Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти - Денис Абсентис

В изучении нарушения интеллектуальной сферы при отравлении спорыньей нам думается надлежит руководствоваться такими соображениями: 1) в одних случаях, заболеванию подвергается молодой возраст, тогда носители болезненного процесса задерживаются в своем психическом развитии и 2) заболевание развивается у сформированной личности и тогда оно разрушает интеллект[372].

Еще ранее врач Колотинский утверждал, что эпидемии эрготизма способствуют вырождению населения, а Максудов резюмировал: «А если принять во внимание то обстоятельство, что больные корчей никогда совершенно не выздоравливают, то можно судить о том, какое большое количество неполноценных людей было результатом токсидемии, особенно, если мы примем во внимание, что рафанией заболевают чаще дети и взрослые, старики же почти не заболевают»[373].

При более слабом отравлении, или же при другом наборе алкалоидов в спорынье, место психозов и деменции занимали галлюцинации. Или же последние накладывались на психоз — здесь нет четкой грани. По наблюдениям Реформатского (1893) у 30 % больных из почти 3000 им обследованных наблюдалось «душевное расстройство». Были отмечены нарушения психики, зрительные и слуховые галлюцинации, видения дьяволов, огня, чудовищ, «галлюцинаторная спутанность»[374]. В 1914 году врач Колосов описывал «умственное расстройство» у 27 % своих пациентов[375].

Профессор Выясновский, изучая в 1935 году случаи «позднего» эрготизма или рецидивов заболевания после эпидемии 1926—27 гг., обратил внимание, что симптомы часто возвращаются при провоцировании определенными физическими условиями — простуда, охлаждение конечностей. Также отмечены и «свежие» психозы на базе старого отравления. Иногда первые «корчи» проходили без психических расстройств, но при первом рецидиве они уже кратковременно присутствовали, а при последующих рецидивах несколько лет спустя звуковые и визуальные галлюцинации ярко выражены[376].

Работа Выясновского интересна тем, что он исследует именно возвратные формы эрготизма. Возможно, некоторые случаи могли были быть приняты за рецидив, хотя являлись первичным отравлением. Но надо учесть, что 1935 год был засушливым, спорыньи было не так много, и вероятность этого невелика.

Наличие галлюцинирующих зависит, как представляется, от количества и состава алкалоидов в спорынье урожая конкретного года и места. При этом иногда прослеживается обратная корреляция с проявлением физических симптомов. Описаны эпидемии с высокой смертностью, когда галлюцинации не фиксировались (возможно, впрочем, что на них просто не акцентировали внимание на фоне психозов). С другой стороны, галлюцинации и измененное сознание наблюдались в эпидемиях без смертельных исходов, как отмечено, например, в 1909 году в отчете врача Ключарева, наблюдавшего отравление спорыньей в Переславском уезде[377]. Нижеследующее описание психиатра В. П. Осипова было издано в 1926 году, как раз накануне большой эпидемии эрготизма на Урале.

Развитие аффектов страха и ужаса и зрительных и звуковых галлюцинаций устрашающего содержания представляется частым явлением (Реформатский), хотя, по-видимому, не все эндемии протекают в этом отношении одинаково; по крайне мере, некоторые авторы (Tuczek, Siemens) почти не встречали галлюцинаций, а имевшиеся случаи пытаются объяснить алкоголизмом больных или относят к области сновидений; однако, в наблюдениях Реформатского галлюцинации были несомненно: то больной видел пожар своего помещения и стремился убежать из него, то он ловил унесенную водою шапку; другой видел соседа, приказывающего его душить, на третьего нападала толпа; над ним смеялись, издевались; закапывали в могилу; другому угрожали бесы, требуя отречения от веры; больная слышала угрожающий голос мужа; больные вели беседы с галлюцинаторными образами и голосами, бежали от угроз, нападали и т. д. Отмечен эротический характер галлюцинаций, например, одна больная заявляла, что свекор и деверь насильно с нею «грех делают». Эротизм — вообще свойство отравления спорыньей; это видно и из поведения больных, манипулирующих со своими половыми органами. Нередко больные переживают и сновидения устрашающего содержания. Зрительные иллюзии, — больные не узнают знакомых лиц, например, мать своего ребенка, принимая его за другого.

Приступы психодвигательного возбуждения с агрессивным поведением по отношению к окружающим, достигающие степени неистовства; у иных состояние тяжелой депрессии с предсердечной тоской. В отдельных случаях психодвигательное возбуждение длится неделями. Отрывочные бредовые идеи разнообразного содержания, источником которых являются галлюцинации и настроение больных.

Душевное расстройство не всегда развивается параллельно с физическими признаками болезни и в частности с судорогами и с судорожными приступами; оно может быть выражено и без наличности последних. Приступы возбуждения с помрачением и спутанностью сознания, с обильными галлюцинациями нередко развиваются непосредственно за судорожными приступами, подобно тому, как это бывает при эпилепсии; если это состояние проходит, то больные или не сохраняют о нем воспоминания, или оно оказывается крайне неполным[378].

В 30-е годы в СССР по результатам наблюдений недавних эпидемий появляется ряд работ именно о психических расстройствах при эрготизме[379].

Но в то же время врачи, исследовавшие вспышку эрготизма в Мозырском округе (БССР) в 1932 году, отмечали: «Что касается психических изменений при эрготизме, то вопрос о них крайне скудно освещен в литературе»[380]. Действительно, вопрос был в те годы вполне актуален, но граница между психозом с наблюдаемыми органическими нарушениями мозга и начальными «легкими» галлюцинациями еще не была проведена. Подробную классификацию психических нарушений попытался составить в 1937 году психиатр и крупный специалист по оценке воздействия на психику различных наркотиков и токсических веществ профессор Выясновский.

Из всех тех описаний, которыми изобилует богатая литература, относящаяся к психозам, наблюдаемым при отравлении спорыньей, можно сделать следующие выводы в отношении характера психических расстройств при эрготизме, более или менее общие для всех наблюдений:

1. Наличие разных степеней расстройства сознания

2. Галлюцинаторная спутанность

3. Депрессивный симптокомплекс

4. Разные нарушения в аффективной сфере

5. Ведущие нарушения интеллектуальной сферы разных степеней слабоумия[381].

Выясновский и его сотрудники на своем клиническом материале идут дальше и выделяют семь групп психозов. Описываются также и случаи, трудно поддающиеся какой-либо определенной типизации. Например, у взрослых в семье начались типичные судороги, но у двух мальчиков 8 и 10 лет, питавшихся вместе со всей семьей, судорожных приступов не было. Однако проявилось своеобразное изменение психики:

Сидя за обедом, мальчики вскакивают вдруг из-за стола, подбегают к кому-либо из членов семьи, с визгом, криком и шумом хватают его за голову и начинают кричать: «давай нож, вот арбуз поспел, будем его резать». При этом они делают массу лишних движений, лица их несколько гиперемированы. Первый раз родители приняли это за шутку, и не опомнились, как один из мальчиков нанес рану ножом в голову своей сестренке. В другой раз старший мальчик, взяв удочку, привел с реки своего товарища, зацепив его крючком за щеку, со словами «вот я поймал сазана, ложи его на сковородку и жарь», причем последняя фраза была сказана с совершенно серьезным видом[382].

Родственникам приходилось связывать мальчиков на время приступа, точно так же, как в XIX веке родные связывали вышеописанного крестьянина Прохорова.

В других случаях Выясновский отмечает симптомы искажения перспективы, больным «свои руки кажутся длинными и толстыми», «дома, улицы и заборы, находящиеся в уровень с движущимися предметами, представляются отодвинутыми, несколько вытянутыми». Вообще предметы меняют формы, «скашиваются», «изламываются» и имеют странные «чудные» очертания. Некоторые пациенты как бы находятся в необычной, «какой-то часто фантастической» обстановке, имеют смутное восприятие каких-то людей, их обрывочных действий. Больной ощущает себя и не пассивным зрителем, и не участником, его переживания «как бы обрываются на каких-то непонятных намерениях». Одной пациентке стало казаться, что рядом кто-то ездит на сивых лошадях, кругом идет война. «Этим галлюцинаторным переживаниям способствовало чувство страха, под влиянием которого больная стремилась куда-то убежать из дома». Другая больная все время пыталась куда-то бежать по чудящимся ей «крутым лестничкам». Еще один больной почти непрерывно видит «двух мужиков, собиравшихся его душить», другой затыкает уши ватой, чтобы не слышать «голоса вредителей», но «предоставленный самому себе вполголоса отвечает им». Больной даже передвигается с опаской: «озирается по сторонам, пристально всматривается в ту или другую сторону». Выясновский подчеркивает: «Что касается характера галлюцинаций, то во всех случаях они неприятны по содержанию, иногда „устрашающие“. Во всех случаях отмечается насыщенная эмотивная реакция больных на их галлюцинаторные переживания. В смысле участия органов чувств, воспроизводящих галлюцинаторные феномены, в наших случаях отмечается зрение и слух»[383].