Вы когда-нибудь...(ЛП) - "Lady Moonglow"

— Проклятие Анимы продолжает действовать только в том случае, если человек, о котором поражённый думает и заботится, не испытывает никаких глубоких чувств в ответ…

— Значит, притворяйся, что он тебе нравится, но на самом деле продолжай его ненавидеть, — услужливо пояснил Рон.

У неё есть выбор…

— Спасибо, Рональд, — произнесла Гермиона, не в силах скрыть сарказм в голосе.

— Проклятие имеет две стадии, обратимую и необратимую… В общем, всякий раз, когда поражённый, испытывает чувства, проклятие сначала вызывает некоторую форму острой внутренней боли. Источник боли не ясен, но, видимо, чем сильнее чувства, тем больнее… Получается, на данный момент проклятие ещё не действует во всю силу. Оно его не убьёт.

— Чёрт, — пробормотал Уизли.

Решив проигнорировать комментарий рыжеволосого, Гермиона перевернула потёртую страницу, её голос постепенно становился мягче с каждым предложением.

— В тот момент, когда чувства привязанности поражённого превращаются в чувства чистой, искренней, истинной любви, проклятие переходит во вторую стадию.

Необратимая стадия. Предварительная боль прекращается, и проклятие вместо этого обращается к внутренней энергии поражённого, постепенно потребляя её. Продолжительность жизни поражённого зависит от силы чувств человека, к которому он привязан. Этот человек может восстановить часть энергии поражённого, просто установив физический контакт с ним.

Гермиона оторвала взгляд от страницы, в голове стучало, сердце бешено колотилось, мысли путались, руки холодели. Она чувствовала себя больной. Она чувствовала, что ей, а не Реддлу, нужно провести ночь в больничном крыле.

Упрямо тряся головой, пытаясь избавиться от паутины в голове, брюнетка снова посмотрела на то место, где она остановилась.

— Э-э-э, как я уже сказала, это… это постепенно делает поражённого всё слабее и слабее до того момента, пока, — Гермиона колебалась, недоверчиво моргая, глядя на старомодный почерк, — он не умрёт.

Многозначительная пауза заполнила Выручай-комнату.

Наконец, Рон весело произнёс:

— Ну, все всегда говорят, что любовь причиняет только боль. Думаю, Реддлу придётся выяснить это на собственном горьком опыте.

Гермиона так быстро повернула к нему голову, что её конский хвост взметнулся и ударил её по левой щеке. Рон замолчал, ухмылка исчезла с его лица, когда она посмотрела на него.

— Рональд, он умрёт, — резко сказала девушка, смутно удивляясь, почему она хочет защитить Тома Реддла.

— Ты понимаешь это?

— Он умрёт? — спросила Лаванда, свернувшись калачиком и с интересом раскачиваясь взад-вперёд.

— Точно?

Гермиона пожала плечами. Её руки казались свинцовыми. Она не понимала, почему ей не нравится эта идея.

— Ну, в книге не упоминается контрзаклинание, мадам Л сказала, что проклятие уже невозможно вылечить. В книге говорится, что, как только привязанность превратится в любовь, проклятье минует точку невозврата. А дальше только… — её голос сорвался, — смерть.

— И ты думаешь, он тебя любит? — спросил Рон, с трудом сдерживая восторг в голосе.

— Конечно, нет. Единственная стадия, на которой, как мне кажется, он может находиться, — это в лучшем случае «вроде любовь».

Гермиона на самом деле не могла об этом так спокойно рассуждать. Да, она понимала, что Том Реддл убьёт многих людей в будущем, но… он всё ещё был человеком. И он вполне мог умереть медленной и мучительной смертью. И всё это будет из-за неё.

У неё есть выбор.

— Я хочу, чтобы его мать была в моей следующей жизни, — саркастически произнесла Лаванда, озорно улыбаясь.

— Герми, это немного похоже на сказку, понимаешь? Единственная разница в том, что вместо того, чтобы Реддл влюбился в тебя и жил долго и счастливо, он умирает.

Гермиона нерешительно улыбнулась, снова уставившись на пляшущее пламя камина, и обдумала варианты. У неё их было немного. Она чувствовала себя зрителем, сидящим в чужом теле. Да, вот она, Гермиона Грейнджер, размышляет о том, как лучше всего убить человека, который в будущем убьёт её семью и друзей, и с которым она, как ни странно, провела довольно много времени в течение последних нескольких месяцев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Образ Реддла, яростно смотрящего на неё в ночь их откровений, стоял у неё перед глазами, а его язвительные слова звенели в ушах.

«Тебя когда-нибудь ненавидели по-настоящему, Нефертари? От тебя когда-нибудь отрекался твой собственный, чёртов отец ещё до того, как он встретил тебя? Тебя когда-нибудь проклинала женщина, которая называла себя твоей матерью ещё до того, как ты научился ползать? Ты когда-нибудь задавала вопрос, простой вопрос, посреди переполненного коридора, и никто, ни один человек, не отвечал тебе на него?»

Может быть, Том Реддл всё-таки чувствовал.

— Ладно, слушайте внимательно, потому что я скажу это только один раз, — резко рявкнула Гермиона, вскакивая на ноги, всё ещё держа в руках злосчастную книгу. Она указала по очереди на Драко, Рона, Лаванду, Гарри и Джинни.

— Мне нужно, чтобы вы все меня выслушали.

Рон наклонил голову в сторону Гарри и пробормотал:

— Ой-ой-ой… Мы должно быть, наконец, сказали что-то правильное. Наша вредина вернулась.

Гермиона бесстрастно улыбнулась, прежде чем её глаза стали серьёзными.

— Если я продолжу, то сделаю это по-своему. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас когда-либо подвергал сомнению мои действия или мои мотивы, и я не хочу, чтобы вы вмешивались каким-либо образом без моего разрешения, — она замолчала, слегка задыхаясь, гадая, не упустила ли чего.

— Вам всё понятно?

Лаванда хихикнула, перебросив свои гладкие волосы через плечо.

— Кристально.

— Миона, не делай этого, — напряжённо произнёс Гарри, глядя в глаза старосты.

— Это наш единственный реальный шанс, Гарри, — ответила брюнетка, после чего они с минуту смотрели друг другу в глаза, пока юноша не сдался, покорно подняв руки.

— Да, конечно, ты справишься. Но я не в восторге от всего это, — устало пробормотал слизеринец.

— Я знаю, Гарри. Я тоже не в восторге, — девушка провела рукой по своим кудрявым волосам, делая глубокие, медленные вдохи и выдохи в тщетной попытке унять учащённое сердцебиение.

— Что ж, пора начинать новую игру.

========== Глава 19: Вы когда-нибудь ходили в Хогсмид? ==========

Четверг, 2 декабря 1944, 22:03

Гермиона лежала на своём любимом кожаном диване в гостиной. Полусонная, она в очередной раз посмотрела на маленькие тикающие часы, гадая, где именно может находиться Реддл так поздно ночью в день, когда его выписали из больничного крыла.

Девушка не стала дальше размышлять на эту тему, потому что была физически и эмоционально истощена событиями прошедшего дня. Словно под воздействием невидимой силы её веки начали опускаться, и она зевнула.

Неожиданно раздался низкий скрежет: открылся проход в общую комнату.

Реддл вернулся.

Не в силах в это поверить, Гермиона осторожно приоткрыла один глаз. Она стала внимательно наблюдать за тем, как Том Реддл заходит в гостиную. Лицо юноши приобрело пепельный оттенок, он шёл слегка ссутулившись, держа в левой руке небольшую стопку книг.

Даже не взглянув в сторону дивана, Реддл направился к лестнице, которая вела к спальням. У Гермионы внутри все перевернулось, и она взмолилась, чтобы что-нибудь глупое не выскочило у неё изо рта и не выдало её.

— Эй! — слово сорвалось с её губ прежде, чем она успела окончательно потерять самообладание. Девушка села, чтобы лучше видеть юного Тёмного Лорда.

Реддл мгновенно напрягся. Его свободная рука потянулась к животу, но он остановил её на полпути и медленно опустил обратно, небрежно сунув в карман.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как ты? — быстро спросила девушка, прежде чем юноша успел что-то сказать.

Темноволосый наследник Слизерина бесстрастно уставился на неё, оперев стопку книг на поручень.

— Со мной всё в порядке, — ответил Том низким, чуть хрипловатым голосом.

— Ты выглядел не очень хорошо, — заметила Гермиона, нахмурившись.