Ходок - А Белый

Две первых поставленные "на попа" скамейки я прошил насквозь и завалил наземь; для продолжения стрельбы, пришлось ставить подпорки. В третью тоже попал, но болт доску сороковку пробил не полностью, закраины наконечника остались в теле дерева. Значит, в этом случае человека в кожаном доспехе, возможно, не убьёт, но ранит серьёзно. Полтора часа тренировок - это ничто, но здорово выручил тот момент, что большинство из юных моряков, которые готовились пойти стопами отцов, то есть пиратствовать (по совместительству с рыбалкой или торговым мореплаванием), стрелять из гастрофета были научены, поэтому сорок будущих арбалетчиков определились довольно быстро.

Были у нас и девять трофейных композитных лука, изготовленных из дерева, кости и сухожилий. Невысокие (около ста двадцати сантиметров) и ухоженные, Два из них имели различные резные орнаменты на плечах и отличную полировку, все саадаки имели отделку и теснение, но два из того же комплекта были настоящими произведениями искусства. Чувствовалось, что луки - оружие очень дорогое и бывшие их хозяева к нему относились с любовью и уважением. У нас, к сожалению, лучников не оказалось.

Как это ни парадоксально, но среди опытных моряков было лишь двое метких стрелков, остальные тридцать восемь арбалетчиков определились из числа мальчишек. Впрочем, мальчишками их называть нельзя, в древних Греции и Риме совершеннолетие наступало с момента, когда мальчик вырастал в полноценного участника воспроизводства наследства, то есть по закону с четырнадцати лет. С этого возраста парень становился хозяином своей судьбы, должен был владеть профессией, имел право на отделение своей части от отцовского хозяйства и, самое главное, обязан самостоятельно зарабатывать на жизнь. Девочка становилась совершеннолетней, когда могла принимать мужчину, то есть с двенадцати лет. Кстати, не вышедшая замуж до шестнадцати, обзывалась старой девой, в ней предполагался какой-то серьёзный изъян и мужчины такую старались избегать. Между тем, женится на вдове с детишками, считалось совсем не зазорным. Так что рядом со мной копошились не мальчишки, а молодые воины, не опытные, правда, но по пышущей энергетике и душевному настрою уж точно не затюканные мужики от сохи. Глядя на таких, как Парис, понимаю, что парни готовы убивать и умирать.

Плотно пообедав рыбой, козьим сыром и запив всё это кисловатым белым вином, выступили в поход. Время приближалось к вечеру, но скорое наступление темноты меня нисколько не смущало. Учёные говорят, что у лошадей прекрасное ночное зрение, приблизительно такое же, как у совы. Между тем, несмотря на звёздную ночь и яркую луну, хорошо освещавшую вымощенную камнем военную дорогу, до места добирались очень тяжело. И не потому, что подымались в горы, просто проблема была в лошадях, вернее, во всадниках. С отсутствием знаний и навыков верховой езды народ психовал изначально, а лошади нервничали и таких наездников совершенно не воспринимали. Даже поступало предложение вообще их не брать, а выполнить пеший марш-бросок.

- А трофеи на чём повезём?! - пресёк я всяческие прения, при этом прекрасно понимая, что нашим рыбачкам с верховыми лошадьми вандалов не совладать, ибо те получили неплохое бойцовское и сторожевое воспитание. Даже мне, проведшему в седле полжизни, пришлось с вороным скакуном со звёздочкой на лбу, которому дал имя Алмаз и серым иноходцем главаря банды, названного Кристалл, серьёзно поспорить. В конце концов, в течение двух часов смог уговорить обоих, при этом сменив на Кристалле седло и сбрую, на доставленную из ХХ века. Несмотря на то, что скакун более приспособлен к бою, все-таки у меня в верховой езде был длительный перерыв, а на иноходце ездить гораздо легче.

- Ладно, слушайте меня! Боевых лошадей разрешаю расседлать и передать сыну господина старосты, он знает, что с ними делать. Кто желает, может оседлать вьючную лошадь, остальные пойдут пешком и вьючных поведут в поводу.

А ведь изначально планировалось изобразить показуху, что мол двадцать два варвара тащат за собой полон, но к сожалению, не получилось. Сейчас на боевых лошадях сидело нас только трое. Правда, ещё пятеро парней что-то там пытались из себя показать, но проехав верхом километров девять, выползли с сёдел и сейчас резво топают ножками. Впрочем, на всём протяжении ночного пути нам так никто и не встретился.

В пять утра луна утонула за горизонтом, звёзды путь фактически не отсвечивали, но мой иноходец вдруг стал рваться вперёд и пытаться переходить на рысь, сдерживать его мне стоило труда. Между тем, один из парней вдруг воскликнул:

- Достойнейший, сейчас будет поворот на виллу прокуратора, отсюда меньше мили.

- Внимание! Слушайте меня, действуем так, как я изначально сказал и каждому разжевал! Если кто допустит самодеятельность и создаст угрозу нашим жизням, то не говорите потом, что не слышали, лично забью, как мамонта. Это такой большой зверь, больше африканского слона. У меня здоровья хватит. Понятно?!

- Понятно, понятно, достойнейший!

- И ещё одно! В походе называйте меня коммандер, это моё законное звание, и оно не ущемляет моего достоинства. Коммандер, понятно?!

- Понятно, понятно, коммодоре!

Вообще-то это совершенно разные звания, но если для неаполитанца данное слово звучит именно так, то пускай будет коммодоре. В это время мы повернули на неширокую мощёную дорогу и проехали ещё метров триста, после чего остановился и спрыгнул с Кристалла.

- Арес, ты за старшего, - объявил заранее известное решение и крепко привязал поводья взволнованного иноходца к его лошади, - Как только услышишь звук грома, слегка шугани лошадей, они к своей конюшне сами побегут. Ну, и вы вместе с ними. В воротах вас встретят координаторы и покажут какому отряду куда бежать и что делать. Понятно, декурион?

- Понятно, коммодоре, месторасположение зданий на вилле мы выучили, опытные солдаты у нас есть, за прикреплённой молодёжью присмотрим, будем делать всё так, как ты сказал.

Сняв с себя трофейную овечью накидку, расстегнул ремни кирасы и Арес помог мне её стянуть, после чего обе половинки навесили на седло и подвязали к рожку передней луки, чтобы не слетела. Шлем оставил кирасирский, под капюшоном лохматой накидки его видно не будет. Кстати, когда впервые Арес увидел моё седло с луками, сбрую и стремена, очень сильно удивлялся, всё ощупывал и приговаривал: "Ну да, так можно ездить..."

На этот раз я был одет в зимний костюм горного стрелка Австрийской армии из мембранной ткани. На термобельё надел кевларовый жилет из бабушкиного подарка и тонкую кольчужку скрытого ношения, а сверху тёплую курточку. На поясе висела тактическая аптечка IFAK, привезенная из XXI века, как и вся армейская спецовка. Обулся в горные ботинки, а на руки натянул штурмовые перчатки без пальцев. Пластиковые налокотники и наколенники тоже не забыл. И, наконец, напялил овечью накидку. Вооружился револьвером со стволом средней длины и глушителем, коротким пехотным мечом, больше похожем на кинжал и боевым ножом, дерринджер пристегнул под правой штаниной, а за плечи закинул снаряженный арбалет .