Назад в СССР - Рафаэль Дамиров

блюдах. Я понял, что спорить с ней бесполезно. Самокопание — черта большинства женщин. Но я мог сделать для нее кое-что другое. Когда буду нормально зарабатывать на фабрике, заставлю ее уволиться со ставки уборщицы. Надеюсь, это случится уже скоро. Завтра у меня первый рабочий день.* * *

На фабрику я пришел к восьми утра. Заскочил в отдел кадров и забрал у Трошкина свой свеже-изготовленный пропуск. Фотка на нем получилась грозная. Фотограф в ателье в Доме быта оказался алкашом-халтурщиком. Не додержал или перепроявил или сделал еще что-то с фотографией, что никак было уже не исправить. Ну и ладно. Половина советских людей ходила с документами, на которых они смотрелись, как зомби или другие безумные людоеды.

Илья искренне обрадовался моему приходу. Торжественно вручил мне пропуск. Я расписался за его получение в каком-то журнальчике и собирался уже уйти, но Трошкин меня окликнул:

— Андрей, подождите…

Он стоял и мялся, словно правильная пионерка на своей первой дискотеке. А я смотрел на него и ждал, когда воин созреет. Но не дождался и решил ему помочь:

— Что, Илья?

— Можно вашего совета?

— Конечно, — пожал я плечами, — обычно советы дают не чужие люди. Раз мы уже знакомы, могу и подсказать.

— Вот… Андрей. Посмотрите.

Кадровик открыл шкаф. Там, в глубине его темных недр желтел букет мимоз.

— Как вам? Такие цветы подойдут?

— Это лучше, чем гвоздики, — кивнул я. — Хотелось бы разбавить их красными розами. Но их не достать. И так нормально. А почему букет в шкафу, а не в кабинете вашей избранницы?

— Я жду обеденного перерыва, — заговорчески проговорил Илья. — Положу ей на стол.

— Эх, Илья… Когда вы уже решитесь. А если она подумает, что это Петька из шлифовального цеха подарил букет?

— Какой Петька? — всполошился Трошкин, тряхнув головой так, что очки съехали на нос. — Нет у нас таких. И цеха такого нет.

— Ну, это я так, к слову. Но мысль вам понятна?

— Понятна, — вздохнул влюбленный. — Но я пока не готов.

— Ясно, не буду вас мучить, но рубашку лучше расстегнуть. Верхнюю пуговицу.

— Зачем? — удивился Трошкин.

— Так вы похожи на школьника.

Илья подошел к висящему на стене зеркалу и расстегнул пуговицу. Еще бы рубашку выпустить поверх брюк и совсем бы смотрелся оторвой. Но на такое я даже не пытался его подбить. Сейчас такой тренд далеко не все оценят.

Я вышел от Трошкина и спустился в цех, куда меня определили работать. Работа нехитрая. Укладывать под склеечные пресса детали корпуса гитары. Обечайку и другую деку. Следить за распределением нагрузки и смотреть, чтобы не было перекосов. Это любой дурак сможет. Хорошо, что я не дурак, а обычный рукожоп. Кран починить или розетку поменять — я, конечно, могу. Но не более. Нет во мне пролетарской жилки. Но я быстро учусь и быстро адаптируюсь.

Многолетняя служба приучила выживать в любых условиях. Даже без денег, как в девяностые, когда месяцами не платили зарплату. Приходилось периодически нырять в отдел к коллегам участковым. У них всегда было, чем поживиться.

В эпоху «разгула» предпринимательства каждый мнил себя челноком и бизнесменом. Людей понять можно. Торгуя на рынке нехитрым набором бакалеи, любой «бизнесмен» имел доход раза в два-три побольше, чем у сотрудника милиции.

Но при этом, естественно, нарушал (раньше все так делали) наше ушлое законодательство. Сертификатов соответствия на продукцию у «лавочников» зачастую не было и в помине.

При проверке такой товар подлежал изъятию, а участковым инспектором составлялся соответствующий административный протокол с направлением на рассмотрение на административную комиссию, после решения которой, предприниматель мог явиться в органы и забрать свой товар. Но, естественно, никто никогда не приходил. Не выгодно ему мотаться по комиссиям и ментовкам. За это время он выручку сделает, которая с лихвой все окупит и нервы сохранит.

Комиссия выносила решение заочно и символический штраф приходил по почте. А «добыча» в виде продуктов питания и прочих куриных яиц пылилась в кабинете начальника участковых. Складывать такие трофеи было больше некуда. Только у него был такой просторный кабинет.

Вот и наведывались туда периодически сотрудники «перехватить до зарплаты» натурой. Все равно потом продукты на помойку выбрасывать. Уж лучше в дело пустить. Вот такое времечко было…

На фабрике меня прикрепили к старому заскорузлому, как кирзовый сапог мастеру гитарных дел Петровичу. Ветерану войны.

Мужик он оказался здравый, но ворчливый и придирчивый. Непременным своим долгом считал прикрепленных к нему ПТУ-шных желторотиков ткнуть носом (или клювом) в недочеты работы и тяп-ляпы.

Ко мне Петрович отнесся настороженно. Вчерашний школьник без разряда училища и с руками без единой мозоли, как у кисейной барышни и по-барски чистыми ногтями, похож был на засланного казачка, которого отправили влиятельные родители в фабричную ссылку в воспитательных и других разъяснительных целях.

Но я скоренько этот миф развеял: не брыкался и не ерепенился. Нет у меня привычки перед уважаемыми людьми, что заслужили свой авторитет кровью, выкаблучиваться.

— Шибче держи, — ворчал на меня Петрович, когда я вытаскивал из-под лекал гитарные заготовки. — Рассыпешь, уронишь на пол, и поведет дерево. Оно же живое. С ним, как с девкой на сеновале надобно. Ласково, но держать крепко, чтоб не выскользнула и до утра тебя грела.

— Не бухти, Петрович, — отмахивался я (я единственный из «подмастерьев», кто был с ним на ты, он не возражал). — Я второй день только работаю. Руки пока крюки и пальцы не заточены … Вот освоюсь и будешь меня ругать.

— А с девкой ты тоже осваиваться будешь? — не унимался Петрович. — Тут то же самое, либо сразу, либо и пальцы не помогут.

Работать с дедком было не скучно, и рабочий день пролетал, как один миг. До пятницы еще было далеко и я немного расслабился. «Билет» на игру в покер у меня был именно на пятницу. Не знаю по каким дням они собираются, но скорее всего в пятницу будет аншлаг.

Время еще есть, чтобы успеть провернуть одно щекотливое дельце. Играл я в покер хорошо, можно, даже сказать отлично. Не только в шумной компании под вискарик