2.Гнев теократов.Прогулка по Порталам - Анастасия Машевская

Эгнир совсем не оценит его жертвы. Он не сможет сказать ей: глянь, на что я пошел, чтобы вернуть тебя с того света! О, нет. Фирин знал ее, как никто другой во всей вселенной. Дерзость, граничащая с самодовольством. Страстность, граничащая с похотью. Сила, ум и полное отрицание всякой морали, если цель того стоила. А еще — несравненное обаяние и красота, превосходящая всех эльфийских богинь.

Фирин воспевал ее веками и мог бы и дальше заниматься этим. Если бы не пришлось искать способ вернуть Эгнир в мир живых.

Он уже воображал, как купол вокруг Кадфаэля рухнет. Как в этот момент он, Фирин, откроет проход, как протянет руку выступающей из-за Разлома Эгнир. Видел, как она шагнет сквозь преграду, коснется его руки и… смерит его презрительным снисходительным взглядом: «Как? Я любила это?»

Что ж… Фирин перевел дыхание, запахнулся в мантию и уныло побрел от зеркала. Так или иначе, он остался единственным живым учеником Владычицы Аль-Ладрис. Если не как возлюбленный, то хотя бы как последователь он обязан был сделать все, чтобы вернуть Эгнир былое могущество. В конце концов, именно он после ее казни проиграл эльфийским королям тяжбу за Аль-Ладрис. Если бы… если бы он мог тогда сделать что-нибудь еще — ну хоть что-нибудь! — посох, возможно, не разобрали бы. Если бы его не разобрали по деталям — по одной на каждого эльфийского владыку — Фирин не впал бы в отчаяние, сковавшее его не долгие годы. Ему не пришлось бы потом искать места хранения частей посоха и способы вернуть их назад. Ему не пришлось бы искать артефакт вроде Медали Крови или Фиала Бурь, не пришлось бы думать, где взять скопище жизней, которые не жалко отнять и которыми он мог бы насытить дух Эгнир, чтобы сделать ее полноценно живой. Ведь право, мало вытащить из-за Разлома дух! Ей нужно воплотиться, нужна энергия существования, и Фирин подготовил уже и это — средоточие жизненных сил. А самое главное, ему, чтобы достичь этих целей, не пришлось бы пить кровь Темного архонта.

Сила, которую он рассчитывал получить с кровью Темного, должна была помочь воздействовать на смотрителей Пустоты, и в том числе — на обеих командорш, чтобы одна расщедрилась, а другая — привезла дары. Однако все шло вкривь и вкось, а времени, если верить отражению в зеркале, у него оставалось все меньше.

Проходя мимо стола, Фирин взял сложенный отрез ткани с изображенным на нем рисунком. У кровати взял посох и направился в приемную залу, где по-прежнему не навели порядок и где, как он был уверен, уже ждал главный из оставшихся Кладбищенских Псов.

— Это легко, — пробормотал под нос Фирин. Не можешь убедить человека сделать то, что тебе нужно — вынуди его.

Данан наверняка догадалась, что он как-то замешан в случившемся с Тальвадой. Зная чародейку, Фирин мог с уверенностью сказать: она обыскала каждый труп, чтобы понять, что происходит. И наверняка видела метку-якорь, с помощью которой Фирин переместился в последний раз прямиком во дворец короля Ирэтвендиля.

Данан не такая уж дура. Она сопоставит одно с другим. Сопоставит, обозлится, и обязательно захочет отомстить за Тальваду. Он, Фирин, помнил взгляд чародейки Таламрин в конце Пагубы: все в ней сосредоточилось только на том, чтобы одолеть архонта. Все в ней кричало: «Главное — это избавится от Темного!». Поэтому, выбирая между командором, который помог сломить архонта, и самим Фирином, спасавшим жизнь Данан несколько раз, чародейка стопроцентно выберет командора.

Все смотрители, каких Фирин встречал, с течением времени все больше прикипали к предназначению. Возможно, грустно усмехнулся Фирин, оттого, что они все лучше понимали, насколько воистину всеобъемлюща и всесильна эта Пустота.

Да и других следов его вмешательства в жизнь бывших товарищей после Пагубы тоже полно, — думал Фирин, спускаясь по лестнице. Если бы чародейка была чуть внимательнее, уже бы давно заметила. Впрочем, может под влиянием Пустоты магическое чутью как-то меняется. Это бы объяснило, почему он, Фирин, столько лет был убежден, что метка Данан давно развеялась. Знай он, что это не так, мог бы придумать что-нибудь половчее, чем так долго и занудно играть с эльфийским королем из-за Капкана.

Фирин остановился, чтобы перевести дыхание. Что теперь сожалеть, как здорово могло бы быть, не подведи его собственное колдовство? Что колдовство — собственное тело слушается уже с трудом! Если бы он знал с самого начала о Данан, если бы ему только не пришлось иметь дело с Темным Архонтом и вязкой отвратительной жижей из его вен! Если бы только…

Фирин толкнул дверь приемной. Кладбищенский Пес уже ждал.

— Господин, — поклонился он безвольно.

Фирин тяжело доковылял до кресла, рухнул, даже сидя опираясь на посох, и вытянул вперед руку с тряпьем. Головорез, колеблясь, подошел и взял. Посмотрел на Фирина и, получив одобрение, развернул. Увидел выведенный рисунок, нахмурился. Слегка приподнял руку в вопросительном жесте.

— Нужно найти?

— Нужно сделать так, чтобы леди-командор Даэрдина или кто-то из ее доверенных лиц нашел это, — маг ткнул пальцем в тряпку с изображением, — на трупе Кладбищенского пса.

Пес нахмурился.

— Рисунок должен попасть в руки хозяйки Калагорна с трупа, похожего на нас?

— Да.

Головорез кивнул.

— Слушаюсь, господин.

Глядя в спину удаляющемуся рабу, Фирин не торопился вставать. Надо отдышаться. Надо отдохнуть. И надо представить лицо чародейки Таламрин, когда она начнет строить догадки, чего он в самом деле хочет, раз послал своих людей добыть и Медаль Крови, и Фиал Бурь. Все лучше, чем представлять разочарованный взгляд Эгнир.

Фирин зажмурился. Он больше не слышал чужой голос, но зато мог сам повторять вопросы, которыми незнакомец терзал его прежде:

«А чем он готов заплатить за возвращение Эгнир?»

«А не дорого ли он заплатил?»

— Леди-командор.

Данан подняла глаза на Улталу. Полу-эльфийка протягивала несколько листов.

Без лишних слов Данан взяла бумаги и бегло пробежалась глазами. Сделала исполненный решимости вздох и поднялась из-за стола. Ултала, наблюдая оскалилась, чуть сморщив переносицу, как делают задиристые девчонки от удовольствия.

— Попробуйте поговорить с ним, как женщина, — порекомендовала советница, провожая командора взглядом.

Тайерар, как и ожидалось, обнаружился на тренировочной площадке в кругу бойцов разного опыта. Диармайд с его людьми («и традиционно мрачной рожей») тоже был здесь. Судя по всему, он только что проиграл бой Ренделу, чем вызывал легкое самодовольство последнего и беззвучную усмешку со стороны чародейки. Конечно, для Диармайда особо ненавистно проиграть кому-то вроде Рендела: его учил Жал. Нескрываемое раздражение перечеркнуло,