, как примирить мать с сыном. Ей было очевидно, что в данное время миссис Байрон устыдилась бы профессии своего сына и что до поры до времени им лучше не встречаться. Но она решила, что, если Кэшель сдержит обещание и действительно согласится отказаться от своей отвратительной профессии, она непременно помирит его с матерью. Ей казалось, что мать окажет на него облагораживающее влияние и к тому же своим состоянием сделает его материально независимым от его боксерской карьеры. Эти мысли заставили Лидию задуматься над тем, какое занятие можно было бы придумать Кэшелю вместо кулачного боя, и есть ли надежда на примирение его с матерью. Она не нашла удовлетворительного ответа на эти вопросы. Затем ее мысли обратились к данному Кэшелем обещанию изменить свою жизнь ради нее. Воображение унесло ее так далеко в страну мечтаний, что она вдруг поняла, как все, о чем мечталось ей, не похоже на разумную и трезвую действительность и печально покачала головой в ответ на свои радостные мысли. Ее думы прервал приход Башвиля, доложившего, что приехал лорд Вортингтон. Вслед за тем в комнату вошел и сам лорд вместе с Алисой. Он не встречался еще с Лидией с тех пор, как открылась правда об общественном положении молодого человека, которого он решился познакомить с нею; он был поэтому заметно смущен. Чтобы скрыть свое смущение, он стал быстро болтать о каких-то ничего не значащих пустяках. Но через некоторое время он стал выказывать непонятное для Лидии нетерпение. Наконец он вынул часы и сказал:

- Мне не хотелось бы слишком торопить вас, сударыни, но ведь начало-то в три часа.

- Какое начало? - спросила Лидия с недоумением.

- Да спортивный праздник в честь африканского короля - Уэббер передал мне, что вы просили заехать за вами.

- Верно, верно! Я и забыла об этом. Я ведь обещала пойти на этот праздник?

- Уэббер так говорил мне. Он хотел было сам ехать с вами, но он, на мое счастье, занят теперь и поручил мне заменить его. Он уверил меня, что вам очень хочется видеть короля. Ему не пройдет даром, если это было только шуткой с его стороны.

Лидия быстро встала и велела подать лошадей.

- Мы еще поспеем, - сказала она. - До Сент-Джеймс Холла мы свободно доедем в двадцать минут.

- Нет, праздник назначен в помещении Сельскохозяйственной выставки в Ислингтоне. Предполагаются кавалерийские атаки и прочие увеселения. Помещение выставки удобно для этого.

- Боже мой, - сказала Лидия, - уж не будет ли там бокса?

- Как же! - покраснев, ответил Вортингтон. Но это не беда. Выступят главным образом джентльмены. Только в одной схватке примут участие профессионалы, чтобы показать королю, как умеют драться англичане.

- Все равно, едем. Я пойду надену шляпу. - И Лидия вышла из комнаты.

Алиса уже раньше скрылась, чтобы совершенно переменить свой туалет, так как знала, что такие праздники служат для дам случаем похвастаться своими нарядами.

- Вы так нарядились, мисс Гофф, - заметил лорд Вортингтон, усаживаясь вслед за дамами в экипаж.

Алиса не соблаговолила ответить и только горделиво подняла голову, наблюдая, кто из них больше привлекает восхищенные взоры прохожих, - она или Лидия. Лорд Вортингтон решил про себя, что обе они не оставляют желать ничего лучшего, на минуту задумался о том, как различно одеваются женщины несхожих характеров и как плохо бы пошло одной то, что к лицу другой. Затем он внутренне улыбнулся своим мыслям, насмешливо подумав, что присутствие Лидии настраивает его на философический лад.

Здание, вроде манежа, в которое ввел своих дам лорд Вортингтон, поразило Лидию своей невзрачностью. Это была огромная, на скорую руку, как все выставочные здания, сколоченная из бревен и досок постройка, почти круглой формы. Внутри двумя ярусами были устроены места для зрителей, безвкусно драпированные дешевой красной материей и национальными флагами. Верхние места были предназначены для более аристократической публики. Вортингтон заранее запасся тремя креслами в первом ряду. Ниже располагались загородки, похожие на стойла, в которых теснилась шиллинговая публика. Алиса заметила, что распорядительности устроителей праздника не делает чести то, что простой народ помещен близко от чистой публики и до нее долетают обрывки сомнительных разговоров, однако Лидия не Посочувствовала ей и Алиса покорно смирилась, сосредоточив свое внимание на элегантной части зрителей. На противоположной части арены верхний ярус пестрел, как клумба, многоцветными нарядами дам, между которыми черными пятнами выделялись шляпы и сюртуки мужчин. Посреди этого цветника в отдельной ложе, окруженный почтительными фигурами во фраках, сидел темнокожий, крепко сложенный, уже немолодой мужчина. Его величественное спокойствие странно выделяло его среди общей суетливости собравшихся зрителей, теснившихся под его ложей, чтобы лучше рассмотреть знатного гостя.