Дай волю чувствам (СИ) - Блесс Эйвери

Так уж получилось, что единственное свободное место оказалось, около, все того же волка. Мужчина, несмотря на то, что уже давно должен был наесться, выглядел опасно голодным. Или это взгляд у него такой? Нехороший. Хищный. Хорошо хоть не похотливый.

— Тасенька, а не расскажите ли нам, за дружеской беседой, что-нибудь о Фролове.

Так и думала, что как только сяду, сразу же начнутся расспросы. Но выбора нет. Придется что-то рассказать.

— И что бы вы о нем хотели узнать?

Задавав вопрос, я положила небольшой кусочек мяса в рот, сделав вид, что тщательно его пережевываю. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями. В течение всех этих дней, в течение которых нахожусь в добровольно — принудительном заточении, я уже не раз думала, что именно можно будет рассказать о своем девере, так, чтобы не навредить, ни ему, ни себе.

— Да все что сможете вспомнить. Вы и сами прекрасно знаете, что Дмитрий довольно закрыт для общения. Он, можно сказать, изолировал свою стаю от любых внешних вмешательств. А в поселение, где живет его семья, вообще, не зайти и ни выйти без личного разрешения альфы. А это прямое нарушение свободы выбора и передвижения для членов его стаи. Мало ли что он там с ними делает. Возможно, ктото из живущих на его территории, нуждаются в нашей помощи и защите, а мы ничего не знаем. Изза всего этого, о нем ходят довольно противоречивые слухи. Да и то, как он вел себя на последнем собрании совета, так же вызывает много вопросов. А еще заставляет задуматься о его адекватности и психологическом состоянии. Поэтому, мы очень надеемся, что вы сможете развеять наши опасения, подтвердив или опровергнув имеющиеся у нас данные о вашем родственнике. Ведь вы не только хорошо знакомы с Дмитрием, но и жили, некоторое время, на его территории, а значит, знаете, как о его окружении, так и тех, кто может помочь нам собрать необходимые сведения. Кроме того, нам кажется, вы еще и одна из возможных пострадавших.

Пока я изумленно слышала Осипова, его речь продолжил пожилой лис, которого мне так и не представили.

— А ведь все может быть гораздо хуже, чем мы думаем. И, в конце расследования окажется, что самому Дмитрию нужна помощь профессионалов. И не факт, что мы сможем что-то сделать в его запущенном случае. Ведь странное поведение Фролова началось не вчера, и даже не год назад. Мне кажется, все это тянется с момента гибели его родителей и первой пары. С тем случаем вообще все очень непонятно. Но о чем я говорю, вы это и сами прекрасно знаете.

— Вы так думаете? — широко открыв глаза и слегка приоткрыв от изумления рот, я всем своим видом старалась показать насколько удивленна и поражена услышанным.

— Тасенька, Борис Львович, лучший психолог на территории постсоветского пространства. Уж он-то точно знает что говорит.

Вот это дела. То, что у Дмитрия хотят отобрать стаю, а самого его сместить, а то и убрать, это и ослу понятно. Уж очень сильно он последние годы мешал совету. Своевольничал, игнорировал их и гнул свою линию. А им приходилось молча глотать все. Ведь молодое поколение было на стороне молодого и сильного волка, а не этих старых развалин. Уже давно, довольно многим оборотням политика старейшин не нравится. Ведь люди последние сто лет активно стали развиваться. Все вокруг меняется. И оборотням приходится меняться. Старейшины же стоят на страже старых традиций, подавляя любую инициативу. Им не нужен прогресс. Ведь в процессе изменений, они станут ненужными и потеряют все свое влияние и власть. Фролов же стоит во главе этих изменений. Именно поэтому он так сильно им и мешает. Если старейшины смогут заткнуть его, успокоятся и остальные. Но так как Фролов один из сильнейших оборотней, то просто вызвать его на честный бой и по праву победителя забрать все, никто не решается. Вот они и решили объявить Фролова неадекватным психом и изолировать. Да ведь любой, у кого отобрали бы пару и ребенка, реагировал бы на случившееся как он. Но у этого любого нет огромной стаи и внушительного счета в банке. Да и этот любой, наверняка, не перешел дорогу старейшинам. А ведь они его боятся. Отлично же понимают, он не простит им поддержку Совельева и каждого, кого посчитает виновным в произошедшем с его парой и дочерью, найдет и накажет. Жестоко накажет. Так, чтобы другие боялись. Только вот не горю я желанием ввязываться в разборки между сильных мира сего. Но кого это интересует? И ведь, чтобы я не сказала, старейшины перекрутят мои слова так, что мало никому не покажется. Именно поэтому я очень аккуратно стала обдумывая каждую фразу, перед тем как ее произнести.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Судя по произошедшему с его ребенком и парой, опасения Дмитрия оказались вполне обоснованы. Вполне возможно, он знал о намерениях Совельева и, таким образом, пытался защитить и обезопасить свою семью.

Мне казалось, к моему выводу не подкопаешься. Но как показал дальнейший разговор, я ошиблась. Мои собеседники пришли во всеоружии, то есть, прихватив с собой бульдозеры. Так что подкопы получались такого размера, что через них можно было прогнать роту диверсантов, шагающую в три ряда, а то и в четыре. Что, впрочем, мои оппоненты и пытались сделать.

— Если бы так и было, у нас и вопрос бы не возникло по этому поводу, — старый лис печально покачал головой, — вот только, насколько нам известно, мания преследования у Дмитрия появилась еще до его знакомства с Ольгой. А точнее, когда погиб его брат. Скорее всего, смерть последнего из родных, его сильно подкосила. Не зря же он, сразу же после похорон Влада, вас запер на своей территории. А после вашей попытки побега, еще и усилил охрану. Кстати, вы нам не расскажите, что именно тогда произошло?

То, что совет знал о происходящем в стае моего покойного мужа, меня не удивило, а вот то, что зная все, они тогда даже и не попытались мне помочь, взбесило. Вот значит как они помогают нуждающимся в защите оборотням. А ведь на тот момент мне действительно нужна была и помощь, и поддержка. Но тогда я была никому из них не нужна. А вот сейчас, уже они мне не нужны. Поэтому, могут и не надеяться, что я поведусь на их сладкие речи. Сволочи!

Ни мои мысли, но то какими именно словами я ругала собравшихся за столом, никак не отразилось на моем лице. На нем отлично держалась маска растерянности и обескураженности. А еще вселенской печали. Меня же заставили вспомнить о гибели моей пары. Добавив дребезжащие нотки в свой голос, я посмотрела полными слез глазами на сидящих рядом мужчин. Эта же такая возможность избежать дальнейших расспросов, если удариться сначала в печальные воспоминания, а потом разреветься и уйти к себе.

— Вы в некотором роде правы. Дмитрий, после смерти Влада, — в этом месте я всхлипнула и первая слезинка покатилась по моей щеке, — с меня не спускал глаз и окружил не только опекой, но ежеминутной заботой, — и ведь не соврала, так все и было. — Он очень переживал, чтобы я не последовала за моей парой. Когда умер мой муж, срок моей беременности был очень маленький, именно из-за этого, я, на тот момент, плохо осознавала в каком нахожусь положении. Ребенка-то еще не чувствовала и даже не осознавала своего положения. Все же я полукровка. При этом мои сердце и душа очень тосковала по любимому. Вы же знаете, я выросла в интернате. Кроме Влада в моей жизни никогда никого не было. Ни родных, ни близких. Тем тяжелее оказалось вновь оказаться одной. Из-за чего я могла наделать глупостей. Дмитрий мне даже психолога нанял, в надежде вытянуть из пучины того горя и тоски, в которые я ушла с головой. Вы даже не представляете, как я сейчас рада, что он тогда простил меня за то, что я убежала из его дома, и несмотря ни на что, нашел меня и продолжил заботиться обо мне. Без Влада же мне жить не хотелось. Если бы не Дима, ни меня в живых сейчас не было бы, ни моего сыночка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})