История ересей - Генри Чарльз Ли

вы учились возлагать надежду на Бога, а не надеяться на богатство». Были ли или нет сказаны эти слова, — сочувствующий движению хронист XIII в. верно схватил мысль нового движения, Стремясь достигнуть святости и всенародным покаянием очиститься от своих грехов, вальденсы обличали не только свои, но и чужие проступки, всех призывая к покаянию. Penitentia — покаяние было всегда существеннейшею чертою вальденства. От него незаметен переход к увещаниям, наставлениям и проповеди, пищу которой давали оживленно и прилежно изучаемые книги Священного Писания. «Идиоты» и необразованные, ходили они, мужчины и женщины, по весям и градам, заходили в дома, собирали толпу на площадях, проповедуя и обращая слово увещания к народу даже в церкви. Апостольство жизни вело к подражанию апостолам во всем и воспитывало взгляд на себя как на их преемников. Пилихдорф так выражает эту мысль: «Cum diu in paupertate fuissent, incoeperunt cogitare, quod etiam Apostoli Christi non solum erant pauperes, imo etiam praedicatores»{108}.

В новом братстве бродячих нищих проповедников основным мотивом оппозиция клиру не была: не было в ставящих себе целью улучшение жизни проповедях его членов догматического расхождения с церковью. Церковь признавалась. Это видно из того, что Вальд, начиная новую жизнь, отдал своих дочерей в монастырь и что вальденсы обратились за утверждением своей жизни и проповеднической деятельности в Рим. Но, несмотря на все доброе желание братства, расхождение с клиром и Римом должно было рано или поздно появиться. Отчасти этому могли содействовать сами вальденсы, которым в эпоху повсеместных нападок на клир трудно было удержаться от обличения столь далеких от евангельского идеала прелатов. Отчасти вызывала конфликт и сама церковь, хорошо видевшая опасности нового явления, взвешивавшая его сходство с еретическими течениями; и местный клир, недовольный неожиданными конкурентами. В оппозиции новому течению смешивались личные и кастовые интересы с интересами веры и церкви. «Так как по безрассудству и невежеству своему вальденсы везде рассеяли много заблуждений и соблазна, они были призваны епископом лионским. ион запретил им вмешиваться в дело изложения и толкования Священного Писания». Могли ли согласиться на это преемники апостолов, которые «periti sibividebantur, cumvixessentscioli»{109}. — «Вальденсы прибегли к ответу Апостолов и наставник их, присваивая себе права Петра, сказал, как ответивший первосвященникам апостол: «Более чем людям, следует повиноваться Богу, который предписал апостолам проповедовать Евангелие всякой твари».

Нелады с местным клиром объясняют появление вальденсов в Риме с просьбой об утверждении их образа жизни и разрешении им проповеди. Отношение к ним папства не совсем ясно. Из рассказа Мапа вытекает скорее отрицательное отношение курии к вальденсам. Монета сообщает о разрешении им проповедовать, что, конечно, следует понимать с оговоркою в пользу местного клира. Не решаюсь высказаться, с чем мы имеем дело в известии о разрешении вальденсам проповеди: с позднейшею ли легендою, как хочет Мюллер, или с правдивым сообщением, как думает Комба. Я знаю только одно, что явившимся одновременно с вальденсами в Рим гумилиатам проповедь была запрещена. Впрочем, может быть, и здесь дело касается только проповеди догматического характера.

Но если даже папа разрешил вальденсам проповедь с известными оговорками и в известных пределах, это не устранило их разрыва с церковью. Они «сделались ослушниками, скоро подпав под отлучение». И этот процесс превращения новых апостолов в еретиков был ускорен испытанными ими еретическими влияниями одинаково и в Провансе, и в Италии. В Провансе на вальденсов могли воздействовать катары, в Ломбардии сюда присоединялось влияние арнольдистов. Его нетрудно усмотреть в среде Pauperes Lombardi. Арнольдисты стремились к тому же идеалу — к апостольской жизни, так же как вальденсы, исходили из Евангелия и только медленно и мучительно отходили от догмы Рима. Все это создавало общую почву, на которой легко было взаимодействие; но как оно происходило: путем ли прилива самих арнольдистов в братство вальденсов, или же идеи арнольдизма воспринимались вальденсами, может быть даже через посредство относительно нейтральных слоев, мы не знаем. Основные положения арнольдистов у Pauperes Lombardi мы находим. Это прежде всего оценка действенности таинства моральными качествами священника, идеал апостольской жизни министров и отказ от римского клира. Это, во-вторых, непримиримое отношение к римской церкви. Арнольдисты подняли вопрос о Donatio Constantini{110}, а вальденсы — это проходит через всю их историю — говорили о падении церкви со времени Сильвестра. Далее, боевой дух, которым проникнуты ломбардцы, — тот же самый дух, который реял над Арнольдом и его учениками. И естественнее, что все это заимствовано вальденсами у арнольдистов, а не у катаров. Естественнее поэтому, что как раз у ломбардцев сильнее выражена верность традиционной догме, чем у французов. Катаризм же мог влиять на французов, хотя бы в учении о крещении младенцев, но вопрос об отношении вальденства к нему более неясен. Вообще еретические влияния удается установить или предположить только для более позднего времени — для начала XIII в.; ранее существуют только намеки. Но процесс инфильтрации ереси в вальденство должен был начаться ранее, и a priori вероятно, что на него повлияло определившееся отрицательное отношение церкви к Pauperes Lugdunenses{111}. Я бы датировал начало еретизации вальденсов временем от Латеранского собора 1179 г. до года отлучения вальденсов 1184-м, когда они по словам Стефана Бурбонскаго: «in Provinciae terra et Lombardiae cum aliis haereticis se admiscentes et errorem eorum bibentes et serentes haeretici sunt judicati»{112}.

2. Отлучение имело первостепенное значение для дальнейшей истории вальденства. Невозможно было далее действовать в пределах церкви, и питаемое влиянием других сект и оппозиционно настроенных слоев отрицательное отношение к клиру и церкви должно было возобладать. Вальденсы остались теми же апостольскими людьми, теми же бродячими пропс ведниками, но должна была установиться более тесная связь между ними и теми, кто прислушивался к их словам. Общаться с вальденсами, тем более быть под их руководством — значило разорвать с церковью, по крайней мере в душе; и только оппозиционно настроенные люди, только отрицательно относящиеся к клиру сплачивались около них. Поэтому связь между вальденсами и их «верующими» (а такие верующие были у всякого религиозного течения) должна была усилиться. Но отсюда никоим образом не может следовать, чтобы ученики Вальда слились со своими credentes, приобрели оседлость и оставили свой прежний бродячий образ жизни. Напротив, после разрыва с Римом святость conversations приобретала еще большую ценность, была нужнее для субъективного и объективного оправдания своей особности. Что вальденсы остались теми же бродячими проповедниками, об этом с недопускающей сомнений ясностью говорят буллы о Pauperes Catholic! и ни одно слово Послания ломбардских ересиархов не дает повода