Имя всего Сущего - Дженн Лайонс

думаешь, сколько времени потребуется сэру Барамону, чтобы сломать свою палатку? – повторил он.

– Они называются азоками, – фыркнула Дорна.

– Какая разница!

– Ну, если ты собираешься изучать наши обычаи, жрец, тебе лучше начать с важных слов, тебе не кажется? – Подмигнув ему, старуха вновь уставилась на турнир.

Дорна наклонилась и потянула за рукав женщину, сидевшую в ложе. На рукавах у нее был вышит квадратный герб купеческой семьи, а на коленях лежали пяльцы.

– Доброе утро, кобыла, – сказала Дорна. – Кто этот рыцарь в синих и желтых цветах? – Она указала на поле, где виднелись двое приближающихся рыцарей.

Женщина смерила Дорну взглядом, убедилась, что она не одета в цвета какой-нибудь команды, и лишь потом снизошла до ответа:

– Гозен. Работает на семью Сифен. – Она шмыгнула носом. – Они фермеры, выращивают манго.

– О-о-о, – протянула Дорна. – И насколько этот рыцарь хорош?

На этот раз женщина фыркнула и вновь взялась за свою вышивку.

– Подожди, мой кошелек! Где мой кошелек?!

Дорна проигнорировала обвиняющий взгляд брата Коуна.

– Может, ты его уронила? Когда ты видела его в последний раз? Ты что-нибудь покупала? Может быть, оставила его там?

Женщина бросила на Дорну испуганный взгляд, схватила свою сумку с вышивкой и поспешила прочь. Дорна заняла ее место и жестом пригласила жреца Вишаи присоединиться.

– Дорна!

Она притянула его к себе:

– Не поднимай шума, иначе люди обратят внимание.

– Но ты… ты… – Брат Коун почти показывал на нее пальцем. – Это место тебе не принадлежит. Как и этот кошелек.

– Мы сохраним это место для Ее Высочества, если она вернется. Ты сам на это согласился! – Дорна сделала глоток слабого, купленного ею ранее чая, скорчила гримасу и отставила его в сторону, забрав сидр, который оставила купчиха. – Так-то лучше. А теперь замолчи. Гозен выходит на поле, я его просто обожаю!

– Минуту назад ты и знать не знала о Гозене.

– Не говори глупостей, жрец. Гозен работает на семью Сифен. Они выращивают манго.

Она вновь повернулась к полю.

– Ты ужасный человек, – пробормотал брат Коун.

Кажется, старуха приняла это за похвалу.

На площадку выехали два рыцаря. Тот, что был одет в желтое и синее, Гозен, выглядел так, как будто буквально только что приобрел основной стартовый комплект рыцаря. То ли новичок, то ли попросту неудачник, еще не обзаведшийся полной броней и защитой для своего коня, он вышел против рыцаря в полных красных доспехах, который был явно старше его. Судя по цветам и знаменам соперника, тот был из Красных Копий – компании наемников, продающих свой меч тому, кто больше заплатит.

Два рыцаря вышли во двор и сделали обычный первый круг по полю, сопровождая свой путь ругательствами. Брат Коун увидел, как граф Джанель, или, точнее, Черный Рыцарь, вошел на территорию.

Никто этого не заметил. На Черного Рыцаря не обращали никакого внимания раньше, не обратили и сейчас, ведь он по-прежнему носил черные доспехи и ездил на вороной огнекровке, поцелованной пламенем. Брату Коуну казалось, что любой мог бы понять, что это другой рыцарь. Да, он ехал на черной огнекровке, поцелованной пламенем, но поскольку Таларас не позволил Джанель выехать на нем, это была не та же вороная огнекровка, поцелованная пламенем. Тигриные полосы на ногах легко его выдавали, а доспехи Черного Рыцаря внезапно оказались слишком большими, сидящими на чересчур стройном теле.

Никто по-прежнему не обращал на это никакого внимания.

Все внимание сосредоточилось на двух мужчинах, стоявших перед стражем и столом, на котором разместилось восемь не похожих друг на друга статуэток[48].

Годзен наклонился в седле и взял маленькую статуэтку беременной женщины, сидящей, скрестив ноги, на спине черепахи, – Галава, Мать, а затем поднял статуэтку как можно выше, чтобы толпы на трибунах могли увидеть его выбор.

– А, – сказала Дорна, жуя свернутый лист пори, – еще одна вещь, которую Коун не видел, чтоб она покупала. – Четвертое Соревнование. Интересный выбор.

– Какое Четвертое Соревнование?

– Ш-ш-ш. Оно начинается.

Жрец стиснул зубы, обратив внимание на сражающихся и их соревнование – что бы это ни означало. Красное Копье подъехал к столу, ожидая, когда подбегут оруженосцы с веревками. Их было два вида: маленькие тонкие веревки, которые можно использовать для связывания узлов, и одна большая веревка толщиной с запястье крепкого мужчины. Поскольку именно Гозен выбрал соревнование, Красное Копье теперь имел право выбирать, какое «оружие» они будут использовать.

Красное Копье наклонился, коснулся веревки поменьше, помолчал, а затем, передумав, поднял толстую веревку.

Толпа разразилась ликующими криками и протестующим свистом – в зависимости от предпочтений и от того, на кого они поставили металл.

Граф подъехал к Гозену как раз в тот момент, когда тот поднял другой конец веревки. По толпе прокатился ропот; группа, окружавшая их, встала. Брат Коун поймал себя на том, что чувствует себя одновременно виноватым и благодарным Дорне за то, что она нашла им такое удобное местечко.

Затем Черный Рыцарь выдернул веревку из руки Гозена и жестом велел молодому рыцарю отойти в сторону. Джанель не должна была сражаться в этом бою. Но она собиралась.

– Она имеет на это право? – прошептал Дорне брат Коун.

– Да, – ответила Дорна. – Честно говоря, Черному Рыцарю позволено не так уж много. И наименьшее, что он может сделать, – стать на одну из сторон. Если она победит, это будет ее победа, но это все равно будет иметь значение для семьи Сифен.

– А если она проиграет?

Кобыла Дорна хлопнула его по груди:

– Закрой свой рот, жрец. Мой граф не может проиграть.

Черный Рыцарь выехал на середину поля. Красное Копье поскакал за ним, держа другой конец веревки, так что оба рыцаря могли ехать рядом, на расстоянии нескольких ростов друг от друга.

– Они?.. – Нахмурившись, брат Коун наклонился вперед: – Это ведь детская игра!

– Ну да, правила достаточно просты. Каждый всадник держит один конец веревки, стараясь его не выпустить. Тот, кто это сделает, проигрывает. А тот, кого стащат с лошади, обязательно ее отпустит.

– Но ведь это единственное соревнование ничего не решит?

Дорна оглянулась на него:

– Я думаю, что это решит, какую цену семья Сифен поставит за свои манго.

– Что? Но… – брат Коун указал подбородком на клетку с пленниками, – я имел в виду их.

Дорна изучала клетки с угрюмым выражением лица. Она огляделась по сторонам на случай, если кто-нибудь их подслушивал.

– Проблема с ними в том, что…

Толпа взревела.

Дорна прервалась, не договорив, и вскочила на ноги. Брат Коун вытянул шею, чтобы посмотреть, что произошло на ринге, пока он отвлекся.

Матч закончился. Упавший на землю Красное Копье пытался встать. Его