Гибельнве боги - Ольга Михайлова

Но почему она снова волнует его?

Неожиданно он увидел Оттавиано Боргезе, тот стоял у балюстрады соседнего здания. Заметив, что Джустиниани смотрит на него, торопливо сбежал вниз по ступеням и пропал за поворотом. Винченцо поморщился. Что это призраки вчерашнего все время снуют вокруг него? Когда-то Оттавиано хладнокровно разорвал с ним отношения, не считая нужным якшаться с нищим. Сейчас Джустиниани смотрел вслед ушедшему со смешанным чувством. Игнатия не предавали друзья — не потому ли, что он умел их выбирать? Кого же винить? Только слепая юность могла заставить его выбрать в друзья людей, подобных Убальдини и Боргезе, зрелость отрицала их и отталкивала. Джустиниани не хотел судить Боргезе — но равно не хотел и видеть.

Винченцо вспомнил Тентуччи. Карло предложил ему дружбу, причем далеко не в самое благое для Джустиниани время, протянул руку помощи и поддержал. Верил ли он банкиру? Джустиниани снова поймал себя на том, что боится поверить — и в искренность Карло, и в его помощь. Он давно привык полагаться только на Господа. Только Он не продаст и не изменит.

Напоследок Джустиниани заметил взгляд Джованны на него самого, взгляд, в котором промелькнули досада и неприязнь. Он снова задумался о необходимости подыскать ей жениха, пока неопытность девицы не привела ее к новой глупой влюбленности в какого-нибудь очередного выродка.

Узнав, что Джованна намерена остаться с подругами, откланялся.

Дома приказал подать чай и уселся перед камином, слегка улыбнулся, припоминая сказанные с таким странным оттенком слова девиц. Нельзя сказать, что Винченцо был опытен в любви. Он был ценителем красоты и временами укорял себя за это, всегда брезговал женщинами второго сорта и, если не мог получить лучшего, предпочитал лучше, сжав зубы, перетерпеть телесный голод, нежели спутаться с тем, что было ниже его. А нищета и вовсе заставила его вычеркнуть женщин из жизни: они стали не по карману. Привыкнув к сдержанности, он отвык проявлять и чувства. Но сейчас сердцем понимал, что нравится — и Катерине, и Елене. Девицы не гнались за богачом, ибо обе располагали прекрасным приданым, нет, он нравился им как мужчина. Эта мысль приобрела свойства вина и опьянила его. Он вспоминал их кокетливые улыбки, локон Катарины и глаза Елены. Теплый воздух, мягкое кресло, изменчивость огня в камине, запах чая увлекли его дух в сладостное блуждание…

— Позволю себе напомнить господину графу, что к семи часам его ждут в доме Чиньоло, — прервав его грёзы, тихо сказал Луиджи, бывший для него памятным листком. — Все готово.

Глава 5. Тузовый покер

Не погуби души моей с грешниками и

жизни моей с кровожадными,

у которых в руках злодейство.

Между тем девицы вернулись в дом Одескальчи. Джованна была по-прежнему молчалива, подруги же не уставали восхищаться умом и внешностью Джустиниани, его поступок с подвыпившим негодяем, приставшим к ним, был воплощением мужества и истинного рыцарства, а только что окончившаяся победой над Убальдини дуэль придала ему в их глазах ореол непобедимого героя.

Катарина показала подругам свое новое платье: белоснежное, оно удивительно подходило ее черным волосам. Она посетовала, что сапфиры, что она подобрала к нему, плохо смотрятся при свечах. Елена ревниво отметила, что такие камни гораздо лучше подойдут к ее синему платью, и жестко посоветовала подруге надеть рубины.

— Джованна, а какой цвет у мессира Джустиниани любимый? — с жадным любопытством спросила Катарина, — ему нравится белый? Он любит рубины или сапфиры?

Джованна пожала плечиком и поморщилась. Ей была неприятна болтовня подруг. Что они находят в этом наглом медведе? Джустиниани, абсолютно не замечавший ее, злил и раздражал синьорину. Он насмешливо показывал, что ничуть не нуждается в ее советах, вел себя с ней, как с несмышленой девчонкой. При этом она нехотя все же признала, что ошибалась в нем. Он не был ни кутилой, ни распутником, как рассказывал крестный. Скорее, Джустиниани был замкнутым человеком, но он смог перешагнуть через обиду, выделить ей приданое, это все же говорило о благородстве души, а вовсе не о развращенности. Она давно уже сожалела о своих грубых словах ему, но поделать было нечего: несмотря на ее попытки извиниться перед ним, он по-прежнему смеялся над ней.

Масла в огонь постоянно подливали подруги. Обе они были в восторге от мессира Джустиниани. Катарина после танцев у герцогини сказала, что более изящного танцора она не видела, а Елена уверяла, что мессир Винченцо — умный и порядочный человек.

— Он судит обо всем столь разумно и взвешенно, так учтив, спокоен и красив!

— Красив? — Джованна вовсе не находила, что Винченцо Джустиниани хорош собой.

Елена окинула ее недоумевающим взглядом.

— У него удивительно красивое лицо, сочетание мягкого благородство и рыцарственного спокойствия, как можно не заметить этого?

Джованна ничего не ответила.

…На балу у маркиза Джустиниани оценил великолепие платьев Катерины и Елены. Не мог не оценить. Стройная белокурая Елена была облачена в кринолин цвета звездного неба, черноволосая Катерина предпочла белый цвет. Девицы не отходили от него, кокетничали и заигрывали, заставляя его улыбаться и беся хозяина дома, затеявшего этот вечер только с целью познакомить его со своей дочерью. Надо заметить, что платье Розамунды ди Чиньоло было просто роскошным, однако, безупречная красота кружев, дороговизна ткани и идеальная точность пошива, увы, лишь оттеняли грубоватую шероховатость кожи и мелкие, лишенные выразительности черты девушки.

Винченцо сделал ей комплимент, но задерживаться рядом не стал. Не стал он задерживаться и у окна, где его поймал Энрико Петторанелло и познакомил со своей сестрой Джулианой. Как бы ни хороша была девица — родства с Петторанелло Джустиниани не хотел, он сказал несколько вежливых слов — и быстро ретировался.

Залы быстро наполнялись гостями, начались танцы. Девицы соревновались в красоте с Ариаднами, Галатеями и Дианами на фресках, кружившиеся пары дышали духами, полуоткрытые уста сверкали пурпуром, обнаженные плечи блестели. Винченцо быстро подошел к Елене, приглашая ее. Во время танца увидел у входа Глорию Монтекорато, но тут же и забыл о ней. Он танцевал то с Катариной, то с Еленой. Катарина Одескальчи напропалую кокетничала с ним, Елена была весела и игрива.

Неожиданно Джустиниани заметил Марию Убальдини, приславшую ему, видимо, по приказу брата, любовное письмо. Он по-прежнему выглядела болезненной. Ранение брата, возможно, усугубило ее печаль, при этом Джустиниани удивился, что она пришла на вечер, а не была с Умберто. Да и полно, она ли написала ему? Убальдини сам мог подделать почерк сестры и, возможно, она даже не знает о письме. Джустиниани подошел ближе как раз в тот момент, когда к Марии подбежала молодая блондинка со множеством локонов на лбу, грациозная и вертлявая, как обезьянка, и сказала звонким голосом: