Трофей (СИ) - Кистяева Марина

Всё закончилось в доме.

Глеб протянул ей руку. Она вложила ладонь.

- Чай? Кофе? Ужин?

При других обстоятельствах она согласилась бы на легкий перекус. Пусть не полноценный ужин. И кофе. Отчаянно не хватало дозы кофеина.

Но всё это подождет.

Она могла ошибаться… Могла… А если нет? И ту жажду, тот сумасшедший голод, который она видела на глубине синевы, не придумала.

Мила мотнула головой.

- Хочу… - игривая улыбка таки коснулась её губ, натолкнувшись на ответный прищур Глеба. - Иного.

- Иного, значит.

- Да.

- И это… иное ты можешь получить только наверху?

С ней точно случится тахикардия. Не сегодня, так как-нибудь потом. Почему её сердце не может спокойно функционировать, когда Глеб рядом?

- В виду некоторых обстоятельств – сегодня только наверху.

Синева практически почернела, ноги у Милы ослабли. Она вскрикнула, когда Глеб подхватил её на руки. Чтобы облегчить ему задачу, она обвила руками мужчину за шею. Неужели с ней на руках поднимется на второй этаж?

Поднялся.

Ногой распахнул дверь.

Ногой же и закрыл её.

Лишь после этого опустил Милу на ноги.

Девушка сделала шаг назад.

Потом ещё один.

Глеб повел плечами и сдернул с себя пиджак. При этом не сводя взгляда с Милы. Та тоже молчала. Наблюдала за его действиями.

Сама раздеваться не спешила.

За пиджаком последовала футболка. Господи, кто бы только знал, как Миле нравилось тело Глеба. Она, проживая с Глебом на одной территории, теперь имела представление о том, сколько времени он занимается спортом. Каждый день. Утром, пока она спит, он уже умудрялся спускаться в тренажерный зал, где проводил минимум сорок минут. Выделял время на спорт он и в течение недели, тогда уже шёл в зал, где занимался с тренером.

Мила не могла им не восхищаться. У Глеба всегда четко был расписан день, и уже то, что он приехал за ней, говорило о том, что он намеренно изменил расписание.

Чтобы побыть с ней.

Приятно… Как же, черт побери, приятно…

За футболкой полетели на кресло джинсы с боксерами.

Глеб предстал перед ней полностью обнаженным.

Взгляд Милы прошелся по его литым плечам, груди, спустился вниз, к красивым продольным проработанным мышцам пресса, к длинным сильным ногам.

Бессовестно задержался в области паха.

Член Глеба уже стоял, что не могло не льстить самолюбию Милы. Какой молодой девушке не будет приятно, что мужчина реагирует на неё столь остро? Что она для него столь желанна?

Грудь заныла, соски напряглись, уперлись в нежное кружево бюстгальтера, которое моментально перестало восприниматься таким. Внизу живота потянуло, трусики увлажнились. Во рту Милы образовалась вязкая слюна, которую сглотнуть удалось не сразу.

Мила знала, чего хотела.

Больше не осталось ни сомнений, ни тревог.

В этой комнате только они двое: он и она. Больше никого.

- Сама…

Выдохнула Мила, прежде чем сделать шаг и опуститься перед Глебом на колени. Она успела увидеть легкое недоумение на его лице, быстро сменившееся пониманием и разгоравшимся огнем желания.

Мила не мешкала, подняла руку и обхватила ствол Глеба. Сжала. Сильно. Так, как он любил. Он показывал, как ему нравится – она запоминала, впитывала. Мила в какую-то ночь поймала себя на мысли, что ей нравится доставлять ему удовольствие. Она сама от этого возбуждалась сильнее.

Вот и сейчас, стоило опуститься на колени, сжать мужское достоинство с уже выступившей жемчужной каплей, как новая волна возбуждения пронзила её насквозь. Завертелась у основания шеи, слегка поколола и устремилась вниз, стекла по позвоночнику к пояснице, к крестцу и ниже. Мила специально не раздевалась, играла на контрасте.

Сила и слабость.

Мужчина и женщина.

Мила последний раз взглянула в лицо Глеба, попутно отметив, что взгляд у него становится осатанелым, и приблизила губы к члену. Ох, не зря говорят, что когда женщина стоит перед мужчиной на коленях, она им владеет. Мила почувствовала прилив сил. Какую-то дикую, необузданную энергию, которая била отовсюду: через кожу, рот, волосы. Она окутывала её с головой, подталкивая. Крупная розовая головка, набухшая и покрасневшая, оказалась совсем рядом. Красивая… У Милы слегка закружилась голова. Вот оно – желание. Даже вожделение… Мужское. И да, она не ошиблась – очень красивое. А ещё со вкусным, терпким концентрированным запахом, который приятно защекотал обоняние Милы.

Дальше – действия. Неопытные, но идущие от самого сердца. Мила двигалась неумело, Глеб это знал. Поэтому направлял. Показывал.

- Смелее, Принцесса… Вот так. Да. Тааак…

Его голос менялся. То взлетал, то окончательно проваливался в хрипотцу, заставляя Милу стараться ещё сильнее. Ещё глубже… Ему нравилось. Очень! Она это даже не чувствовала – знала.

И ей нравилось. Да… Она не могла ошибиться. Эти порочные прикосновения. Глубокие проникновения, когда, кажется, что всё – больше и глубже не сможет принять. Его успокаивающие поглаживания по её волосам, которые ежесекундно могли смениться крепким захватом.

- Тихо… Тихо, Милослава… Я хочу кончить в твой ротик. Хочу испачкать его. Но не сегодня… Открой пошире… Да…

Он толкался осторожно, стараясь не травмировать её. У Милы на глазах выступили слезы; пару раз было такое, что рвотный рефлекс подкатывал к горлу. Тогда Глеб сразу же выходил из неё, качал головой. Она снова упрямо тянулась к нему, впиваясь ногтями в упругие ягодицы, не замечая, как оставляет на них следы из тонких розоватых полумесяцев.

Миле было мало. Мало! Понимаете? Ей хотелось ещё глубже. Она пыталась. Не получалось, она пробовала снова. Облизывала головку, которую Глеб периодически сжимал, отстраняясь. Тогда его дыхание становилось рваным, тяжелым.

- Хочу кончить тебе на лицо.

От этого признания горячая волна накрыла Милу. Всё, ей не выбраться. Её унесло настолько далеко, что все пути к спасению отрезаны. Да и кто сказал, что Мила желала быть спасенной? Не-е-ет. И ещё раз нет. Кто сказал, что в сексе не может быть ограничений? Или ты им занимаешься или имитируешь. Когда ты рядом с желанным партнером, когда твоё тело пылает и дрожит, между ног давно всё набухло, трусики, если они не были сняты, промокли насквозь, падают все рамки, все ограничения, и приходит осознание, что дозволено всё. Потому что нет ничего важнее, кроме удовольствия. Взаимного. А как оно достигается – не имеет значение.

Только ты.

Только он…

- Давай, - выдохнула Мила и закрыла глаза.

Разгоряченная головка снова дотронулась до её губ, обостряя ощущения. Губы горели. Их даже немного покалывало. Хотелось дотронуться руками, проверить их состояние, но Мила сдерживалась.

Потом головка коснулась щеки и снова губ.

- Ты шикарна, - от признания мурашки побежали по телу, Мила интуитивно свела ноги вместе, сильнее, пытаясь совладеть с давлением в лоне.

С жаждой.

- Кончи.

- Открой губы.

- На лицо кончи…

- Губы открой!

Она повиновалась. Как тут противостоять?

Она едва успевала глотать. Так много… Его семени. Его жара. Его желания.

И она, продолжающая стоять перед ним на коленях, дающая и дарующая. А ещё получающая столь много, что понятие о счастье обретало реальные формы.

ГЛАВА 17

- Хочу ещё.

Его взгляд шокировал.

Она никогда его не видела таким прожигающее-требовательным, голодным.

Глеб только что кончил, а голод никуда не делся.

Мила медленно кивнула.

Она позволила себя раздеть. Глеб помог ей подняться на ноги. Саму её шатало.

- Девочка моя… Принцесса…

Его пальцы коснулись припухших губ.

- Великолепно. Ты хотя бы понимаешь, насколько у меня от тебя голову рвет?

Она не понимала.

Всё, как в тумане.

Он.

Она.

Внизу живота продолжало тянуть, и Мила не выдержала. Подняла руку, сжала мужскую кисть, направляя её вниз. Сил терпеть не было.

- Хочешь меня? – рыкнул мужчина, вдавливая пальцы в лоно.