Гримпоу и перстень тамплиера - Рафаэль Абалос

На площади приходской священник давал указания крестьянам убрать балки, тлевшие у боковой стены старинного здания из камня и дерева. Это был стройный мужчина с бледным лицом и темными кругами под глазами, в длинном черном одеянии, перехваченном поясом. Он то и дело кричал и яростно жестикулировал, явно охваченный отчаянием.

К счастью, церковь оказалась в безопасности от ненасытного пламени. Сальетти спрыгнул с лошади и принялся помогать оттаскивать тлеющие балки. Затем он подошел к священнику и низко поклонился.

— Сейчас я не могу принять вас, придите позже, — бросил священник.

Несмотря на грубый ответ, Сальетти и не подумал уйти.

— Я знаю, вы беспокоитесь о своих прихожанах, но мое дело не терпит отлагательств.

Священник поднял голову и посмотрел на Сальетти.

— И что же это за дело?

— Гуриельф Лабокс.

— Его только что увели вместе с дочерью солдаты барона де Вокко.

— Это я знаю, — отмахнулся Сальетти. — Я ехал в Корниль предупредить его, что за ним должны прийти по приказу инквизитора Бульвара Гостеля.

Слова Сальетти ошеломили Гримпоу. Это правда или всего лишь хитрая выдумка, чтобы завоевать доверие священника?

— Как видите, вы опоздали. Но кто вас послал? — спросил священник.

— Сожалею, но этого я открыть не могу. Тайна.

— Тайна? — переспросил священник, нахмурив брови.

Сальетти утвердительно кивнул, а Гримпоу помалкивал, опасаясь подвести спутника каким-нибудь глупым вопросом.

— Я понимаю, — сказал священник, ненадолго задержал взгляд на лице Сальетти и наконец спросил: — Вы друг Гуриельфа Лабокса?

— Скажем так, я хочу помочь ему, но мне нужно знать, нашел ли он в этой деревне то, что искал.

Священник посмотрел на мула и на герб на щите Сальетти, задержался взором на солнце на голубом небе и полной луне на черном небе.

— Ваш щит — вот настоящая загадка, — прошептал он.

— Не для тех, кто понимает, — загадочно ответил Сальетти.

Казалось, сомнения священника развеялись.

— Оставьте животных здесь и идемте со мною внутрь, нам лучше поговорить в ризнице.

Они привязали лошадей и мула к дверным кольцам, рядом с крыльцом церкви, и вошли в полумрак храма. Через окна внутрь все еще влетали хлопья пепла, кружившиеся под сводом крошечными черными ласточками. Это была старинная церковь средних размеров, с двумя центральными нефами и двумя маленькими по бокам, разделенными плотной чередой арок, а также полная приделов, посвященных Богородице и различным святым. Свет, исходивший от восковых свечей перед алтарем, выхватывал из сумрака истощенное тело распятого Христа, казалось, чудесным образом возникшего среди теней.

Внутреннее убранство церкви показалось Гримпоу исполненным символов и тайн, как манускрипты алхимиков. Каждое изображение, каждая статуя, каждая капитель словно обладали особым значением, о котором большинство людей не догадывалось, но священник, как человек сведущий, вероятнее всего, знал.

Уже в сводчатой комнате с низким потолком и маленькими закрытыми окнами в одной из стен священник зажег свечи в канделябре, стоявшем на столе. По одну сторону стола висело парадное облачение священника, с кружевами и золотым шитьем, а на деревянном шкафчике лежал поднос с медным кувшином. Священник достал из ящика три кубка того же металла и наполнил их жидкостью из кувшина.

— Это вишневая настойка, которую я делаю сам, она очень полезна в такие мгновения, как сейчас, когда миром повелевают тени, а нас подстерегают ужасы ночи, — сказал он, протягивая стаканы нежданным гостям.

Сальетти залпом опустошил кубок, в то время как священник и Гримпоу мед ленно потягивали настойку, наслаждаясь ароматом вишни.

— Несомненно, наступили темные времена, — подтвердил Сальетти. — Я так полагаю, вам известно о намерениях барона де Вокко напасть на замки Круга?

Священник причмокнул в знак согласия.

— Во всем Эльзасе только об этом и говорят. Глашатаи барона ходят из деревни в деревню и из города в город, объявляя о наборе солдат для войска, обещают хорошую оплату и даже сулят прощение всем мятежникам и разбойникам, которые прячутся в горах и лесах. Я полагаю, со времен крестовых походов не созывали более многочисленного войска, чем то, что собирает барон для осады крепости герцога Гольфа.

— Да, король Франции заключил союз с бароном, потому что полагает, что в замках Круга он найдет секрет тамплиеров, — выпалил Сальетти.

— А я думал, потому что герцог Гульф укрыл в своих замках рыцарей ордена тамплиеров вопреки булле папы Климента и воле инквизиции.

— Группка беглецов, обескураженных разгромом своего ордена, не стоит того, чтобы идти на них войной. Это не более чем оправдание для короля Франции, чтобы напасть на герцога Гульфа де Остемберга и получить возможность отыскать в ее подземельях секрет, который он так желает заполучить, — сказал Сальетти. — Именно поэтому они и схватили Гуриельфа Лабокса, думая, что мудрец вроде него может знать, где спрятан секрет.

— Вы обещаете никому меня не выдавать? — спросил священник.

— Вы не найдете среди всех могил Корниля мертвеца менее болтливого, чем я, клянусь честью рыцаря, — заявил Сальетти, поднося в губам большой и указательный пальцы в форме креста и целуя их, как будто это было распятие.

— А ваш оруженосец? — поинтересовался священник, недоверчиво посмотрев на Гримпоу.

— Вы можете доверять Гримпоу, как и мне, ведь я его господин, да и вообще у нас с ним нет секретов, — заявил Сальетти столь же торжественно.

Священник снова пополнил бронзовые кубки, и все трое снова выпили, наслаждаясь богатейшим вкусом настойки.

— Несколько недель назад из Парижа пришел старик, которого я ранее никогда не видел, и принес письмо, запечатанное сургучом папской резиденции в Авиньоне и адресованное приходскому священнику Корниля, каковым я и являюсь. Можете себе представить мое удивление, когда я его увидел. В этом письме говорилось, что в Корниль должен прийти рыцарь Гуриельф Лабокс и что я должен предоставить ему доступ к приходским книгам, которыми он мог располагать по своему усмотрению в любое время дня и ночи, и так, чтобы его никто не беспокоил и не задавал лишних вопросов. Я должен лишь помогать ему, если он обратится с просьбой, а также подыскать жилье для них с дочерью, так как состояние его здоровья весьма плачевно, и дочери необходимо за ним присматривать. И наконец, мне приказывали хранить это письмо в строжайшей тайне. Я так полагаю, вы знаете, о чем идет речь и что искал в книгах благородный старец, которого, признаться, я глубоко уважаю.

Сальетти сделал еще глоток и прокашлялся, чтобы избавиться от комка в горле.

— Как вы понимаете, по причине секретности моей миссии я не могу ничего подтвердить, но, поскольку рыцаря Гуриельфа Лабокса схватили и мы так и не успели выяснить, нашел ли он, что искал, думаю, вам следует показать нам эти приходские книги, чтобы мы просмотрели их до того, как завтра утром отправимся в замок барона де Вокко и попытаемся освободить славного рыцаря.

— Если хотите, могу показать их вам прямо сейчас. Изучайте их сколько вам угодно, а я вернусь на площадь, чтобы помочь моим прихожанам.

Священник взял в руки подсвечник и жестом позвал рыцаря за собой в прилегающую к ризнице комнатку, через маленькую арку без двери. Эта комнатка едва ли превышала три метра в длину и два в ширину; в ней имелся крохотный письменный столик и книжная полка до потолка вдоль одной из стен.

— Вот все документы, которые сохранялись со времен вестготов, — сказал священник, ставя канделябр на стол. — Свидетельства о крещении, заключении браков, смертях, покупках, дарениях, траты на переустройство, визиты сановников и королей, назначения приходских священников и похороны… Как видите, если бы не вечное избавление, ожидающее нас в царстве небесном, вся наша жизнь свелась бы к ограниченному числу документов, которые кто-нибудь однажды сожжет, как солдаты барона де Вокко спалили сегодня дома этой деревни. Оставайтесь столько, сколько вам захочется. Увидимся позже, — сказал священник и удалился, тихонько нашептывая, будто читая молитву: — Бедный Гуриельф Лабокс.

Гримпоу не терпелось поскорее остаться наедине с Сальетти, чтобы тот объяснил, чем он сумел повлиять на священника, согласившегося помочь, и выяснить, соврал ли он насчет того, что должен был предупредить Лабокса. Едва шаги священника стихли в глубине ризницы, юноша тут же спросил:

— Ты и правда знал, что Гуриельф Лабокс пришел в эту деревню как посланник папы и что его должны арестовать?

— Я и понятия не имел об этом, — заявил Сальетти, увлекшийся толстой книгой, которую он только что взял с полки и в которой были перечислены все приходские священники за последние триста лет.