Тар-Айимский Кранг - Алан Фостер

Цзе-Мэллори и Трузензюзекс возились с громадной аппаратурой, заглядывая за те панели в серо-голубой стене, что открывались, и игнорируя те, что не желали открываться. Не было смысла проникать силой, рискуя поломать сложное устройство. Зачем, когда они могли провести долгие годы, исследуя легко доступные части. Поэтому они продолжали копаться в открытых внутренностях Кранга, не сдвигая с положенного места ни единого провода, действуя с предельной осторожностью, чтобы не сломать ненароком какую-либо важную схему. Покуда ученые и Малайка бились над загадкой машины, Ата и Флинкс иногда отправлялись на краулере в огромный город. Вульф оставался помогать Малайке, а Сиссиф просто сидела рядом с ним. Поэтому Флинкс заполучил наблюдательный купол краулера практически в свое личное распоряжение.

Ему с трудом верилось, что строения, сумевшие сохранить красоту даже в руинах и под многовековым слоем пыли, были воздвигнуты в качестве домов самой воинственной расой, какую знала галактика. Эта мысль набрасывала на безмолвные развалины какой-то таинственный покров. Никаких украшений на изъеденных песком фасадах зданий не имелось, но это, в принципе, ничего не значило. Все несущественное для действительной опоры строений давным-давно искрошилось. Они заезжали далеко в глубину города, воспользовавшись тем, что некогда служило главным бульваром.

Сама улица находилась где-то далеко внизу, погребенная под тысячелетними наслоениями песка и почвы. Они признали в ней улицу только из-за отсутствия зданий. Вероятно, этот город заносило по меньшей мере сотню раз, и каждый новый цикл стесывал какую-то часть его первоначального вида. Они вскоре открыли, что каждый вечер возникало какое-то слабое электростатическое поле и удаляло дневные наносы пыли и мусора у подножия Кранга на всю ширину желто-белого круга. Но в городе никакой подобной заботы на глаза не попадалось. По вечерам, когда заходило солнце, пески превращались в кроваво-красные, а руины пустых зданий искрились, словно топазы и рубины в оправе из сердолика. Лишь постоянный непрекращающийся ветер нарушал спокойную красоту пейзажа, его никогда не затихающие стенания казались эхом проклятий всех исчезнувших рас, когда-либо покоренных тар-айимами.

18

Неделю спустя они все собрались на небольшое совещание на помосте. Поблизости стояла маленькая портативная печка, получавшая энергию от термоэлемента и придававшая месту неуместно домашний вид. Скоро, подумал Флинкс, они станут развешивать в рядах выстиранное белье. Ученые нашли, что удобнее спать и есть там, где они работали, вместо того чтобы проделывать каждый день прогулки до краулера. Они могли бы подогнать краулер прямо к подножию помоста, но при всем, что они знали, сами сиденья могли играть какую-то важную роль в работе Кранга. Кроме того, превращать часть обстановки этого места в мусор казалось едва ли самым лучшим способом подойти к раскрытию его тайн. И очень хорошо, что они этого не сделали, так как спящая машина могла отметить этот жест как враждебный и немедленно предприняла бы надлежащие действия.

Домашнюю атмосферу усугубляли запахи жарящегося бекона с яйцами и джуквила для Трузензюзекса. В данный момент Ата и Сиссиф готовили ученым обед. Такая необходимость возникла после того, как все мужчины продемонстрировали крайнюю несообразительность в работе с прибором, который 90 процентов работы выполнял сам. Отлично зная, что он мог бы управиться с печкой лучше, чем любой другой из них, Флинкс, когда ему предложили попробовать, сослался на неведение и отказался. Он не испытывал ни малейшего желания быть связанным работой повара, особенно тогда, когда мог проводить время, наблюдая, как двое ученых анализируют изумительные внутренности машины.

– Эта штука становится с каждым днем все невероятней, – говорил теперь Цзе-Мэллори. – Вы знаете, мы нашли ходы во всех углах здания, где машина исчезает в стенах.

– А я-то гадал, куда это вы исчезали, – сказал Малайка.

– Они тянутся даже не представляю насколько далеко под нами. При всем, что я могу определить – к центру планеты, хотя я думал, что жар сделает подобное расширение невозможным даже для тар-айимов. И мы не имеем ни малейшего представления, насколько далеко она простирается на горизонтальном уровне. До океана? Под него? Нам там, знаете ли, пришлось нелегко. Там сплошные лестницы, проходы, спуски и ничего, спроектированного для рук человека или транкса. Но, помогая друг другу, мы все-таки кое-как справились. Там, должно быть, есть где-то механические лифты, но мы не смогли их найти. Впервые мы спустились вниз три дня назад… извиняемся, что встревожили вас своим долгим отсутствием. Полагаю, нам следовало сообщить, куда мы отправляемся, но мы сами не знали и, разумеется, не ожидали, что будем бродить так долго. Исследования так захватили нас, что мы потеряли всякое чувство времени. Мы шли более-менее прямо вниз, остановившись только дважды, на небольшой отдых и сон. Эти трубы, или что бы там это ни было, – он показал на ряды выстроившихся над ними гигантов, – продолжаются под полом и спускаются на уровни, до которых мы не добрались. Большинство механизмов оказались совершенно незнакомыми для нас, а мы, осмелюсь заявить, знакомы с образцами тар-айимской инженерии не хуже любого в Рукаве. Но большая часть этого добра нам явно не по зубам.

С приближением к поверхности автоматика становится практически сплошной. Далее вниз она достаточно разделяется, чтобы в ней можно было распознать отдельные компоненты. Вся она выглядит с иголочки новенькой. Металл во многих местах был теплым, подтверждая то, что мы все время подозревали: машина постоянно подпитывается энергией. И там, должно быть, миллионы километров проводов. И все же мы понятия не имеем, что она делает, капитан. Я сожалею об этом больше, чем когда-либо сможете печалиться вы, но можете утешиться сознанием, что чем бы она ни была, она, несомненно, самая большая и самая лучшая из всех своего типа.

На этом заметно уставший Трузензюзекс и закончил рассказ. Последнюю неделю философ работал в невероятном темпе, и возраст начал сказываться. На корабле он хорошо маскировал его своей энергией и юношеским духом.

– Неужели вы не смогли открыть хоть что-нибудь относительно ее функций? – взмолился Малайка.

Цзе-Мэллори вздохнул. В последнее время он делал это часто.

– По-настоящему – нет. Мы оба все еще склоняемся к теории музыкального инструмента. Однако против нее есть много беспокоящих нас аргументов. – Он посмотрел на Трузензюзекса, и тот подтверждающе кивнул.

– Же? – подтолкнул их Малайка.

– Хотя бы такой: мы не можем заставить себя поверить, что во время самого большого военного кризиса столь воинственная раса, как тар-айимы, посвятит столько усилий и материалов чему-либо гражданского характера. Например, металл для таких дверей, вероятно, требовался для строительства боевых кораблей. И все же его привезли и использовали здесь. С другой стороны, мы знаем, что они испытывали огромную тягу к искусству. Вкусы их сильно склонялись в военную сторону. Возможно, они почувствовали необходимость в проекте для стимуляции патриотического чувства, и это был их способ добиться его. Возможно также, что в этом имелись психологические выгоды, которые мы не можем и отдаленно представить себе. Если это кажется маловероятным, то подумайте об имеющемся у нас отсутствии фактов для построения гипотез. Я и сам готов не поверить ни одному из своих предположений. И еще одно. Вы случайно не заметили необычного серебристо-золотого оттенка в атмосфере, когда мы приземлялись?

– Нет… да! – вспомнил Малайка. – Я видел его раньше на других планетах и поэтому не счел слишком неординарным. Эти… слои мбили, если я правильно помню, казались гуще и упорядоченней большинства. Но я не видел причин удивляться. Я видывал также и учетверенные слои. А причиной их необычайной густоты вполне могло быть эрозионное воздействие этих вачави упепо, колдовских ветров.

– Верно, – согласился Цзе-Мэллори. – По-моему, это называется Ветроблеск. Как вы сказали, могло быть и естественное объяснение странной густоты тех слоев. Я вообще привлек к ним ваше внимание только потому, что на одном из достигнутых нами уровней мы нашли то, что, похоже, является частью огромной станции управления погодой. Среди прочего, некоторые приборы оказались занятыми только хранением информации по этим двум уровням в атмосфере. У нас хватило времени только быстро осмотреть ее, так как нашей главной заботой являлось быстрое обследование. Но единственная причина, почему мы ее вообще заметили, заключалась в том, что металл там оказался очень теплым, выдававшим массу жара, и казался работающим на полную мощь. Это нечто такое, что мы наблюдали только в очень немногих местах. Мы теперь думаем, что эти слои имеют какое-то отношение к действительной функции Кранга. Какой именно, не могу себе представить.