Сборник "Братство меча" - Юлия Баутина

Хуже всего оказалось в первые два дня. Инари то знобило, то бросало в жар. Из тела, казалось, разом вынули все кости. Глубокие ямы забытья сменялись редкими моментами просветления, когда перед глазами плавали смазанные силуэты стволов, а все звуки в ушах сливались в единый монотонный шум. Только на рассвете третьего дня Инари удалось-таки настолько задержаться в реальном мире, чтобы дотянуться до фляги, негнущимися пальцами открутить крышку и сделать пару глотков воды. Сразу же после этого ее стошнило зеленой слизью с примесью черных сгустков, но в голове малость прояснилось. К полудню ведьмачка уже смогла кое-как подняться на ноги и побрести на поиски ручья. Еще два часа спустя она уже сидела у разведенного костра, рядом, на ветке дерева, сушилась выполосканная рубаха, сама же Инари, тихо шипя от злости и боли, вытягивала из-под кожи оставшиеся там обрывки жгутов. Часть ей удалось извлечь просто так, кое-где пришлось надрезать кожу. А часть обрывков — в основном на спине, где она сама дотянуться не могла, — так и осталась в ранах. Их уже потом, намного позже, по ее просьбе вырезал Военега. Он и сказал, как называлась встреченная тварь. Дьявольские силки. Два слова, которые ведьмачка запомнила на всю оставшуюся жизнь. Но все это было потом, а тогда очередное прояснение сознания закончилось пугающе быстро, и еще целый день Инари пролежала пластом, лишь пару раз подползая к воде, чтобы смочить пересыхающее горло.

Молодость взяла свое, и ведьмачка выкарабкалась. Надрезы от ножа зажили, однако багровые полосы от жгутов никуда не делись. Словно рыбацкая сеть, наброшенная на тело — от бедер и выше, до плеч и шеи. В обычном состоянии они, хоть и выглядели паршиво, почти не мешали хозяйке, но в нередкие дни воспалений ведьмачка едва не лезла на стенку. Унять жжение было невозможно, а от трения одежды о раны становилось еще хуже. Единственным способом хоть как-то облегчить положение была вода. А потому, как только тело начинало гореть огнем, Инари ныряла в речку или озеро, если такие оказывались поблизости, и сидела там до тех пор, пока приступ не проходил. Странно, что плавники и жабры до сих пор не выросли… Однако сегодня она не могла себе позволить даже этого — не было времени. Все, что Инари смогла, лишь слегка окунуться в Вогре и отполоскать одежду от рыжей болотной грязи.

Ведьмачка вздохнула, выплюнула измочаленную травинку и потянулась за новой. Нет, кажется, пора сдаваться и признать, как факт: здешние земли пострадали от всплеска тьмы, но порождать они его не порождали. Эпицентр был где-то дальше, на западе, и искать его сейчас нет необходимости. Надо исполнять обещание — отправляться на базу ликвидаторов и порадовать их отсутствием новостей. Едва ли парни надолго задержались в Тугреневке, а коль так, даже черепашьим шагом должны были уже добраться до места…

Вован не покривил душой, когда говорил, что до базы рукой подать. Рукой не рукой, но через полтора часа неторопливой ходьбы — торопливую бы сегодня мало кто выдержал — по разбитой проселочной дороге впереди показались несколько бревенчатых сооружений, обнесенных общим забором. Забор базы ликвидаторов явно уступал в габаритах Тугреневскому чуду архитектуры, однако осаду хоулеров за ним вполне можно было держать. У «гладиаторцев» все опасности Сумеречной земли теперь измерялись в «хоулерах», поскольку ничего более серьезного им не успело попасться на пути, и, слава богу.

— Ну, вот и наша вотчина, — с облегчением вздохнул новый шеф ликвидаторов. — Чувствуйте себя как дома, парни.

Окрестности Вовановской «вотчины» привели бы в восторг любого ценителя пасторальных пейзажей. Только пастушков с ягнятами не хватало. А все остальное имелось: пологие холмы, расцвеченные яркими пятнами местных цветочков, затянутые синей дымкой дали, Вогра, тоненькой ниточкой змеящаяся по низине, темно-зеленая стена леса примерно в километре от массивных ворот базы. От леса по направлению к путникам размашистой рысью двигались две вороные… лошади? Поначалу Глеб и вправду принял их за неоседланных лошадей без всадников. Но по мере приближения в «лошадях» все явственнее проявлялась повышенная мохнатость и странные, непривычные глазу пропорции тела. А уж когда заметившие путников непонятные звери радостно взвыли совсем не по-лошадиному и резвым галопом пошли на сближение, обеспокоенные «гладиаторцы», как по команде повыдергивали из ножен мечи. Как ни странно, сами ликвидаторы даже ухом не повели. Никита же и вовсе, испустив страшный вопль: «Волчок! Волчок, сукин ты сын, учуял-таки!» бросился навстречу мохнатым монстрам. Те завертелись вокруг него юлой, как очень крупные собаки, то припадая к земле, то подпрыгивая, то и вовсе кувыркаясь по травке, и при этом увлеченно виляя длинными пушистыми хвостами. Только, в отличие от собак, на человека они все-таки не напрыгивали, будто понимая, что своим весом придавят его, как нечего делать.

— Это еще что такое? — слабым голосом спросил Иван.

— Это? — Санек, до сих пор по большей части отмалчивавшийся, с гордостью посмотрел на неизвестных зверей. — Знакомьтесь, ребята. Это — наши рысачки.

— …Ведьмаки называют их кельпи, — неторопливо рассказывал Вован, пока путники шли к воротам базы. — Слышали, наверное, про таких? Вот интеллигент наш, в смысле Ленька, говорит, что это в кельтских мифах были такие кровожадные водные духи. Сидели они на бережку, замаскировавшись под камень, а потом хватали проходящего мимо путника и в воду утаскивали, а по облику походили на мохнатых лошадей, только обязательно вороных. Ну, да они и вправду другой расцветки почему-то не встречаются. А вот по нраву наши кельпи куда более мирные, хоть и хищники: людей признают за хозяев безоговорочно, так что с ними, как с собаками — на помощь и взаимовыручку можно рассчитывать всегда и во всем.

— А под седлом они у вас ходят? — сразу перешел к делу Глеб. Вопрос возник у «гладиаторца» при виде того, как Никита, не мудрствуя лукаво, вскочил верхом на одного из кельпи и поскакал восвояси.

— Ходят, хотя мы им редко пользуемся. Необходимости особой не возникает.

— А почему все-таки не лошади, а такая экзотика?

— По куче причин. Во-первых, в отличие от лошадей эти ребята, — Вован похлопал по загривку степенно ступавшего бок о бок с ним зверя, — находятся на полном самообеспечении. Мы их, конечно, балуем время от времени, но при необходимости они и сами в любой момент, что зимой, что летом, могут отыскать себе пропитание. Во-вторых, в плане проходимости они тоже лошадей превосходят, особенно если надо через болота пробираться. У кельпи потрясающий нюх на верную дорогу. Могильного тумана и тьмы они не боятся, поскольку сами оттуда, да и у большинства прочего местного зверья, ежели оно почует наших скакунов, не возникает устойчивого желания догнать их и попробовать на зуб. Так что, куда ни глянь, одни плюсы получаются. Женек, да открывай, наконец, чтоб тебя!..