Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл. - Борис Каминский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После завода Гужона помчались на завод братьев Брамлей. Ого! На стенде пыхтят две паровые машины - скоро приедет заказчик. Везде клепка, сваркой еще не пахнет. Взять на заметку.
Следом велосипедный завод Дукса. По меркам эпохи передовое предприятие - не случайно отсюда в небо взмоют МИГи. Родственнику Фролова Саше Кутузову 'подарили' идею: поставить велоцепь. Задумался. Потом усомнился - наверное, дорого. Да дорого, а если внедрить штамповку и конвейер - будет дешевле. Идеей конвейера Саша заинтересовался. Для убедительности приврали, что некто Форд уже вводит такие технологии.
Политехнический музей. Кто бы мог подумать - чугунные перекрытия музея отлиты на 'костоломном' заводе. Кстати, и фермы мостов России льет Гужон. А как с расчетом прочности? Память услужливо напоминает о моменте инерции. Эй, мужики, кто помнит сопромат? В ответ тишина.
Мастерская братьев Туровых - зря потерянное время. Замковая мастерская Зельдина - везде чистота и удивительные технологические тонкости.
Все не напрасно, все падает в копилку знаний.
Завод Гаккенталя. Блестят полированной бронзой манометры. Фу-у, где они нарыли такую запорную арматуру? Кошмар! Сюда бы шаровые краны.
Дни сливаются в калейдоскоп событий, поездок и обязательных вечерних рестораций. Без этого никак - добрая половина 'секретов' раскрывается только за столом.
- Все, Старый, по кабакам шляйся без меня. Мне моя печень дороже.
- Ильич, терпи, искусство требует жертв. Без тебя не вытянуть.
- Искусство!?
В голосе истерика, в лице отчаяние.
- Да ты здесь только алкашей ищешь. Прогрессорство! - прозвучало, как плевок.
Решили развеяться, заодно приобщиться к культуре. Под арию князя Игоря, 'новые русские' стали похрапывать. Позорище!
Опять грязь из-под копыт, тряска в незнакомом тарантасе - 'штатный' извозчик, не выдержав нагрузки, запил.
Информация идет валом, параллельно растет известность. Вот уже предложили идти в услужение. Обоим сразу.
Благодетели, а оно нам надо?
Все вокруг говорят о девятом января и поражении в войне. Изредка вспоминают о покушении на Великого князя. Основная тема - манифест 18 февраля и всеобщее избирательное право. С поражением, по-видимому, смирились.
Вокруг звучат фамилии: Франк, Рожественский, Струве, Шмидт, Куропаткин, поп Гапон и Савинков - кошмар, что за каша в голове.
Господи, да когда же воскресенье!
***
- Sprechen Sie deutch? - сурово сдвинув брови Мишенин.
- Nein, - безмятежно ответил Зверев.
- Du bist Dumkopf, Grossdumkopf! - жестко выговорил математик, отыгрываясь за свои страдания. - Как ты можешь по-немецки отвечать 'нет', если ты не знаешь языка, где логика?
Брови математика вновь сдвинулись, но этот момент совпал с 'орлиным' клекотом часов-кукушки.
- Шабаш, господин штурмбаншулер! Два часа допроса я выдержал. Тетрадки на фиг, учебники на цигарки. Кстати, не планируешь устроиться в гестапо? Тебя возьмут без конкурса, - радостно затараторил Дима.
Английская и немецкая муштра проходила почти каждое утро. С английским Дима справлялся вполне успешно, но немецкий ему не нравился. С Федотовым все было наоборот. Матерый апологет русского языка никак не мог взять в толк, почему в английском пишется одно, а читается другое. Он это связывал с врожденным коварством англичан. Наверное, поэтому его английская речь изрядно сдабривалась специфическим русским фольклором. Старому подпевали, но во врожденное коварство англов не верили.
- Степаныч, что-то ты сегодня не в меру молчалив, а ведь сегодня воскресенье, - ехидно начал Зверев.
- Так о вкусе чая мы вроде бы поговорили, - Борис ждал продолжения.
- Не надо уходить от ответа. Ты сколько нам об электротехнике наговорил, а сейчас молчишь. Нехорошо это, народ волнуется.
- Так идея должна вызреть, а аборт лишает счастья материнства.
- Какой аборт, вы о чем? - математик оторопело уставился на Бориса.
- Ильич, возьмем, к примеру, вилку. Что ты в ней видишь? Ты, наверное, скажешь, мол, у вилки есть зубья, так?
В вопросе прозвучало: 'О чем вы думаете, рядовой Иванов, глядя на эту кучу кирпича?'
Доцент анекдот явно знал. Федотову оставалось удрученно вздохнуть:
- Народ требует доложить, что мы с тобой накопали и куда вкладывать денежки. Я правильно излагаю, Дмитрий Павлович?
- Старый, вы-то все по заводам шастаете, а я один-одинешенек. Прозябаю в неведении.
- Одинешенек он, как же. Кто трое суток дома не ночевал? - в голосе прозвучало требование доложиться 'по форме'.
Самодурством Федотов не отличался, но, памятуя о венерических, давно искал повод наехать на гуляку. Повод представился.
- А вот этого не надо. Не надо прикасаться к моим чистым чувствам. Ты, Степаныч, не забывай: природа она всегда свое возьмет.
Посягательства на личную свободу были с блеском отбиты.
- Эх, Димон, Димон, умные люди природу эксплуатируют с пользой для коллектива, а ты попусту чужих теток ублажаешь, вот бы ...
Федотов прикусил язык. Он хотел напомнить о потоке благодати, излившейся на переселенцев от романа Доцента с Настасьей. Терять этот божественный источник не стоило. Борис резко сменил тему:
- Знаешь, Димыч, картинка с местными возможностями складывается сумрачная.
- Дима, там, на заводах, так мрачно и дышать нечем, я же вам рассказывал, - поддался на уловку Доцент.
***
Электроэнергетика набирала обороты. В стране строились электростанции, внедрялся электропривод. Пускались трамвайные линии. В Петербурге уже десять лет электричеством освещался Невский проспект.
Увы, это была продукция Европы. В России успешно 'стриг капусту' знакомый нашим друзьям Сименс.
Местные ученые и инженеры активно внедряли все, чем пользовались потомки спустя столетие. Буквально полгода назад Доливо-Добровольский, главный инженер фирмы АЕG, запатентовал основу привода ХХ века - асинхронный двигатель с короткозамкнутым ротором. Дальнейшие усовершенствования лежали в области технологий. Процесс длительный и дорогостоящий, требующий специфических знаний. Таковых у переселенцев не наблюдалось. Напрашивался очевидный вывод: на внедрении в силовую электротехнику надо ставить жирный крест.
А если подумать? Если не лениться и определить критерии успешного приложения сил?
Появился первый постулат: браться следовало только за дело, что в ближайшее время будет иметь бешеный спрос, а в будущем получит широчайшее развитие.
Опять поездки и встречи. Литейное производство. Из памяти всплывает упоминание о точном литье. Здесь такого еще не знают. Может, это литье под давлением? Никто из переселенцев не знает. Обидно.
На этом фоне оформился второй критерий: знания переселенцев должны существенно превышать знания ученых и инженеров этого времени. В этом гарантия технологического отрыва.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});