Арена Видящих (СИ) - Светлый Александр

А я точно в больнице? Это не психушка, случаем? Я же не знаю, что видят сумасшедшие, что им там чудится. Может, я всё это время бегал и бредил, а сейчас ничего вспомнить не могу. Нет. Навряд ли. Я мыслю очень ясно. Помню всё, что со мной было до явления Каннон и после. Я не сумасшедший. Надо подождать до утра. Бесполезно расспрашивать обслуживающий персонал, который ничего не решает. Когда медсестра ушла, я опять попробовал высвободить руки из ремней. Ни шанса. Моё родное тело никогда не отличалось сверхсилой, а тут еще годовой простой случился. Я лежал всё это время, как овощ и мышцы ослабли без естественной нагрузки.

На фоне принудительной фиксации, всё тело начало чесаться ещё сильнее. Да что за напасть! Меня вообще мыли или это аллергическая реакция на средства ухода и постельное бельё? Зудело всё — нос, лоб, уши и конечно же спина. Жуткий физический и психологический дискомфорт. В Башне можно было отстраниться от боли и мучений уходом в глубокую медитацию, но ни одна мысленная и произнесенная мной команда не сработала. А-а-а! Проклятие. Сказке конец, а реальность жестока. Хочу назад, в Латор, пусть и в женское тело, только не опять полное бессилие и рабство в руках бездушных бандитов в погонах.

Раньше бы я дал волю эмоциям, начал ругаться или сильно расстроился и упал духом, но не сейчас. Я жив, а значит, ещё могу бороться. Буду пробовать всё, что узнал за время своего пребывания в Башне. В первую очередь я попробовал культивировать. Для этого постарался абстрагироваться от тела, усмирить беспокойный ум, не замечать дико чешущейся спины, ягодиц, неприятно давящего катетера в члене. Отстраниться от всех накативших неприятных ощущений и сконцентрироваться на привлечении энергии в центр груди.

Я визуализировал свой сосуд души, и представлял, как притягиваю к нему энергию из окружающего пространства. Моё дыхание углубилось и замедлилось. Я дышал, следуя рекомендациям Мо Шеня, постоянно прислушиваясь к своим ощущениям. Дышал и прислушивался, дышал и прислушивался… прямо до появления проводившего утренний обход врача.

Сказать, чтобы я почувствовал циркуляцию энергии, свой сосуд души и хоть каплю привлеченной в него энергии, было бы ложью. Ничего ожидаемого в ощущениях тела не проявилось. Не возникло жара в груди или чувства распирания. Ничего. Но так я хотя бы смог успокоится и не реагировать на зуд.

Отсутствие быстрого прогресса в культивации меня пока не смутило. Или я делал что-то неправильно или в моём мире действительно не работал путь бессмертия, но первые попытки надышать себе Ци на закалку тела и повышения ступени сосуда души, а также культивировать энергию, привлеченную из какого-то внешнего хранилища, как я это успешно сделал в Песочнице, закончились полным провалом.

Высоколобый врач с залысинами сухо поинтересовался моим самочувствием, задал пару вопросов, убедился, что я адекватен и не агрессивен и сказал, что мне предстоит еще разговор с людьми из службы безопасности, некоторые анализы, МРТ, тестовый нейроскан и, если всё будет хорошо, меня переведут в корпус для выздоравливающих.

Анализы показали, что по здоровью у меня всё в порядке. Я и раньше был здоров, моему телу провели множество обследований и не удалось выяснить причину ухода в кому, кроме психического переутомления. Я внутренне радовался, а вот требование провести обязательное нейросканирование меня напрягло. Я что преступник? На каком основании? А если всплывет, что у меня скан слишком странный, они меня не выпустят что ли?

Радужные надежды быстро покинуть это мутное, закрытое учреждение не оправдались. Моё нежелание в нём находиться никого не интересовало. А всё дело в моем нейроскане. Вернее в том, что снять его кучке узколобых спецов не удалось. Три попытки и все закончились перегрузкой памяти специализированного компьютера, что в принципе по местным меркам было невозможно. Объем памяти установки был рассчитан на снятие данных памяти общей протяженностью до ста лет.

Обычно, мозг не хранит в своих центрах все зрительные образы, а формирует связки нейронов, архивируя лишь ключевые жизненные моменты и отсеивая весь серый и однообразный мусор. Человек ярко помнит события последних двух-трех лет, что-то яркое из детства и дальше по жизни. Серые будни и однообразные данные в нейронах не хранятся, поэтому большой объем памяти для нейроскана одного человека, особенно молодого и не нужен, но я опровергал эти убеждения, быстро заполняя всё шестьсот терабайтное хранилище данных еще в самом начале процесса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После очередной неудачной попытки выяснилось, что от меня просто так не отстанут. Повезли меня в другой институт, где велись еще более специфические исследования, но и тройного объема памяти их установки не хватило, чтобы снять полноценный нейроскан данных моего мозга. Техники экстренно нарастили хранилище в десять раз. Этого объема не хватило. Нарастили в двадцать раз — тот же результат, и тогда пошли на беспрецедентные меры и подключили установку нейросканирования к главному архиву седьмого региона, в тысячи раз превышающему блоки памяти уже расширенной установки.

Ученые, они такие, пока своего не добьются, не успокоятся. Думали, что такой подход наверняка решит проблемы с нехваткой памяти, строили теории, а я им устроил перезапись регионального архива, с покрытием важных данных и всё равно оказалось, что нейроскан взят не полностью. Только шестьдесят-шестьдесят пять процентов от имеющегося объема данных.

Когда очкастые осознали, что натворили, случайно затерли весь региональный архив одним моим нейросканом, было не до смеху. Исследования резко свернули, а меня передали службе безопасности для проведения дальнейших допросов. Разумеется, допрос совместили с проверкой на детекторе лжи, чтобы я отвечал предельно честно.

Честно говоря, я и сам хотел выговориться. Рассказал, что был в «Сфере» дольше положенного, что стал заложником непроверенных технологий. Выдал с потрохами Тацую Инакаму, но даже тридцать, а потом еще восемь лет в игре в ассинхроне не объясняли, как мой объем памяти оказался настолько большим. В итоге, сошлись на том, что ассинхрон как-то изменил или повредил мой мозг, вынуждая хранить в нём подробнейшую информацию о каждой минуте в игре. Я и вправду помнил эти годы очень хорошо.

Поздним вечером допрос закончился и я уже думал, что меня отпустят, наконец, домой, но оказалось, что дома-то у меня уже и нет. Личные вещи имеются: консоль, шлем, тряпки всякие, а вот Внутреннего моря больше нет. После сильного цунами старое водохранилище захлестнуло валом морской воды. Большинство жителей, включая моих родителей, успешно эвакуировались, а сам город сейчас затоплен и больше не используется.

Цунами повредило бетонные стены чаши водохранилища, а там такой объем ремонтных работ с последующей выкачкой воды с затопленных подземных ярусов, что составит пару годовых бюджетов всего региона. В правительстве решили пока проблему не решать, тем более, что удалось расселить всех нуждающихся в Порту и других поселениях, а Внутреннее море был и остаётся аварийным объектом, требующим гигантских вложений.

После нескольких согласований, на удивление добродушно настроенные стражи порядка в сопровождении охраны отправили меня в уже хорошо знакомый мне закрытый комплекс, где размещался «Стальной легион». Кто бы сомневался, что эти ребята просто так меня не отпустят. Я готовился пройти повторный допрос. Жаль, что с Максом и ребятами, которым я передал «Монополию» до встречи с богиней Каннон, так ничего и не получилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я им обещал золотые горы, а пропал, так ничего из обещанного не выполнив. Они, наверное, на меня очень обиделись. Я пропал ничего никому не объяснив. Кстати, у меня же были выставлены лоты на аукцион. Я почти десять тысяч кусков мифрилла на аукцион тогда выставил по завышенным ценам. Если его купили, то я мог быть сейчас при деньгах. Надо только вернуть мой шлем и восстановить доступ к программе. Блин, пароль доступа вылетел у меня из головы.

В сопровождении двух охранников меня провели через КПП базы службы безопасности. В холле уже встречало несколько знакомых лиц. Хорошо знакомых мне, но большинство из них меня еще не знали и видели впервые. В холле надземного этажа базы стоял недовольный майор Кучин, какая-то хмурая Ольга Дмитриевна, её брат Винсент и главный стратег легиона Антон. Позади него я заметил смущенное лицо, резко опустившего глаза Макса. Того самого, которого я сделал маршалом своего клана «Монополия» и собирался мутить с ним бизнес после завершения восьмилетней «Эпохи Империй».