Люди и деньги - Анна Фенько

Отсутствие открытого торга в случае обмена подарками объясняется тем, что один и тот же дар может быть приемлемым от уважаемого и популярного члена общества и неадекватным — от менее важного человека. Человек, обладающий достаточно высоким статусом, может оказать честь одним лишь своим присутствием. Следовательно, предположение, что чей-то подарок оказался неадекватным, означает, что сам этот человек обладает недостаточно высоким статусом.

Заявлять такое открыто не слишком прилично. Именно поэтому люди обычно избегают обсуждения ценности подарков. С другой стороны, при бартерном обмене торг вполне допустим, так как не затрагивает социального статуса и личности участников сделки.

Таким образом, Д. Белл рассматривает бартер как «выродившуюся форму подарка», в котором подарок отчуждается от своего дарителя и его ценность для получателя не дополняется личными качествами дарителя. В случае же подарка главным является не качество предмета или продукта. Сам подарок является средством развития взаимовыгодного сотрудничества и дружбы между партнерами.

Если в производственной экономике, основанной на товарообмене, основная задача экономического субъекта — произвести за наименьшее время максимальное количество товаров (то есть повысить производительность труда), то в экономике, основанной на обмене подарками, главной задачей будет повысить свою ценность как торгового партнера.

Именно демонстрация своей ценности как партнера обычно составляет основной смысл ритуала обмена подарками. Каждая из сторон стремится продемонстрировать, что с ней выгодно водить дружбу, проявляя щедрость, благородство, смелость, демонстрируя величие своих предков и т. п. В той степени, в какой эта демонстрация удается, каждая из сторон получает выгоду от социального взаимодействия и придает большую ценность подаркам, полученным друг от друга. В этом случае на обмен подарками влияют личные черты участников сделки.

Участник бартерной сделки обменивает рис на рыбу там, где ему предложили за его мешок риса больше рыбы лучшего качества. Участник ритуального обмена подарками дарит свой рис тому, кто обладает большим весом в обществе, влияет на важные политические решения, способен защитить в случае опасности и прийти на помощь в трудную минуту.

Главной движущей силой индустриальной экономики является постоянное совершенствование технологии производства товаров. Движущей силой экономики подарков является постоянное совершенствование технологии социальных отношений. Взаимоотношения между кланами, племенами, между родственниками внутри клана или племени являются важнейшими составляющими благополучия этого общества.

Чтобы извлечь максимальную пользу из процедуры обмена, экономические субъекты вынуждены постоянно совершенствовать технологию социальных отношений, оставляя производственную технологию без изменений. И наоборот, на классическом промышленном предприятии (которые во многом уже ушли в прошлое) при постоянном совершенствовании производственных технологий взаимоотношения между рабочими и менеджерами долгое время оставались крайне примитивными и безличными.

Сокращается ли социальный капитал?

Социальный капитал присутствует в дружеских компаниях, религиозных и соседских общинах, школах, спортивных клубах, общественных организациях и даже в барах с постоянными посетителями…

То, что пытаются максимизировать участники обмена подарками, получило название «социальный капитал». Понятие «социальный капитал» параллельно развивалось в европейской и американской социологии.

Пьер Бурдье определял социальный капитал как «ресурсы, основанные на родственных отношениях и отношениях в группе членства» (Bourdieu, 1988). Но наибольшую известность данное понятие получило в расширительной трактовке Джеймса Коулмена, согласно которому, это потенциал взаимного доверия и взаимопомощи, формирующийся в межличностных отношениях: обязательства и ожидания, информационные каналы и социальные нормы.

По аналогии с физическим и человеческим капиталом, воплощенным в орудиях труда и обучении, которые повышают индивидуальную производительность, социальный капитал содержится в таких элементах общественной организации, как социальные сети, социальные нормы и доверие, создающие условия для координации и кооперации ради взаимной выгоды. Социальный капитал — это социальный клей, который позволяет мобилизовать дополнительные ресурсы отношений на основе доверия людей друг к другу.

«Социальный капитал — это способность индивидов распоряжаться ограниченными ресурсами на основании своего членства в определенной социальной сети или более широкой социальной структуре… Способность к накоплению социального капитала не является индивидуальной характеристикой личности, она является особенностью той сети отношений, которую выстраивает индивид. Таким образом, социальный капитал — продукт включенности человека в социальную структуру» (Coleman, 1988).

В социологических исследованиях второй половины XX века было неоднократно показано, что социальный капитал играет огромную роль в экономическом процветании тех или иных географических регионов. В 1958 году Эдвард Банфилд опубликовал исследование «Моральные устои отсталого общества» (Banfield, 1967), где объяснял ужасающую бедность и отсталость сельских районов юга Италии «неспособностью жителей объединиться для производства общественного блага». Банфилд придумал термин для философии южно-итальянских крестьян: «аморальный фамилизм»:

«Стремиться к сиюминутной материальной выгоде собственной семьи и полагать, что все остальные будут вести себя точно так же».

Десять лет спустя он опубликовал другое исследование — «Град нечестивый» (The Unheavenly City, Banfield, 1974), в котором те же самые выводы были сделаны уже по отношению к афроамериканским городским гетто. Но, в отличие от первого исследования, принятого весьма благосклонно, второе вызвало столь гневное возмущение американской общественности, что с тех пор ученый ни разу не появлялся на публике без охраны.

Тем не менее вопрос остается весьма актуальным: почему существуют столь значительные экономические и социальные различия между похожими в географическом отношении областями одной страны или между живущими по соседству разными этнокультурными группами? Именно на этот вопрос попытался ответить Роберт Патнем в своей книге «Как заставить демократию работать: гражданские традиции в современной Италии» (Putnam, 1993).

Изучая все те же экономические различия между севером и югом Италии, но уже спустя 30 лет, он показал, что богатство севера не может объясняться одним лишь правилом «деньги к деньгам». Патнем назвал секрет преуспеяния северной Италии результатом «гражданской добродетели» ее жителей, то есть их тенденцией образовывать небольшие ассоциации, необязательно экономического или политического профиля. Это могут быть клубы футбольных болельщиков или церковные хоры, которые создают в обществе атмосферу доверия и кооперации, то есть «социальный капитал».

В работах Р. Патнема понятие «социальный капитал» применяется по отношению к группам людей, объединенных «нормами взаимопомощи», то есть готовности оказать помощь людям, включенным в эту группу («социальную сеть»). Термин «социальный капитал» подчеркивает, что добрососедские отношения взаимопомощи и взаимовыручки — это не просто моральные нормы или дружеские чувства. За счет доверия, взаимовыручки, сотрудничества и обмена информацией производятся дополнительные блага, которыми пользуются все члены социальной сети, а иногда и посторонние.

Когда соседи присматривают за домом отсутствующего хозяина или когда члены группы поддержки раковых больных обмениваются электронными посланиями, подбадривая друг друга, — это прямое действие социального капитала. Социальный капитал обнаруживает свое присутствие в дружеских компаниях, религиозных и соседских общинах, школах, спортивных клубах, общественных организациях и даже в барах с постоянными посетителями.

Р. Патнем полемизирует с преобладающей в социальных науках идеей о том, что социальный капитал и гражданские добродетели — это признак традиционного общества, атавизм, который исчезает в процессе модернизации, когда небольшие организации, функционирующие «по обычаю», вытесняются большими, функционирующими по правилам. Он доказывает, что даже самые высокоразвитые и современные общества не могут обойтись без сильной гражданской самоорганизации.

В чем причины различий в уровне «гражданской добродетели» между обществами? В Италии, считает Патнем, различия между севером и югом восходят к 1100-м годам, когда норманны установили на юге централизованный автократический режим, а на севере возникло несколько самостоятельных республик. В результате на юге установились очень крепкие «вертикальные связи», базирующиеся на строгой иерархии, а на севере — множество «горизонтальных связей» между гильдиями и кредитными ассоциациями, основанными на доверии.