Аня де Круа - Яна Егорова

Я замахала руками, разрывая пустоту перед собой. Казалось, выхода нет… Воз-дух…

– А-а-а, – я проснулась с криком, вырывающимся из моего горла.

Где я? Какое-то светлое помещение, белый потолок, голубые стены, большое окно, занавески… Где я? Мой взгляд упал на мои запястья – они были туго перевязаны. А… Неужели, это действительно было со мной? Я это… сделала?!

Удивленно ощупала бинты на руках… болит. Значит, на самом деле пыталась покончить с собой.

Но, где же я? Меня спасли? Помотала головой. Ничего не помню. Посмотрела на окно, на котором висели красивые белые занавески – светло. Солнечный свет. День или утро? Что происходит?

Я попыталась восстановить в голове предыдущие события. Я прилетела. Ира привезла меня к себе домой. По телевизору сообщили…

– Проснулись уже? Ранняя пташка! – в помещение вошел грузный мужчина в белом халате. Крупные очки и пышная рыжая борода делали его похожим на капитана корабля.

Его сопровождала миловидная медсестра. Где-то я уже ее видела…

Мужчина приблизился ко мне, и посветил фонариком в глаза, при этом одним пальцем приподняв мою голову за подбородок.

– Так, так… Что болит? Есть жалобы, вопросы? – сказал он басом так, словно это был не человеческий голос, а труба старого парохода.

– Вопросы.

– Что, не помните, как попали к нам? – усмехнулся медик.

– Нет, – я потупила глаза. Мне вдруг стало стыдно, за то, что я своими глупостями отрываю людей от спасения человеческих жизней.

– Ага! – мужчина хлопнул в ладоши, – вам, как я погляжу, стыдно? Отлично… Это, знаете ли, очень хорошо! Замечательно!

Я непонимающе посмотрела на него. Странный человек, чему он радуется?

– А, не удивляйтесь! Все просто. Если вы бы сейчас заплакали, мы бы вас так просто не отпустили. А раз вам стыдно, значит, это был обычный срыв после плохих известий. Кстати, должен вас огорчить, мадемуазель. Самоубийца из вас аховый, это надо ж так промахнуться! Мда… Да и сознание вы потеряли не от потери крови, а от нервного перенапряжения. Так что, пообщаетесь сейчас еще с нашим психологом и, если он одобрит, можете сегодня домой возвращаться. Больше умирать не хотите? – он пытливо посмотрел мне в глаза.

Я отрицательно помотала головой:

– Доктор, скажите, а давно я здесь?

– Нет, со вчерашнего вечера. А сейчас у нас, – мужчина посмотрел на громоздкие золотые часы на правой руке, – уже двенадцать. Хм, да вы, поди, есть хотите? Машенька, – обратился он к до того момента молча стоявшей у него за спиной медсестре, – организуйте пострадавшей вкусный обед. Да сладенького добавьте побольше. А после, поговорите с психологом, да? Ну и отлично!

Меня оставили одну в палате. Я легла на подушки. Плакать не хотелось. Вообще плохое настроение как ветром сдуло. Наверное, мне дали какие-то таблетки, успокоительное… Думать о Гае совсем не хотелось.

Очень скоро мне принесли сказочный обед: необыкновенный рыбный суп, картофель фри с отбивной и на десерт кусок шоколадного торта. Интересно, они всех неудавшихся самоубийц так кормят? Как бы там ни было, организм взял свое – я съела все, без остатка. Медсестричка с одобрением на меня посмотрела, когда пришла забирать посуду и констатировала, что весь обед исчез.

Еще немного позже пришел психолог. Больше часа мучил меня расспросами. Картинки разные показывал. В конце концов, как медсестра, удовлетворенно удалился.

От всего этого, после сытного обеда впервые за двое суток, после долгих расспросов, мой организм настолько вымотался, что я снова провалилась в сон. Спала как убитая и не видела ни единого сна. Проснулась уже к пяти часам, когда снова пришел грузный доктор с какими-то бумагами.

– Так, пациент Пушкина. Залежались вы у нас на подушках. Я вас выписываю, нашу Любовь Петровну вы порадовали и психолога тоже не обидели. В общем, собирайтесь домой. Как мне сообщили, за вами должен кто-то из родственников приехать, так что дождитесь и домой! А в четверг к нам на перевязку.

Он отдал мне документы, отечески похлопал по плечу и вышел из палаты. Отлично! Не хочу здесь находиться. Хотя… и домой тоже не хочу. Но, ничего, – подумала я, – сегодня уже вечер, а завтра утром уйду в школу, а потом… Не знаю… буду гулять по улицам. Страшно представить, что теперь будут говорить мои домашние, как упрекать.

Через полчаса за мной приехала сестра, Алена. Сказать, что я удивилась ее появлению, ничего не сказать.

– Что вытаращилась на меня, словно приведение увидела? Не ради тебя, дуры, приехала.  Меня попросили, – загадочно закатила глаза сестра.

Сегодня она выглядела ничуть не лучше, чем обычно. Какие-то обвисшие черные брюки, свободная, бесконечного размера кофта, эффект всего этого дополняли разношенные туфли на сбитом каблуке, отсутствие хоть какого-то макияжа, и обычное осиное гнездо на голове, с традиционным начесом.

– Кто тебя попросил? – удивилась я.

– Тот, кто тебя вчера сюда привез и все это оплатил!

Я застыла. Сердце снова сжалось. Сестра, увидев мое испуганное лицо, решила раскрыть тайну:

– Вчера, когда ты начала представление, к тебе пришел представитель… э… не помню, какой-то международной благотворительной организации… фонда, кажется. Ну, высокий такой, темноволосый, в шикарном костюме, элегантны-ый.

Высокий? Темноволосый? Благотворительный фонд?

– Его звали, Валентин! Представляешь, такое необыкновенное имя!

Я в изнеможении села на кровать. Валентин… помощник Гая… Я как будто ощутила дыхание француза за своей спиной…

Нет, хватит уже! Возьми себя в руки!

– Ну, что расселась? Я не собираюсь тебя тут долго ждать. Давай уже, одевайся! Я ему обещала, что отвезу тебя домой, а не буду ждать до конца жизни, пока ты себя от кровати отдерешь! Поехали!

На удивление, на улице нас ждало такси. Оказывается, Валентин позаботился и об этом. Сестра всю дорогу щебетала о том, какой Ростов великолепный. Рассказала, что произошло накануне вечером. Как пришел представитель фонда, как не стал дожидаться моего появления и зачем-то выломал дверь ванную. Как растолкал всех и вынес меня на руках из дома. Дальше она ничего не знала, видела только из окна, как он сел вместе со мной на заднее сиденье какого-то дорогого автомобиля и умчался в ночь.

Зачем он приходил вчера? Почему решил выломать дверь в ванную? Ведь никто не знал. Сестра говорит, ему не понравилось, что меня долго нет и он решил, что я утонула в ванне и, как настоящий герой, бросился спасать. А потом кричал на всех, испортил моей кровью полотенца, которые, кстати, увез и не вернул. Но сестра готова его простить, ведь на такого красивого и богатого мужчину нельзя долго злиться… Она все говорила и говорила, а я смотрела в окно.