Телохранитель для демона - Елена Звездная

— Тень, — мою руку перехватили, — ты что делаешь?

Что я делаю? Я тут собралась убить шайгена, который направил в нас три… нет, семь кинжалов! А дальше, как в кошмаре: кинжалы остановились, развернулись и полетели за бесконечно удивленным Шепчущим! Он так удивился, даже рот от удивления открыл! Мастер попытался пропетлять, бесталанно копируя зайца, но кинжалы это не волк… Насадился Шепчущий всеми конечностями. Я таки запустила еще и сулицу, предвкушая ее стальной взрыв в его сердце. Шепчущий сдох! Можно даже представить, что это я сама его убила, но…

— Шайгена легко убить в подпространстве, — вновь заговорил Арвиэль, — очень легко в гранях и практически невозможно в реальности.

О да, я это знала, но удивительно, что дарай так легко это признал. И тут демон развернул меня к себе, с каким-то странным выражением на лице погладил мое боевое плетение из волос и с грустью спросил:

— Тень, почему ты напала на них?

Я? Я вообще шла мимо, а они… Это вообще все они!

— Тень, неужели ты настолько кровожадная?

Нет, это я сейчас, наоборот, очень добрая, светлая и волосатая, а обычно я другая.

— Я смотрю на тебя… в твои прекрасные зеленые глаза, на твои губы, что манят, как два лепестка бархатной розы, на твое такое доброе личико и не понимаю… не понимаю, Тень!

Так тут все понятно — иди и набей рожу эльфу! У меня знаешь какое лицо было? Эх… лучше и не вспоминать…

— Я тебя обидел?

Ты? Ты мне повторно спас жизнь, и вообще… Не удержавшись, я обняла дарая и сразу почувствовала, как перехватывает дыхание и останавливается сердце… Ненавижу эльфа! Но тут Арвиэль решил еще и поцеловаться… Что такое поцелуй вообще и в частности? Это когда дыхание перехватывает, сердце замирает, колени подгибаются — и все это в буквальном смысле! И несмотря на то, что я все же попыталась вырваться, демон оказался настырным, что было само по себе достойно уважения, но не в момент моего фактического умирания… В общем, здравствуй, бессознательность…

— Что с ней?! Это яд? Магия? Что с ней?! — голос дарая был полон ярости и тревоги.

— Она приходит в себя, Арвиэль. Выйди на мгновение. — Пальцы, явно чешуей покрытые, погладили по лицу. — Какая милая эльфочка… — Лениво поднимаю свою длань и ломаю гаду пальцы, даже глаз не открывая. — А-а-а! Твою мать оркам в поварихи! Да что б тебя…

— Сам эльфа! — простонала я и открыла глаза.

Глаза захотелось закрыть снова — мы были в Радужных чертогах! Свет, свет, свет… кругом один свет! Свет проникал через ажурный потолок, через разноцветные кристаллы в стенах, образовывал световой вихрь и сходился на мне!

— Орочий утр! — выругалась я и стремительно сползла с алтаря, на котором, оказывается, дрыхла.

— Тень, — дарай появился откуда-то слева, ухватил мои ладони и потянул к себе, уводя в сумрак, — как ты себя чувствуешь?

Шикарррррно! Только что придумала очередную смерть для эльфа! Притащу его сюда, пусть светлый сдохнет от света — забавно будет. А тот, с чешуйчатыми граблями, смотрит из-под капюшона очень недобрым взглядом и явно сейчас предложит совершить благое дело…

— Ее нужно убить!

Ну, и я права оказалась. Посмотрела на чудика, вспомнила единственный жест, которым владею, и продемонстрировала его. Чешуйчик обиделся, отвернулся и начал что-то бурчать под нос.

И тут Арвиэль совершил невероятное:

— Простите, учитель, — и он даже поклонился, — Тень порой ведет себя как ребенок.

Учитель??? Учитель?! Невероятно! Дарай обучался в Радужных чертогах… Ох, Хаос, умеешь же ты шутковать!

— Идите, — чешуйчатый махнул когтями, — яда в ней нет, чувствует себя… отменно, зря ты паниковал, Арвиэль… И, — в этот момент чешуйка резко развернулся к нам, — помни, что чувства в твоем положении недопустимы!

И тут я ощутила, как вздрогнул дарай… Повернулась и, посмотрев, увидела взгляд… как у меня! Арвиэль смотрел с плохо скрываемой яростью, с ненавистью, с нежеланием… подчиниться.

— А если я, — голос дарая был глух, — если…

— Арвиэль! — Чешуйка оказался рядом молниеносно, только пылинки взметнулись, столь заметные в свете лучей, и теперь я точно видела, что это не просто демон — это высший, прошедший перерождение! — Арвиэль, помни о долге!

Дарай явно что-то хотел сказать, но… кивнул, протянул мне руку. Вот только… Я еще раз посмотрела на демона и отрицательно покачала головой, потом взяла чешуйку за граблю и потянула за собой подальше от моего демона. К сожалению, я пониже ростом буду, но ему все равно должно быть страшно, что его на разговор ведут… по идее, должно быть очень страшно.

Ну, едва мы отошли от дарая, я развернулась к этому чешуйчатому, сделала очень суровое лицо и произнесла замогильным голосом:

— Слушай, ты… пятка вонючего тролля! — Демон вдохновился, руки удивленно опустил, узкие глазенки округлились, клыки даже как-то потускнели, и я продолжила: — Если ты, помет навозный… — Знаю, что выражение лишено смысла, зато звучит замечательно! Ну и повторим, чтобы усвоил наверняка: — Если ты, зад дракона, даже не то что попробуешь — помыслишь причинить вред Арвиэлю, я тебя не только в Радужных чертогах, я тебя в выгребной яме достану! Ты понял, подружка гоблина?

Чешуйчатый демон некоторое время молчал, а потом неожиданно спросил:

— Деточка, ты зачем так личико кривишь?

Я не кривлю личико, это очень суровое выражение лица такое! И тут я вспомнила, что теперь у меня лицо эльфийки, и оно ни капли не суровое! А раньше даже на орков действовало! Это когда татуировка была и шрам на щеке! А теперь ничего нет! От обиды отпустила демона… подумала… врезала ему. Чешуйка упал, но почему-то заржал так, что не мог успокоиться. И я бы ушла, так как мне лично стало жалко его, припадочного, но больной или нет, а надо же, чтобы он мою угрозу уяснил.

— Эй, ты… кусок гоблина…

Он заржал громче.

— Ну ты… как тебя там…

— Ы-ы-ы… — выдал чешуйчатый.

— Слушай, Ыыы, — я попыталась быть вежливой, — ты меня как… понял вообще, или еще раз повторить?

— Н-н-не надо! — простонал демон, делая очередную попытку встать. — Я же… помру!

— Ну это да, — не стала отрицать я, — как я уже сказала — тронешь Арвиэля, и я тебя урою…

На полу начался очередной приступ безудержного смеха… Бедный он, болезный совсем.

— Уууйди, — взмолился чешуйчатый, — и не криви так больше личико… это убийственное зрелище. — Очередной приступ хохота, перемежаемого всхлипами. — Иди!

Ушла, что было делать?

В грани провел меня Арвиэль.

Он после приступа своего учителя сначала улыбался почему-то, но, едва мы оказались в белом мареве, стал мрачным, а после заговорил о неприятном: